Жан Мерьен - Энциклопедия пиратства Страница 4

Вот так выглядят корсары, как прекрасная цветущая ветка на грубом пиратском дереве. Красивый поэтический образ! И такими были Рене Дюгэй-Труэн, Жан Бар, Сюркуф и другие многочисленные корсары благородные по своему происхождению или велению души.

Программа действий, высказанная подобным правителем, удалась лишь наполовину, породив флибустьеров, хотя некоторые из них — временами — вели себя как корсары, а другие — при других обстоятельствах — как настоящие пираты.

Эта неудача до недавних времен объединяла корсаров, флибустьеров и пиратов одним словом «пират», которое в современной трактовке этого термина имеет точное его определение: тот, кто грабит в открытом море для своей собственной выгоды.

К ВОПРОСУ О ТЕРМИНАХ

Мы можем, наконец, классифицировать всевозможные значения термина «пейратес», начиная с Древней Греции и до наших времен; это производные слова «пирата» (латинское) и «пират» (французское), а также сходные с ним по смыслу французское слово «флибустьер» — морской разбойник и голландское «vrij-buiter» — свободный добытчик, переведенное на английский язык как «фрибутер» или впоследствии, в результате путаницы, о которой мы еще поговорим, — «буканьер».

«Пейратес» во времена до рождения Гомера представляет собой рискового моряка, любителя приключений, авантюриста со всеми нюансами этих трех родственных понятий: во время своего рейда, являясь одновременно исследователем, даже первооткрывателем, и «джентльменом удачи» (еще один великолепный образчик термина с двойным смыслом), он использует все способы — торговлю, дипломатию, грабеж, — которые мы называем в разных случаях либо порядочностью, либо бандитизмом, а для него все способы хороши для разрешения сложных ситуаций и достижения успеха, к тому же его действия находят полную поддержку со стороны земляков.

Далее этот термин на греческом, на латинском и на всех современных языках вбирает в себя два достаточно разных вида пиратской деятельности:

а) Так называемое «народное пиратство»: пират является морским эмиссаром с поставленной целью разграбления берега, нанесения ущерба кораблям, какому-нибудь племени, какому-нибудь народу. Когда речь идет о племенах или народах, не соблюдающих «законы войны», то эти племена и страны рассматриваются целиком как пиратские — и нередко они сами о себе так и заявляют (караибы, норманны, еще не завоевавшие будущую Нормандию, в какой-то степени берберы, жители некоторых островов Дальнего Востока). Когда народы устанавливает между собой юридические отношения, то они принимают компромиссные решения и по поводу своего поведения на море; только во время войны (хотя бывали и исключения) пиратам разрешено преследование противника; мы не говорим здесь о корсарах, быстро превратившихся в настоящих военных моряков.

Флибустьеры рождаются из «народного пиратства» как результат взаимного преследования пиратов в море, а также и из следующего вида пиратства.

б) «Индивидуальное пиратство». В этом случае морской воин не служит никакому обществу, даже своему племени. У него нет больше «разрешения», молчаливого или легального, от кого-нибудь; он не отчитывается не перед каким начальством. Его не заботит, идет ли сейчас война в данных местах, равно как и национальность жертвы. Он грабит для своей пользы или ради своих компаньонов. Его корабль — «один во вселенной», и он может рассчитывать только на свои силы.

ФИЗИОЛОГИЯ ПИРАТА

Как же так?

Разве не нуждается одинокий пират в пристанище? В домашнем очаге? Разве не нужны ему честь и почести? Или надежда на обеспеченную старость?

Что касается домашнего очага, то он ему не нужен. Многие люди прекрасно обходятся без него, именно это присуще их авантюрным характерам. Настоящий морской волк, настоящий пират, и тем более флибустьер, всегда остается холостяком, мы бы сказали «старым мальчишкой». А как же секс? Да не так уж секс необходим пиратам, как об этом принято считать. История безошибочно свидетельствует: изнасилования, даже в наихудшие времена, случались относительно редко, впрочем, их и нельзя рассматривать как сексуальную жизнь. Моряки, особенно те, которые действуют силой, могли бы быть вполне сравнимы с монахами-затворниками. Конечно, не все адаптируются в таких условиях; но большинству это удается (и это, действительно, удача), одни просто привыкают, другие переключаются на борьбу со стихией, на физическую работу. Если на борту случайно оказывается женщина, то команда, мающаяся от безделья, может превратиться в полупомешанных из-за мощного зова плоти. Бывает и так, что пират для развлечения берет с собой в море красивую безотказную девушку, и больше ни о чем не беспокоится, а она тем более. Об этом написано много пошлых и в высшей степени лживых романов для тех, кто всю жизнь провел на берегу. Короче, можно выдвинуть аксиому: в море нет времени на «пустяки». Пусть уж лучше пираты наверстывают упущенное на земле, во время отдыха, но такой вид «передышки» может быть очень редким и очень коротким. Что же касается извращений, то об этом мало известно; но, за исключением некоторых рас, создается впечатление, что у этой легенды крепкое основание, если можно так выразиться.

Честь? У пирата она своя, мы это еще увидим; в чем-то он очень щепетилен, а иногда на удивление набожен.

Почести? Об этом пират тем более не думает. И самое непереносимое для него — на склоне лет скрывать от всех свое прошлое, не иметь возможности похвастаться своими подвигами. В противном случае ему надо было бы специально искать надежных слушателей.

ПИРАТСКИЕ ПРОБЛЕМЫ

Надежда на обеспеченную старость? Она почти всегда является его далекой целью, хотя бы в мечтах, даже для тех, кто оказывается вне закона. Вечное противоречие: с одной стороны, каждый «удар» пират наносит, надеясь на удачу отвоевать сокровища, которыми он сможет насладиться, только имея контакт с берегом, а с другой стороны, каждый удар, будь он удачным или нет, делает этот контакт все более невозможным. Аналогично пират, объявленный вне закона, если только он не сумасшедший, все чаще отдает себе отчет, что он гоняется за химерой, что он сам приговорил себя к скитаниям по морям до самой смерти, применяя насилие за насилием, без передышки, несмотря на груз прожитых лет, становясь все более невезучим и беспокойным, подвергаясь все чаще угрозам, в том числе и со стороны своей же команды, становясь от всего этого еще более грубым и жестоким, что выпадает на долю каждого главаря банды. Но какой бы он ни был сумасшедший, разделяя со всеми пиратами безумие, называемое надеждой вопреки любой очевидности, он всегда держит в голове могущую подвернуться возможность покончить с бродячей жизнью. Так, в героическую эпоху он вполне может закопать в землю свои пока бесполезные для него сокровища (дав тем самым тему для литературы, позволившую Стивенсону создать свой шедевр), рассчитывая, что в будущем он заживет, как король; во времена более «цивилизованные» пират имеет дело с целой сетью покровителей и посредников, о которых он прекрасно знает, что те заберут себе львиную долю сокровищ, а затем предадут его.