Солнце слепых - Виорэль Михайлович Ломов Страница 36

В первый же день он спустил почти все деньги на Блока и перочинный ножик, а когда после этого впервые в жизни увидел фонарик, то в припадке отчаяния и восторга, вызванного отсутствием денег и торжеством человеческого разума, попросту стащил его с прилавка. Тут-то за ним и погнались, как за беспризорным воришкой. Хорошо, подвернулась большая труба, уходящая под железнодорожную насыпь, в которую он успел незаметно юркнуть.

Фелицату он, разумеется, не нашел, а когда через пять дней, голодный и грязный, в мазуте и соломе, вернулся домой, был встречен слезами и причитаниями матери, перемешанными с ее беспокойством о его будущем. Федор успокоил и порадовал матушку строками:

– Не может сердце жить покоем, недаром тучи собрались. Доспех тяжел, как перед боем. Теперь твой час настал. Молись!

Как раз в этот момент в дом зашел и батя. Он тихо порадовался за сына, спросив: «Помолился?», и, несмотря на то, а может, и благодаря тому, что после работы «с устатку принял», удостоил сына отменной трепкой, после которой пришлось два дня спать на животе.

Придя в норму, Федя во всеуслышание заявил родителям, что рано или поздно он Фелицату найдет и женится на ней.

– Предчувствую Тебя, – то и дело орал на всю избу Федор. – Года проходят мимо – все в облике одном предчувствую Тебя.

– Рехнулся, паря! – констатировал отец, а мать прижимала руки к груди. В глазах ее стояли слезы, а на сердце было страшное беспокойство за разум и за будущность сына.

– Ты по голове его бил, что ли? – ругала она отца, а тот кричал несвязно: «А-а-а!!!»

«Никак, заразила она его», – услышал как-то Федя вечернее сетование матери за дверью спальни. Батя лишь кряхтел и вздыхал. Что еще мужик может?!

А тут Федору попалась книга о пиратах, и у него вовсе ум за разум зашел. В соседнем поселке открылась библиотека, и Федор регулярно мотался туда, пока не проглотил весь ее литфонд. Книг о пиратах было немного, но их хватило, чтобы в его голове образовались два равновеликих мира, один из которых был населен Фелицатой и Блоком, а второй – пиратами и их приключениями. Они сперва мирно сосуществовали друг с другом, а потом незаметно для самого Феди слились в один, огромный, блистающий, таинственный. В том мире было все ясно и четко, и он был необозрим во все стороны света, во все направления времени. Передвигались там исключительно на кораблях под парусами, пили один только ром под звон дублонов и кубков, изъяснялись высоким хриплым слогом и мужественным стилем посредством сабель, пираты были в грубых башмаках и страшных шрамах, а женщины все красавицы. Фелицата была там и Девой, и парусом, и бушпритом, была она там несравненной Изабеллой, воплощением самой ласки, которую каждый благородный пират мечтал получить еще при жизни. И там совершенно не надо было собирать навоз для самана и резать яблоки на компот!

И вот спустя шесть лет после последней разлуки, достаточной, чтобы дважды обогнуть землю под парусом, Воронов привез розовым июньским вечером на подводе дочь. Федор как раз поправлял на крыше трубу. Даже удивительно, что он оказался на крыше именно в этот момент! Он сел на конек и разглядывал сверху приезжих.

Воронов подал руку Фелицате, та спрыгнула с подводы. Показалась ее мать. Они обнялись, постояли с минуту молча и молча зашли во двор. С крыши двор был хорошо виден. Воронов завел лошадь, закрыл ворота и стал распрягать лошадь. По движениям его рук Федор нутром понял, что тот волнуется. Слышно было, как он бормочет что-то. Неужели молится? И тут же Федя это волнение уловил в себе, словно оно пронзило в этот миг всю вселенную. В голове было пусто-пусто, а на ум пришла всего одна лишь строчка: «Снится, – снова я мальчик, и снова – любовник…»

Феде в этом году исполнялось четырнадцать лет. А сколько же ей лет, задумался он. Тридцати еще нет… Он решил жениться на Фелицате до того, как ей исполнится тридцать лет. Он задумался, сидя на крыше, и едва не свалился с нее, когда услышал за спиной раздраженный голос отца:

– Ты чего там, уснул? Не докличешься! Вечерять иди!

Федор вставал рано. До Семеновки, где была девятилетняя школа второй ступени, было полтора часа ходу. Скоро должны были начаться экзамены. На выходе из села он увидел девушку, которая шла впереди него. Кто это, рассеянно подумал Федор. Когда он поравнялся с ней, девушка оглянулась. Это была Фелицата.

– Ой, это ты! – воскликнул Федор.

Несмотря на сильное смущение, он не мог отвести от нее свой радостный взгляд. Девушка была прекрасна! Какие у нее огромные ласковые глаза! Она ничуть не постарела, как-то по-взрослому, с удовлетворением отметил про себя Федор.

– Здравствуй, Феденька, – ласково сказала Фелицата. – Я специально тут, чтобы поговорить с тобой. От судьбы не уйдешь, – вздохнула она.

От этих слов у Федора сладко заныло под ложечкой.

– Я знаю, бессмысленно далее таиться. Тебе скрывать свои чувства, мне свои. У меня – не они во мне, а я в них. А в тебе они глубиной во всю твою жизнь.

Федор не сомневался в этом. Он взял девушку за руку и поцеловал ее. Фелицата погладила ему голову левой рукой и произнесла:

– И во сне прижимаю к губам твою прежнюю руку, не дыша…

– Ты читаешь мысли?

– Я читаю Блока.

– Фелиция, любовь моя! – воскликнул Федор.

Комичность момента часто придает ему и трагичность.

– Феденька, не сейчас говори мне о любви. Я скажу, когда.

– Когда?

– Скоро. Очень скоро. Мы с тобой еще встретимся. И не раз. Отпусти руку, пожалуйста. Ты стал необыкновенно силен. Не злоупотребляй силой. Не будешь? Смотри, следы от пальцев. Не оставляй на женских руках следов от пальцев. Они не смываются.

Федя, уронив сумку с книгами, стал целовать девушке руку. Она прижала его голову к своей груди, и он услышал стук ее сердца.

– Все, Федя, ступай! Опоздаешь. Вечером – на «нашем» месте. Храни тебя Господь!

Федя поспешил в Семеновку. Он то и дело оглядывался и спотыкался. Фелицата долго смотрела ему вслед и махала рукой. Феде иногда казалось, что он летит над землей. И в этот момент он ощущал себя капитаном пиратского барка, который режет волну, поспешая на помощь захваченной врагами красавице. И, споткнувшись о корень краснотала, он видел в светло-зеленой листве куста ласковое красивое лицо Фелицаты, которая