Григорий Карев - Синее безмолвие Страница 5

— Да ты же, Мирон, сам только вчера называл Качура и жилой, и жмотом, и стяжателем, и еще черт-те кем, — удивился Бандурка. — А теперь вроде и защищаешь его.

— Пусть его морские черти защищают, а только лучше уж Качур, чем…

Водолаз не договорил, посмотрел на Прохора в упор. Глаза его были откровенно недружелюбны, и Прохор вспомнил, как язвительно он сказал утром: «На самый северный берег Черного моря приехал…»

ВЕТРЫ ДАЛЬНИХ СТРАНСТВИЙ

На том месте, где предполагали, металлического лома не нашли. Очевидно, водолазы с соседних ботов здесь поработали с утра. Чтобы не терять зря субботний день, решили пройти мористее, в район затопленных барж.

— Глубина двадцать три метра, — объявил Олефиренко, когда отдали якорь. — Молодым водолазам спуск не разрешаю. Пойдет один Качур. Найдет баржу, разведает, что можно из нее взять. Поднимать и сдавать лом будем в следующую субботу с утра… Первую — к спуску!

То ли Виктор забыл, то ли выдерживал характер и не хотел его замечать, но Демичу стало обидно, что капитан его тоже причислил к молодым водолазам. Однако решил молчать: «Пусть его! Вечером, на досуге, еще раз попробуем выяснить взаимоотношения».

Качур не торопясь надевал снаряжение, изредка поглядывая в сторону Демича. Войлочные брови подергивались хитро, насмешливо — знай, мол, наших.

Небо затянулось редкими дымчатыми тучами, видимость уменьшилась, с борта не было видно ушедшего на глубину Качура, только его команды и доклады — потравить конец, дать больше воздуха, иду вправо, влево — свидетельствовали о том, что водолаз не стоит на месте, ходит по дну, ищет, осматривает.

И все-таки Прохор не выдержал, пошел к Виктору в рубку.

— Почему не разрешили мне спуск?

— А вы и не просились, — спокойно ответил капитан и принялся разглядывать сверкающее зеркало залива.

— Корабельные работы касаются всех одинаково, проситься здесь не надо, под воду идет тот, кого посылают.

— Во-первых, работы не корабельные, а судовые, к этому надо привыкать, — не повышая голоса и не глядя на водолаза, ответил капитан. — Во-вторых, рабочий день официально закончился, хлопцы трудятся в счет социалистических обязательств по сбору металла на тракторную колонну. Вы таких обязательств не брали, товарищ Демич, и нечего вам кипятиться.

Это еще больше подхлестнуло Прохора.

— Не брал, так беру. Все, что взял на себя экипаж, я тоже беру, понял?.. И прошу мне разрешить спуск для поиска баржи.

Он прямо-таки кипел от досады, но не хотел показать ее, крепился, старался говорить спокойно. А Виктор будто нарочно подогревал его ледяным равнодушием к тому, что говорил Прохор. Он побарабанил пальцами по штурвалу, молча что-то поискал в штурманском журнале, потом снял свою шикарную капитанку, не торопясь вытер белоснежным платком стриженую голову и негромко сказал, не Прохору сказал, а в переговорную трубку:

— На второй станции Демичу подготовиться к спуску.

Прохор едва не выругался. Вот характер! И спуск разрешил, и сделал это так, будто ничего не произошло, будто и не просил его Прохор об этом, а вдруг самому пришло в голову такое решение.

Демич хлопнул дверцей рубки и побежал к спусковой станции, где Бандурка и Осадчий уже приготовили скафандр. Минутным делом было надеть теплое белье. Не успел Прохор просунуть ноги в тугой резиновый воротник скафандра, как оба помощника подскочили, не сговариваясь, дружно рванули фланец, встряхнули Прохора, и он оказался в костюме из прорезиненной ткани. Так же быстро и ловко они надели ему на ноги тяжелые, с рифлеными подошвами галоши, положили на плечи свинцовые плиты-грузы, одели изготовленный без единого шва из толстого листа красной меди шлем и завернули болты. Только, когда увидел возле самого лица выкрашенные серебрином внутренние стенки шлема, а в иллюминаторе — зелеными полосами колеблющуюся воду и услышал около затылка шипенье нагнетаемого воздуха в золотнике, Прохор успокоился, забыл о Викторе, целиком отдался спуску.

На дне стояли сумерки. Видно было всего на два-три метра, а дальше вода казалась густо-синей, почти черной. Под ногами было илистое бугристое дно, заросшее морской капустой, устланное спутанными клубками и целыми бухтами проволоки, рваными кусками железа, ржавыми деталями каких-то машин. Прохор сделал еще несколько шагов и почти уперся в груду толстых железных полос и сваренных ежами кусков рельс. Похоже было, что кто-то собирался здесь, на глубине более двадцати метров, строить противотанковые укрепления. Странно, что обо всем этом Качур до сих пор ничего не сообщил на борт, ведь не мог же он бродить по морскому дну и не заметить огромной свалки лома, за счет которой, кажется, можно было выполнить годовое обязательство по сбору утиля не только за «Руслана», но и за весь порт. «Хотя Качур спустился с левого, а я с правого борта, но даже при самом большом сносе течением, в момент касания грунта между нами могло быть не больше двадцати пяти — тридцати метров, — рассуждал Прохор. — А может, мне просто повезло спуститься прямо на кладбище металла, которое здесь, рядом, и кончается?»

Прохор по телефону попросил Бандурку подобрать провисший спусковой конец и хотел было пойти на поиски Качура, но тут же попал в такую темную полосу, что невольно остановился. Над самой его головой нависла корма опрокинутой на борт и наполовину занесенной илом баржи. Прохор осторожно пощупал обросшее острыми ракушками железо и пошел вдоль борта. Вскоре он остановился возле огромной рваной дыры в корпусе, из которой мирно выплыла стайка каких-то рыбешек. Очевидно, баржа подорвалась на мине, взрывом вырвало у нее «внутренности» и вышвырнуло в сторону весь груз — вот откуда появились здесь и противотанковые ежи, и стальные полосы, и детали машин. Баржа села боком, будто хотела прижаться к грунту смертельной раной. Надстройки давно уже разрушены и снесены водой, палуба местами провалилась. Обычно в таких развалинах прячутся электрические скаты, ядовитые морские коты, а иногда и забредающие сюда из Средиземного моря осьминоги.

— Друг, — спросил Прохор по телефону Бандурку, — скажи, любезный, Качура подняли уже на палубу или нет?

— Нет, — как из-за стенки донесся голос Бандурки, — все еще ищет.

— А нашел он что-нибудь?

— Да какой из него находяга! Он до тридцати пяти лет невесту себе не смог найти, а ты хочешь, чтобы он на дне моря нашел чего-то.

— Неужели не нашел?

— Так ты же тоже ничего не нашел. Так поменяйтесь находками, вот здорово будет.

Тут только Прохор вспомнил, что до сих пор ни сложном ее обмолвился ни о барже, ни об обнаруженных им металлических россыпях. Вот это диво! Может, и Качур так же забыл доложить? «Ладно, — решил про себя Прохор, — пойду на поверхность, доложу сразу». Он привязал за кнехт баржи конец тонкого пенькового троса. К этому тросу там, наверху, привяжут буй и, когда будет нужно, по нему сразу найдут баржу.