Джеймс Купер - На суше и на море Страница 37

Когда я показал эту драгоценность, Эмилия ахнула от восхищения, а майор взял ожерелье в руки и, внимательно осмотрев его, сказал: — В Лондоне за него дали бы тысячу фунтов стерлингов.

— Но я его никогда не продам, разве уж если буду к тому вынужден.

— Никогда! — повторил майор, а Эмилия устремила на меня вопросительный взгляд, который я не знал, как объяснить. — Но к чему вам такое украшение?

— Я сохраню его, так как вытащил его собственными руками из морской глубины и освободил жемчужины от первоначальной их оболочки, а потому эта вещь в моих глазах ценнее всякой драгоценности, купленной за деньги, и если я с ней расстанусь, то только для того, чтобы подарить ее или сестре, или, если женюсь, моей жене.

Я заметил по углам губ майора едва уловимую улыбку, но я был еще очень молод и слишком американец, чтобы понять ее. Эмилия все любовалась ожерельем, держа его в своей холеной ручке, которая по белизне гармонировала вполне с жемчугом и" казалась еще пре— краснее от этого сравнения. Я осмелился попросить? ее надеть ожерелье на шею, на что она с удовольствием согласилась, слегка покраснев.

— Как тебе идет это украшение, Эмилия! — вскричал восхищенный отец.

Действительно, трудно себе представить что-либо очаровательнее мисс Мертон в этом ожерелье. Ее белоснежная кожа, роскошные плечи, сияющее лицо выступили при этом украшении еще рельефнее.

Я не мог оторвать глаз от этой дивной картины и, чтобы продлить удовольствие, упросил Эмилию остаться в ожерелье до вечера. Не знаю, кто из нас больше радовался; приятно любоваться, но, кажется, не менее приятно служить предметом восторга.

На следующее утро, когда я одевался, ко мне влетел Неб, весь запыхавшись.

— О, мистер Милс! Лодка! Лодка!

— Какая лодка? Уж не упал ли кто-нибудь в море?

— Лодка от китоловного судна! Бедный капитан Мрамор! Лодка!

— Не может быть! Неб, беги скорей к вахтенному офицеру, пусть он убавит ходу; я сейчас буду сам наверху.

Это было китоловное судно с лодкой; недалеко от него виднелся убитый кит.

— Кажется, они хотят говорить с нами! — сказал я Талькотту. — Это должно быть американское судно. Капитан — в лодке, он, вероятно, хочет передать нам письма или какое-нибудь поручение.

Вдруг Талькотт закричал во весь голос.

— Урра, трижды урра, господа! Я вижу капитана Мрамора в лодке!

Тут посыпались радостные восклицания, которые должны были отозваться в сердце бедного Мрамора. Через три минуты он уже стоял на палубе. Я не мог выговорить ни слова, Мрамор тоже был очень взволнован.

— Я узнал вас, — выговорил он, наконец, со слезами на глазах, — узнал также эту проклятую «Полли», как только рассеялся туман. Прекрасно, мой мальчик! , Я счастлив, как будто я сам — победитель.

Вытерев глаза, он постарался придать твердость своему голосу: — Вам известно, друзья мои, при каких обстоятельствах я расстался с вами, и затем мы потеряли из виду друг друга, я убежден, что вы беспокоились обо мне во время бури.

— Мы целый день придерживались того места, где вы покинули нас! — вскричал я.

— Да, да, командир! — заговорили в один голос все матросы. — Мы сделали все, что от нас зависело, чтобы разыскать вас.

— Знаю, знаю! Вам нечего и говорить об этом. Ну, а мне пришлось выбирать одно из двух: оставаться на китоловном судне или бросаться в море, и я доволен своим выбором: вот мы опять все вместе, хотя и на сто миль от того места, где расстались.

— И вот ваше старое судно, капитан. Примите его в том же виде, каким вы его покинули, — проговорил я. — Как я счастлив, имея возможность собственноручно возвратить его в ваши руки.

— Чтобы я отнял командование судном у человека, который завоевал его! Да за кого вы меня принимаете! Будь я проклят, если я соглашусь на это!

— Вы удивляете меня, капитан. Вы теперь взволнованы, а потому рассуждаете неправильно. Да, наконец, ваш долг, ввиду интересов ваших судовладельцев, продолжать начатое вами дело.

— Вы заблуждаетесь, Милс Веллингфорд, — торжественно провозгласил он. — Лишь только я узнал «Кризис», мое решение было принято. При вашем командовании их интересы выиграют гораздо более, чем при моем.

— Мне не хватает слов возразить вам, как вы меня огорчаете, капитан; мы провели вместе столько времени…

— Но, мой милый мальчик, меня не было с вами, когда отбирали судно.

— Я исполнил только то, что вы сделали бы сами, не случись несчастья.

— Не знаю. Я много думал об этом вопросе, и мне кажется, что французы непременно разбили бы нас, если бы мы на них напали в открытом море. Ваш же образ действий оказался куда правильнее. Нет, слушайте, Милс: вот все, что я могу сказать вам. Отправляйтесь теперь на остров, забирайте все, что вы там оставили, а оттуда вы ведь едете в Кантон.

— Да, это было мое намерение, и я рад, что, по-видимому, вы одобряете его.

— Приехав туда, нагрузите шхуну всем, что вам не понадобится в Кантоне, например: медью и другими английскими товарами, которые я повезу в Нью-Йорк, пока вы будете продолжать плавание на «Кризисе», так как это право принадлежит исключительно вам одному.

Напрасно я приводил все возможные доводы, чтобы уговорить Мрамора; его решение было непоколебимо. В тот же вечер он перешел на «Полли», приняв его под свою команду.

Глава XIX

Ищи песчаный берег, составляющий границу очарованной земли, и наблюдай пенящуюся волну до того мгновения, когда осетр выплывет на поверхность танцевать при свете луны.

Мне остается сообщить в двух словах об участи китоловного судна. Обменявшись с ним несколькими фразами, мы возвратили ему лодку, после чего оно предалось своему обычному занятию, а мы направились к острову.

Через десять дней после встречи с Мрамором мы прибыли благополучно к месту нашего назначения.

И «Кризис», и шхуна вошли беспрепятственно в гавань.

Как только мы совсем остановились, всему экипажу разрешили на день пользоваться свободой, и мы рассыпались по берегу в разные стороны. Нам нечего было опасаться неприятеля, и каждый наслаждался свободой по-своему.

Одни занялись рыбной ловлей, другие стали собирать кокосовые орехи, искать раковины на берегу, которых тут было очень много. Я поручил некоторым матросам набрать их для коллекции в Клаубонни, и до сих по, р они хранятся у меня как память о первых приключениях моей жизни.

Эмилия с прислугой поместились в своей старой палатке, куда я приказал перенести все нужные для них вещи и приставил к ним Неба для наблюдений, чтобы они ни в чем не терпели лишений. В восемь часов Неб явился к нам от имени майора пригласить на завтрак капитана Веллингфорда и капитана Мрамора.