Саша Кругосветов - Путешествия капитана Александра. Том 3 Страница 51

К разным людям подходят серенькие. Вот другого тоже ведут в менуэте. Сдвигаются в паре с середины зала. Всё ближе к краю, ближе. И нет их. Куда исчезли? То ли в важные государственные дела ввели человечка. То ли совсем наоборот. Тихо пропадает человечек. Живёт где-то. Мышкой-норушкой служит. Может, вынырнет через много лет на поверхность, важной шишкой станет. Важняком. А то – и царём морийским. А может, и вообще исчез человечек тот. Сгинул. И никто уже о нём никогда не услышит. Так со многими морийцами бывало. С миллионами, поди.

Хорошо, если потом маляву родным передадут, то ли из острога, то ли из темницы, то ли с каторги, то ли из нижнего трюма для опущенных. Слава провидению, хоть так, да выжил человек. Знать, жил и там по понятиям. Иначе сгинул бы совсем. Держись понятий. Где понятия, там надежда; где надежда, там и жизнь. Далеко забросило человека. С одного бока завели его в тессеракт, гиперкуб в четырёх измерениях, с другого бока вывели, и оказался он в четвёртом, чужом нам, измерении. Вроде, и недалеко он совсем, а получается дальше дальнего, не видно его и не слышно. Большая сила, видать, и желание жизни заложены были в его маляву незатейливую, раз дошла до нас записочка скромная, преодолевая все законы правильные мира нашего, добралась из другого измерения, где только-то и может существовать мир сумеречный, почти и не реальный. На зябкой чужбине, среди воровских шаек, в острогах да на каторгах забудет тот человек и речь-то человеческую. Отвыкнет от родной речи. Научится и думать, и говорить, и поступать, и жить по понятиям.

А и те, кого серенькие-то в светлое будущее уведут… Их светлое будущее много ли отличается от нижнего трюма-то? Тот же свет самого Великого Пахана. Те же ровные, правильные братаны. Тот же поток светлого Ништяка. Те же нерушимые, незыблемые, вечные, тяжёлые, как камень, неподвижные понятия и Понты, Понты, Понты…

Танцуйте свой менуэт, избранные. Волнуйтесь, гадайте, вверх ли ваш путь, вниз ли. И то, и другое – одно. Это путь к Великому Ништяку. Путь в никуда. Бойтесь, люди добрые, молодцев во всём сером, со стальным серым взглядом, с мыслями серыми, с бесцветными серыми словами, наполняющими страхом наши обывательские души. Бойтесь их. Минует вас их цепкий взгляд, одобряющий или гневно-презрительный, – есть у вас шанс пробыть на празднике жизни до конца бала. Вкусить всё, что даёт нам краткий миг пребывания божественной души в нашем бренном теле. Испытать всё, что на роду написано: веселье, радость, печаль, любовь, ненависть. Построить дом, посадить дерево, вырастить сына. Следите внимательно за серыми тенями, посланниками царства тьмы, не пересекайтесь взглядом с ними, не отзывайтесь на их посулы и обещания, не прельщайтесь их дарами и сладостями. А случится так, что придвинется к вам тень полупрозрачная Тайного Писка, руку подаст, на менуэт пригласит – найдите мужество, не интересуйтесь, не соблазняйтесь, откажитесь от завораживающего, гипнотизирующего менуэта. Может, и оставят вас в покое тени тьмы. А нет, не захотят оставить, – примите испытания и удары сатанинской машины с достоинством истинного морийца, наследника благородных предков своих – Себастьяна Бранта и преподобного Иоанна Летсера.

А Ганса нашего закружило в медленном менуэте. Танец ускоряется. Всё сильнее бьют барабаны, поют волынки, играют лютни и завывают трубы. Медленный менуэт превращается то ли в быструю джигу, то ли в сумасшедшую вольту. Крутит Ганса в новом водовороте тайной жизни, в бешено вращающейся воронке. Внутри бьются и сталкиваются огромные массы воды. А на поверхности – гладкое зеркало. Лишь иногда – рябь пробежит и исчезнет. Да крошечные кружочки небольших вороночек медленно плывут от берега к берегу.

Много лет минуло с тех давних пор. Тихо трудился Ганс на просторных нивах Тайного Писка. Искоренял неморийское мышление. Тех, кто думал не так, говорил не так. Иначе. Искал неморийцев, выводил на чистую воду. Отдавал в руки правосудия морийского. Самого правосудного правосудия в мире. Тех, кому не нравились морийские порядки. Кому не нравилось засилье начальников. Воров. Пацанов. Суда по понятиям. Засилье безграмотных. Некомпетентных. Жадных. Жестоких. Безжалостных. Ишь, чего захотели! Умненьких им подавай. У нас страна дураков. И мы гордимся этим. Пусть катятся из нашей Мории, кто недоволен. В Америку. Европу. В Россию, на худой конец.

Дошла очередь до Гансика разведчиком стать, о чём всю жизнь мечтал. Послали в Европу Гансика. Возглавил он дом германо-морийской дружбы. Резидентом морийской разведки стал, работал под прикрытием. Занимался бизнесом, контролировал торговые операции. Отвлекал внимание от основной своей деятельности. Да и для себя не без пользы. Не может же он жить сейчас, как в бедной своей студенческой юности, без копейки в кармане.

Помнил Гансик наказ первых своих серых пиджаков: никаких старых долгов и связей не брать с собой. Ан там, в Петромории, гуляют себе спокойно разные братаны да авторитеты, да пацанчики, что знают о нём, Гансике, о его прежней нищенской жизни, о его знакомствах в блатной среде, не делающих теперь ему чести. Не нужны ему теперь эти знакомства. Хоть люди те и помогали ему немало и деньгами, и от гопников защищали. Ещё Чингиз-хан говорил: «Не оставляй в живых того, кто сделал добро тебе. Не будешь никому должен». Ну не убивать же их? Да и любить-то пацанчиков этих особенно не за что. Тоже вообразили. Все, грят, под ними ходят. Не все, видать. Тихие ребята из Писка не ходят под ними. И другие не ходят, у кого Писк крышняком стал. А Писк-то крышует всех важных да сановных. Тех, кто на самом-самом верху. Пацанам туда не забраться. Пусть и не крутятся под ногами. Не мешают серьёзным людям делом заниматься. Не знаю, только ли у одного Гансика мысли такие были. Может, и другие, кто серые пиджаки носит, думали об этом. Получалось, однако, что старые все знакомые Ганса уходили куда-то, случалось с ними что-то нежданно-негаданно. Случайно ли случалось? Виноваты ли были именно серые пиджаки или кто другой в их бедах? Путь-то знакомые эти сами свой, поди, выбрали! Кто всё это обтяпывал? Люди ли из Писка? Или руками своих блатных группировок душили… Какая разница? Важен результат.

А результат какой? Какой следует. Бадрика Петроморского и Кума закрыли. У Бадрика Кавзиморского приступ сердечный случился. Здоровый был человек. Так бывает. Раз, и готово. Все под богом ходим. Шутника тоже закрыли. И этого, дружка его с голым черепом. У Колёсика-то всё поотнимали. Сидит дома, гол как сокол, и не рыпается. Безвредный теперь, поди. Петрушу в Испании закрыли. Трамблёр где теперь? – неизвестно. О Малыше все давно уже позабыли. Могилу грохнули где-то в переулке, по беспределу. Солёненького, киллера прославленного – уж кто круче его был? – и того нашли в Греции – в мешочек, да и придушили. Кто выследил, и кто схватил киллера? Розенкрейцеры тайного мистического общества ордена Розы и Креста[51], граф Сен-Жермен[52], авантюрист эпохи просвещения, Российская Охранка, Бедные Рыцари Христа и Храма Соломона[53], Ассассины[54], черепашки Нельзи? Всё возможно, потому что равноневероятно.