Патрик О'Брайан - Миссия в ионическом море Страница 31

- И каково его состояние сейчас?

- Когда я сказал, что наличествует сухотка нижних конечностей, - безнадежно махнул рукой Харрингтон, - и общее тяжелое и прогрессивное ухудшение состояния всего организма, то сообщил все, что мог.

Тем не менее, Харрингтон продолжил и дал более подробную картину разрушений: большая потеря физической силы, несмотря на адекватную работу пищеварительных и выделительных функций, истощение ног, недостаток физической активности или вообще ее отсутствие, иногда морская болезнь - внушает беспокойство после стольких-то лет в море и опасна при таком ухудшениисостояния: недостаток сна, крайняя раздражительность.

- Есть ли признаки слабоумия?

- Боже, нет! Его ум четок и ясен как никогда. Но стоящие перед ним задачи выходят за рамки возможностей человека его возраста - это не по силам человеку любого возраста, если он не в полном здравии. Можете ли вы себе представить, что адмирал заправляет не только большим и зачастую беспокойным флотом, но и всеми делами в Средиземном море? Особенно в восточном Средиземноморье с его хитрой, изменчивой политикой. Командующий в этом по четырнадцать-пятнадцать часов в день, едва находя время, чтобы поесть, еще меньше, чтобы переварить. И все это требуется от человека, у которого образование моряка, не более. Ему понадобятся многие годы, чтобы закончить. Удивляюсь, что напряжение не прикончило его раньше. Мои предписания, моё ворчание и стальная воля могут чуть поправить дело, но, пока он не имеет возможности уехать домой, есть только одна вещь, которая поставит его на ноги.

- И что это?

Битва с французами, победоносное сражение флотов. Недавно вы говорили о влиянии ума на материю: я убежден, что если бы французы вышли из Тулона, если бы им можно было навязать сражение, сэр Джон отбросил бы свою слабость, снова бы ел, занимался бы спортом, стал бы счастливым, энергичным и молодым. Я помню, как изменился Лорд Хоу после битвы Первого июня. Ему было около семидесяти, и выглядел он старше своих лет, в начале боя сидел в кресле с подлокотниками на юте старой "Шарлотты", смертельно усталый от нехватки сна. А в конце битвы пребывал в расцвете сил, следя за каждым движением, отдавая четкие точные приказы, которые принесли победу. Так Хоу и продолжил многие-многие годы. Черный Дик, так мы его прозвали... Доктор Харрингтон посмотрел на часы. - Тем не менее, вы увидите нашего пациента через некоторое время, и, возможно, укажете на какой-то грешный орган, который я пропустил. Но перед этим я хотел бы показать вам очень странный случай, случай или, скорее, труп, который меня озадачивает.

Он повел его вниз, и там, в маленькой треугольной каюте, освещенной светом из люка, лежал предмет разговора: молодой человек, выгнувшийся назад так, что только голова и пятки касались палубы, на лице застыла агонизирующая ухмылка, рот растянулся почти до ушей. Заключенный все еще оставался в кандалах, а поскольку корабль стоял на ровном киле, широкие ножные кандалы удерживали его в этом положении.

- Это клерк, мальтиец, - сказал Харрингтон, - лингвист, нанятый секретарем адмирала для документов на арабском и тому подобного. Возникли какие-то вопросы, что он как-то неправильно их использовал. Я не знаю подробностей, но те бы выплыли на трибунале, если бы писарь остался жив, чтобы предстать перед судом. Что вы об этом думаете?

- Я бы безо всяких колебаний сказал, что это столбняк, - произнес Стивен, исследуя труп. - Вот самый характерный опистотонус, какой только можно желать, тоническая судорога жевательной мускулатуры, спазм лицевых мышц, напоминающий ухмылку, раннее окоченение. Если это только не дикая передозировка бобов Святого Игнатия или отвара из их компонентов.

- Именно так, - сказал Харрингтон. - Но как он мог добраться до них с руками в кандалах? Это меня озадачивает.

- Позовите доктора Мэтьюрина, позовите доктора Мэтьюрина, - призыв пробежал вдоль палубы от каюты адмирала и достиг докторов, когда те стояли, глядя на труп.

В предыдущие годы Стивен часто видел адмирала, когда сэр Джон являлся членом Адмиралтейского совета, ответственным за разведку младшим лордом. Адмирал знал причину присутствия Стивена в Средиземном море и сказал:

- Я понимаю, что ваши возможные встречи на французском побережье - дело не самого ближайшего будущего, и что вы хотите до этого посетить Барселону. Что касается Барселоны - ничего сложного, любое из наших судов снабжения может высадить вас и вернуть обратно в Маон, когда пожелаете. Но французское побережье, очевидно, дело для военного корабля, и, поскольку мне очень не хватает шлюпов и aвизо, я подумываю, чтобы возвращение одного из линейных кораблей в Маон совпало с вашим визитом. Вероятно, "Сандерер" в этом больше всего нуждается.

- Если только эта потребность не особенно срочная, сэр, - сказал Стивен, - было бы неизмеримо лучше послать "Ворчестер". Действительно, с моей точки зрения, это оказалось бы идеальным решением. Принимая во внимание меня и тех, кого я, возможно, захвачу с этого побережья, вероятно, дело предстоит тонкое, а капитан Обри уже привык к экспедициям такого рода: мы почти всегда плавали вместе. Он также человек очень осторожный, что является делом немаловажным для любых будущих предприятий подобного рода.

Мопс смотрел на Стивена с самого его появления, нюхал идущий от него воздух, а теперь протопал по палубе, покачиваясь и размахивая, тем, что у него считалось хвостом, тяжело вспрыгнул ему на колени и сел там, дыша со свистом, глядя в лицо и источая зловоние.

- Я знаю, что он хороший моряк, и, возможно, никто не поставит под сомнение его мужество, - сказал адмирал с чем-то вроде улыбки, озарившей серое лицо, - но не думаю, что слышал, как его называли осторожным.

- Возможно, я должен прибавить уточнение - в море. Капитан Обри очень осторожен в море.

- Хорошо, - сказал адмирал, - я посмотрю, что можно сделать. Он надел очки, сделал пометку, держа её на расстоянии вытянутой руки, и положил в одну из многочисленных куч аккуратно выровненных документов. Затем, вытирая очки, сказал, - вижу, Табби вы понравились - она разбирается в людях. Я очень рад, что вы приехали, Мэтьюрин. Я сильно нуждаюсь в разведке, хотя мистер Аллен, мой секретарь, и набрал определенное число местных талантов, и у нас был коллега сэра Джозефа - мистер Уотерхаус, пока французы не поймали его на берегу и не расстреляли. Ужасная потеря.

- Он знал о моём приезде?

- Знал, что кто-то приедет, не более. Но если бы даже и знал, что этот кто-то - доктор Мэтьюрин, то не думаю, что вы должны опасаться разоблачения: Уотерхаус являлся самым скрытным человеком, что я когда-либо знал, хотя и казался таким открытым - volte sciolto, pensieri stretti [19] действительно. Мы с Алленом многому у него научились. Но даже несмотря на это, мы часто бродим в потемках, а у французов имеется несколько очень толковых ребят в Константинополе и Египте и даже, боюсь, на Мальте. У Аллена работал клерк-мальтиец, который, должно быть, в течение многих месяцев продавал им копии наших документов, прежде чем мы его поймали. Его будут сегодня судить, - сказал он, взглянув вверх, на большую капитанскую каюту, где заседал военно-морской трибунал, - и, должен признать, что я с тяжелым сердцем ожидаю итогов. Мы не можем просить собрание английских морских офицеров принять саму суть raison d'Etat [20], мы не можем повесить его без их приговора. С другой стороны, мы не можем предъявить документы - уже и так слишком много ненужной болтовни, и не можем заткнуть парню рот, чтобы предотвратить дачу показаний, которые слишком много раскроют. Как я надеюсь, Аллен умно урегулирует этот вопрос, он выучился на удивление многому от господина Уотерхауса.