Юрий Шестера - Приключения поручика гвардии Страница 37

Как ни был хорошо изучен маршрут спуска к реке, ориентироваться в темноте было очень и очень трудно. Да еще подгонял все явственнее слышимый сзади гул лесного пожара. «Сейчас будут заросли кедрового стланика, они непроходимы, поэтому их надо обойти справа. Затем будет небольшая скала, а за ней каменная россыпь, по которой лошадям не пройти. Поэтому надо будет прижаться к самой скале и по ее кромке обойти россыпь слева, затем снова повернуть на восток и выйти к темному бору с вековыми елями, идти между стволами которых будет гораздо просторнее. А там, как Бог даст».

Несмотря на трудности, спускались довольно быстро. Вот уже и чернеющий еловый бор. Но за ним неожиданно оказались густые заросли молодого ельника, обойти которые оказалось невозможным ни справа, ни слева. Уже стало чуть-чуть светать, и Андрей Петрович, приказав беречь глаза, отчаянно, прикрывая лицо согнутой в локте рукой, ринулся в казалось бы непроходимую чащу ельника, увлекая за собой спутников. Но через несколько томительных минут как бы в вознагражденье за их муки открылась лесная поляна длиною сажень в пятьдесят. Выскочив на нее, решили остановиться, чтобы хоть как-то перевести дух.

— Андрей Петрович, огонь проскочил справа ложбину между нашей горой и соседней и тоже устремился к реке, но севернее нас версты на две, — тревожно доложил Николай Семенович.

— Возьмем чуть правее, там и должен начинаться речной остров, к которому мы и должны выйти. До реки осталось не более версты. Вперед!

Почти бегом преодолев поляну, Андрей Петрович повел группу к темнеющему чуть справа лесу. Уклон почти кончился, и почва оказалась настолько пропитанной влагой, что сапоги утопали, и идти, не то что бежать, стало очень трудно. А тут взметнулось выше верхушек елей пламя и слева, сопровождаемое нарастающим гулом пожара. «Только этого и не хватало, — мелькнуло в воспаленной, гудящей, как колокол, голове. — Огонь берет нас в клещи». А ноги как будто сами преодолевали сажень за саженью, не взирая на пот, застилающий глаза.

И кто только не обгонял их, стремясь к спасительной реке! Лоси с широкими лопатами рогов, быстроногие олени, похрюкивающие от напряженного бега кабаны, неуклюжие на первый взгляд барсуки, юркие соболи и прочая живность мелькала меж стволов в предрассветной полутьме. Летели тетерева, куропатки и прочие пернатые, а реликтовые глухари, не сворачивая с пути, проносились мимо, с треском ломая сухие сучья. Панический страх гнал все живое туда, к спасительной речной воде.

Гул пожара нарастал, казалось, со всех сторон, когда группа буквально вырвалась из чащи на берег реки. Не раздумывая ни секунды, и люди, и лошади сходу бухнулись в воду. Холодная, почти ключевая, она тысячами иголок впилась в их разгоряченные тела. «Только бы не свело судорогой ноги», — мелькнуло в голове Андрея Петровича, но руки вразмашку уносили плоть как можно дальше от страшного берега. От него не отставали и Николай Семенович с Савельичем, а лошади, задрав морды и отфыркиваясь, стремительно увлекали за собой Арефия и Клима.

И вот руки коснулись песка спасительного острова… Андрей Петрович, как и предполагал, точно вывел к нему свою группу.

Рядом с местом, куда они выплыли, оказалось выброшенное на остров огромное, саженей в десять, сухое дерево с раздвоенной верхушкой. Андрей Петрович приказал использовать его в качестве коновязи, а лошадей срочно разгрузить, чтобы в случае, если они от страха перед бушующей стихией все-таки сорвутся с привязей, когда берег реки охватит стена пламени, на месте остались хотя бы инструменты и имущество группы. Возможность же перекидывания огня на другой берег реки он практически исключал, учитывая ее довольно значительную ширину в этом месте.

Неожиданно на берег реки выскочили несколько оленьих самок, подгоняемых самцом с раскидистыми рогами. Самки бросились в воду, но одна из них замешкалась, оглядываясь назад. Тогда самец своей мощной грудью прямо-таки сбил ее в реку и тоже бросился за ней.

— Хозяин! — уважительно заметил Арефий.

Сильные животные выгребали по течению, которое тем не менее сносило их в сторону. А тем временем к берегу, где только что были олени, выбежал маленький, еще пятнистой окраски, олененок и забегал вдоль него туда-сюда, не решаясь спуститься в реку.

— Самки вроде бы были брюхатые, а последняя, наверное, уже успела опростаться, — заволновался Арефий.

Но, видимо, страх и вид плывущих впереди оленей, перебороли боязнь, и олененок тоже плюхнулся в реку. Все пятеро мужественных, сильных мужчин напряженно наблюдали за этой неравной схваткой немощного существа со стихией, как завороженные.

Олененок, конечно, был еще очень слаб, так как, наверное, только перед самым пожаром и появился на этом свете. Поэтому его сразу же подхватило течение и понесло мимо острова. Олени уже выбрались на остров, но самка, увидев барахтающегося в воде своего детеныша, резко развернулась и снова бесстрашно бросилась в поток. Вытянув морду, она отчаянно выгребала наперерез ему и все-таки догнала его. Захлебываясь, подсунула под малыша морду и стала из последних сил подталкивать его к острову. И все-таки вытолкнула его на песок. Над островом пронеслось дружное «ура!», и мужчины обнимали друг друга.

— Мать! — сдавленным голосом проговорил Арефий. — Эта никогда не предаст и не бросит! — и что-то в интонации его голоса выдавало сугубо личное…

Неожиданно из-за поворота реки выше по течению полыхнуло пламя и стремительно понеслось вдоль берега. Видимо, стена огня, шедшая от ложбины, достигла берега реки и, подхваченная потоком воздуха, дующего вдоль нее, обрушилась на береговые заросли с неимоверным гулом. Пойма реки наполнилась удушливой гарью, и стало не только трудно дышать, но и с трудом различать окружающие предметы.

Стоящая напротив них огромная ель вспыхнула, как свеча, освещая все вокруг. Неравномерный жар — от теплого до обжигающего лицо — обдувал даже здесь, за тридцать саженей от берега.

— Андрей Петрович, вы не сгорите? — шутливо заметил Савельич.

И действительно, от его мокрой одежды шел пар.

— Да ты и сам дымишься, как головешка, — не мог не вставить свое слово разбитной Арефий.

И вдруг раздался душераздирающий предсмертный рев, от которого стыла кровь в жилах. Это стена огня, шедшая с северо-запада, сомкнулась с береговой огненной стеной и захлопнула последнее убежище зверей, не успевших прорваться к реке. «Жаль, не повезло косолапому», — как-то отрешенно подумал Андрей Петрович, больше радуясь счастливому спасению своей группы.

И только тут он заметил, что Николай Семенович лихорадочно роется в тюках и наконец находит свои альбомы с готовыми схемами и их набросками и журналы астрономических наблюдений. Он чуть не плачет. Все намокло, листы склеиваются и могут утратить бесценные, добытые с таким трудом записи. Андрей Петрович подсаживается к нему, и они уже вместе разлепляют страницы и ставят альбомы, тетради уже с его записями и журналы так, чтобы их страницы по возможности не соприкасались.