Чарльз Элмс - Пираты. Рассказы о знаменитых разбойниках Страница 46

Бенавидес, свирепый дикарь по характеру, был тем не менее способным, деятельным и энергичным человеком. Он велел переделать копья и гарпуны в пики для рядовых кавалеристов и в алебарды – для сержантов, а из парусов нашить брюк для половины своего войска. Плотники сбивали телеги для поклажи и ремонтировали лодки. Оружейники тоже не сидели без дела – они ремонтировали мушкеты и делали пики. Словом, он каждому нашел дело. Он хорошо относился к офицерам, позволив им жить в своем доме, и всякий раз спрашивал их совета касательно вооружения своей армии.

Однажды, гуляя с капитаном «Геркулии», он заметил, что его войско уже почти готово к походу, не хватает только одного – труб для кавалерии, и его это страшно удручает, добавив, что люди ни за что не поверят, что они стали настоящими драгунами, если они на каждом повороте не услышат рева трубы. Ни солдаты, ни кони не будут выполнять свой долг как положено, если их не будет призывать к этому труба; короче, объявил он, надо раздобыть где-то трубы. Капитан, желая снискать доверие пирата, немного подумав, сказал, что трубы можно легко изготовить из медных листов, которыми обшиты днища захваченных им судов. «И вправду! – воскликнул довольный Бенавидес. – Как это я сам не догадался!» Тут же вся медь была содрана, и оружейники под его личным наблюдением принялись изготавливать трубы, и еще до наступления темноты лагерь огласился звуками кавалерийских горнов.

Капитан корабля, давший ему прекрасную идею об использовании меди для труб, получил благодаря этому возможность гулять, где ему вздумается. Он конечно же постоянно думал о том, как бы им всем сбежать. Наконец такая возможность представилась, и он вместе с помощником и девятью матросами захватил две лодки, на которых они охотились на тюленей и которые пираты беспечно бросили на берегу реки, и уплыли. Но прежде чем уйти, они, опасаясь погони, предусмотрительно продырявили днища у всех остальных лодок. Их побег был сразу же обнаружен, но к тому времени, как люди Бенавидеса бросились в погоню, они успели уйти далеко и благополучно добрались до острова Святой Марии. Здесь они убили несколько тюленей, которыми питались по дороге в Вальпараисо, куда пришли совершенно истощенными. Здесь они рассказали сэру Томасу Харди, главнокомандующему, о злодеяниях Бенавидеса, и он решил послать корабль из Арауки для спасения оставшихся в плену моряков.

Бенавидес снарядил бриг «Геркулия» и велел помощнику (капитан корабля и его команда остались в качестве заложников) идти в Чили и попросить помощи испанского губернатора. «Геркулия» вернулась с двадцатичетырехфунтовой пушкой, двумя полевыми орудиями, одиннадцатью испанскими офицерами, двадцатью солдатами и хвалебными письмами, в которых губернатор поздравлял достойного союзника его католического величества с победами. Вскоре Бенавидес захватил английское китобойное судно «Персеверанс» и американский бриг «Океан», шедший в Лиму с несколькими тысячами ружей на борту. Капитан «Геркулии» вместе с помощником капитана «Океана» и несколькими матросами, перенеся большие лишения, высадились в Вальпараисо и рассказали, чем занимается Бенавидес; после чего сэр Томас Харди приказал капитану Холлу отправиться с конвоем в Арауку и, если получится, освободить пленников.

Для выполнения этого задания капитан Холл вышел из Вальпараисо; по пути он зашел в Консепсьон, чтобы выяснить, где искать Бенавидеса. Ему сообщили, что тот находится между двумя крупными группировками чилийских войск, на чилийском берегу Биобио. Одна из этих группировок перекрывает ему выход к реке.

Проведя в Консепсьоне два дня в ожидании сведений о пирате, капитан Холл осмотрел окрестности. Он писал, что территория покрыта растительностью, имеет плодородные почвы и совсем не похожа на окрестности Вальпараисо. На берегах залива он обнаружил изобилие овощей, дров и угля.

12 октября Холл узнал о разгроме Бенавидеса и о том, что он в одиночку переплыл Биобио и бежал в Арауканскую страну, а также о том, что два американца, которых он взял с собой, от него убежали и сейчас находятся на борту «Чакабуко». Поскольку лишь они могли сообщить ему о том, где искать пленников, на спасение которых он был послан, он отправился на поиски этого судна и через два обнаружил его на якоре у острова Мока. Здесь он узнал, что капитан «Океана» с несколькими английскими и американскими моряками были оставлены в Арауке, когда Бенавидес ушел в поход, и немедленно отправился туда.

Впрочем, он явился слишком поздно – чилийские войска нанесли свой удар, и индейцы бежали, предав огню город и суда. Индейцы, которые были союзниками чилийцев, в дикости своей не уступали индейцам, помогавшим Бенавидесу. Капитан Холл, вернувшись в Консепсьон, посетил индейский лагерь, хотя губернатор его всячески отговаривал от этого.

Войдя во двор, капитан и его спутники увидели индейцев, сидевших на земле вокруг большой бочки с вином. Они приветствовали вошедших громкими криками, или, лучше сказать, воплями, и потребовали ответа, зачем они явились. Судя по всему, они были недовольны вторжением белых. Переводчик забеспокоился и стал уговаривать их уйти, но капитан решил, что это весьма опасно, ибо индейцы имели под рукой оружие – под навесом стояли их длинные копья. Если бы капитан и его спутники попытались уйти, пьяные дикари могли бы захватить их в плен или даже убить. Лучше всего было не показывать своего недоверия; и моряки, улыбаясь, подошли к сидевшим в кружок индейцам, которым это очень понравилось. Один из них встал и, по индейскому обычаю, о котором они узнали от одного из джентльменов, побывавших в плену у Бенавидеса, обнял их. После этого дикари закричали, чтобы они сели на землю, и с буйным гостеприимством стали угощать их вином, чему моряки очень обрадовались. Гнев индейцев быстро угас и сменился радостью и весельем, которые вскоре стали такими же необузданными, как и их недовольство. Воспользовавшись моментом, капитан Холл сказал, что хотел бы побеседовать с вождем индейцев, о котором он ему писал; однако вождь появился не скоро, так что морякам пришлось еще долго составлять компанию индейцам, которые лакали вино, словно свиньи. Индейцы сильно напились, их веселье с каждой минутой становилось все неистовее, и ситуация, в которой оказались моряки, нравилась Холлу все меньше и меньше.

Наконец, дверь дома, где жил Панелео, вождь этого племени, открылась, и он появился на пороге. Выйдя, он остановился на пороге и прислонился к дверному косяку, чтобы не упасть, ибо был еще пьянее, чем его соплеменники. Трудно себе представить более яркую картину законченного дикаря. Это был высокий широкоплечий мужчина с необычайно большой головой и квадратным, распухшим от пьянства лицом, на котором виднелись очень маленькие глазки, частично скрытые густой гривой грубых, черных, прямых, сальных волос. Они закрывали его щеки, спускались на плечи и придавали его голове сходство с огромным пчелиным ульем. На плечи он накинул пончо из грубой шерстяной ткани, из которой обычно шьют одеяла. Панелео принял капитана весьма грубо, будучи недовольным тем, что его потревожили; но, узнав, что тот хочет видеть его пленника, пришел в еще большее раздражение. Напрасно моряки пытались объяснить ему, зачем он им понадобился; он прорычал свой отказ таким грубым тоном и с таким видом, что сразу же стало ясно, что он не понимает и не желает их понять.