ТОМ ШЕРВУД - Серые братья Страница 42

Король говорил об очевидном, но он был не прав.

Утром в покои вошли стражники. Короля, королеву и мальчика они оттеснили в спальный альков, а Маргариту, заключив в некое подобие коридора, устроенного из двух параллельно склонённых копий, увели.

Бледная, с замершим сердцем, вошла принцесса в знакомый обеденный зал.

Герцог завтракал. Он жестом пригласил её сесть, и она, секунду помедлив, присела.

– У меня есть к вам предложение, моя милая Маргарита, - сказал он, смуглыми сильными пальцами разрывая истекающего жиром цыплёнка.

– Я вчера уже ответила вам…

И тут Маргарита взглянула на герб над камином - и дико вскрикнула. Щита с гербом там больше не было. На его крюке, в петле из грубой колючей верёвки висела их служанка Луиза. Всё поплыло перед газами принцессы. Отчаянным усилием она вцепилась в край стола. Откуда-то издалека до неё доносился голос хозяина замка:

– О, я помню, что вы ответили. О вчерашнем, принцесса, нет больше и речи. Сейчас я предлагаю вам быть моей наложницей. Рабыней. Вы не должны сметь разговаривать со мной и смотреть на меня. А я буду водить вас за собой на цепи. Живую принцессу. Забавно!

Маргарита, не в силах поверить услышанному, подняла на него взгляд.

– Вам понятен смысл моего предложения? Тогда дайте ответ. Немедленно. Вы согласны стать моей личной рабыней?

«Больше достоинства, Маргарита, - шептала принцесса, с усилием поднимаясь с краешка массивного стула, - больше достоинства…» Встав, она обеими руками оперлась на спинку стула и, пересиливая дрожь и хлынувшие на лицо слёзы, проговорила:

– Вам судья - Бог!…

– Так вы согласны? - уточнил герцог, перестав на секунду жевать.

– Нет…

– Что ж. Я образованный человек, и понимаю, что нет - это нет. Составьте-ка мне компанию. Я после завтрака всегда гуляю в саду. Ну? Вы пойдёте сама, или вас придётся снова вести между копьями?

Прогулка длилась минут двадцать, не больше. Герцог молчал. Они уже возвращались назад, в залу с камином, когда Кагельберг произнёс:

– Вы отдышались, принцесса? Вам полегчало? Я рад. Хочу сделать вам новое предложение. Смысл остаётся прежним - наложница и рабыня. Только не у меня, а у дворовой прислуги. У садовников, конюхов. Как, кстати, зовут вашего младшего брата?

С этими словами он вошёл в арку обеденной залы, и следом вошла Маргарита, но, едва сделав шаг, она рухнула на пол, как застреленная. Лицо её из бледного сделалось совсем восковым, а дыхание - неуловимым. Герцог, рассмеявшись довольным, громким и чистым смехом, перевёл взгляд с упавшей принцессы на крюк, где теперь вместо Луизы висели, тесно соприкасаясь, вчерашние гости молодого герцога: король и его королева.

Слуги очень старались, и спустя четверть часа Маргарита, облитая неоднократно водой, с натёртыми солью висками сидела на прежнем стуле. Её била крупная дрожь, и ей всё время давали нюхать уксус. Наконец, заплетающимся языком, вздрагивая, громко и отрывисто она проговорила:

– Зверь! О, зверь! Зачем вы не предупредили меня? Я согласна! Я на всё была бы согласна!

– Тогда наша игра была бы не столь щекотной, - спокойно пояснил герцог, обнажая ровные зубы в приветливой, доброй улыбке. - А так - нам всем будет что вспомнить!

Привстав, он нашёл между приборами фруктовый маленький нож и принялся срезать им кожицу яблока. Затем покачал перед собой длинной зелёно-красной полоской, закручивающейся в спираль, и спросил:

– Моё третье предложение вы помните? Итак, ваш ответ.

– Ответ очевиден, - медленно произнесла Маргарита. - Дайте мне лишь немного собраться с силами.

– Охотно предоставляю вам такую возможность, - кивнул Кагельберг. - Понимаю. Такой ответ дать очень непросто.

А Маргарита, встав, снова оперлась о спинку стула и, стараясь не смотреть туда, где вчера висел герб, прошептала:

– Больше достоинства… Больше достоинства…

– Итак? - поинтересовался, откидываясь на своём троне, герцог. - Пришла ли минута, когда эти прелестные губы произнесут роковые слова?

– Пришла, - взглянула ему в глаза Маргарита.

Она чуть склонилась, быстро взяла из своего прибора тонкий фруктовый нож и, уперев его (герцог оглушительно закричал и вскочил) черенком в край стола, упала грудью на лезвие.

СТАРАЯ СКАЗКА

На маленьком сыне короля была грубая, прохудившаяся во многих местах одежда. Медленно поворачиваясь с тяжёлой деревянной лопатой, он убирал в конюшне лошадиный навоз. Тело его было покрыто синяками и ссадинами, но руки окрепли, а на лице вместо дворцовой аристократической бледности алел здоровый румянец. К слову сказать, кормили его сносно.

Вечером он переходил из распоряжения старшего конюшего под опеку кухонной ключницы - доброй и грустной старухи. Здесь он обретал спокойствие, сострадательную доброту, и, - чего маленького человека старательно и умело лишали в течение всего дня, - присущее принцу достоинство.

– Вы не скажете мне, - однажды спросил он старуху, - есть ли у меня возможность узнать о моих родственниках? Где теперь мои мать, отец и сестра?

В это время пробегал мимо пажик, и половину вопроса услышал.

– Если сестра твоя выживет - так и ты ещё поживёшь! - глумясь, крикнул он. - А умрёт - собирайся, пойдёшь и к ней, и к родителям!

И упрыгал по коридору. Старушка, страдальчески сморщась, прогоняюще замахала в его сторону рукой, а принц торопливо переспросил: - Моя сестра - что же - больна?!

– Ох, ох, - сказала старушка. - Очень больна.

– Мне нужно увидеть её, - решительно заявил принц.

– О, нет. Про это забудь. Она под надёжной охраной. Даже ночью к ней не подобраться.

– Но есть ли хоть кто-то, кто мне смог бы помочь?

– Разве что Серые братья, - грустно улыбнулась старуха.

– Кто они?!

– Они никто. Это такая старая сказка.

– О чём?

– О том, как один злой и богатый купец поплыл на корабле в дальние страны. Он взял с собою соседей - троих братьев, чтобы они тоже могли поторговать и вернуться с прибылью.

– И что же?

– А вернулся один. Сказал всем, что братья рыбу ловили на лодке, и утонули. А сам их в чужой стране убил, а товары и деньги их взял себе.

– И спокойненько жил?

– Да, и жил хорошо. Только однажды вдруг заметили стражники в городе, как ночью по улицам прошли трое - молчаливые, призрачные, в серых плащах с острыми капюшонами. Бросились их ловить - а те как будто растаяли. А наутро нашли того купца мёртвым в своей постели. Ран на нём не было, но на лице его застыл ужас. И стали люди в том городе осторожно друг другу ту историю рассказывать. Бургомистр же рассказы про троих вернувшихся братьев настрого запретил. И приказал стражникам хватать всякого, кто про Серых братьев рассказывает, и бросать к палачу в подземелье.