Виктор Цокота - Звезда бессмертия. Книга 1 Страница 55

Еще один легкий щелчок — включены лопасти основного механического движителя. Через пятнадцать секунд табло показало скорость сорок узлов. Но сам тримаран уже просто выскакивал из воды. Все три его подвижных балансира до отказа ушли вперед, однако даже эти восемь тонн нагрузки не помогали: паруса, потеряв ветер, гасили скорость.

Винденко многозначительно и выжидающе смотрел на молодого капитана. «Вот видишь, салажонок, — как будто говорил его выразительный взгляд, — я же предупреждал…».

И тогда Олег поднял острый парус.

Тримаран резко качнуло. Нос его вспенил воду. Рубку окатило волной. Замигали на пульте лампочки. Защелкали одновременно десятки реле. Волчками закрутились барабаны «памяти» ЭВМ. А еще через несколько секунд суета в электронном хозяйстве прекратилась. Красная полоса на табло скорости уверенно поползла вверх и вскоре остановилась у заданной отметки.

Тримаран плавно скользил по воде со скоростью шестьдесят узлов в час. Только тяжелые балансиры его стояли теперь на обычных, нейтральных местах, а реакторы поплавков не работали.

Плавно подняв рукоятку указателя скорости еще на десять узлов, Олег посмотрел на гостя.

— Сколько до моря, Александр Павлович?

— Двенадцать километров. Да и само море вначале — зеркальный паркет. Можно пробовать, капитан.

Он уважительно подчеркнул интонацией голоса последнее слово.

Слюсаренко включил двигатели поплавков и поднял рукоятку фиксатора скорости до отметки «100». Дальше делений не было.

Что-то протяжно запело там, наверху. В рубке напряженно молчали. А красная полоса на табло уверенно поднималась и через сорок пять секунд полностью заполнила выделенное ей на пульте место.

— Вот и море, — тихо сказал Винденко. — Теперь можно разворачиваться обратно. Суть ясна. — Он вздохнул.

Пока тримаран, повинуясь команде, описывал по заливу широкую дугу, Олег перевел указатель курса на автоматическую память обратного движения. И тут же отметил время по индикатору. Он показывал двадцать один час пятьдесят две минуты тридцать секунд. А ровно в двадцать два часа тримаран сам замедлил ход, плавно остановился у выступа парапета центральной набережной, неподалеку от бронзового фрегата и совсем близко от знаменитого барка «Друг», опустил паруса и убрал в пазы высокие мачты.

— Судя по времени, не меньше ста шести миль в час, — с нескрываемым торжеством воскликнул Аксенов.

— Да-а, — в тон ему весело крякнул капитан Винденко. — На таком и я еще с добрый десяток годков поутюжил бы водицу! И соленую, и пресную. Не плавание-полет! Мечта!

Он широко улыбнулся, обнял Аксенова за плечи.

— Математика! — отозвался тот многозначительно и громко расхохотался. Весело, заразительно, от души.

Ни Олег, ни Таня никогда не видели его таким веселым.

— А ты знаешь, Андрей, я сначала было засомневался, — крутнул головой Винденко. — Рассказали мне из Центра немного про вашу электронную начинку, а мне вдруг вспомнился печальный случай с французским мореходом по имени Коло. В четвертой всемирной атлантической регате яхтсменов-одиночек этот продубленный ветрами и соленой водой моряк по праву занял первое место. А вот потом его, бедолагу, тщеславные боссы и высокие гонорары с толку сбили.

И Александр Павлович рассказал, как ангажировал чемпиона на очередную, пятую регату спортсменов-одиночек владелец крупных ресторанов и он же специалист по организации туристических путешествий некий Тригано. Накануне за солидную сумму он построил и выпустил в океан невиданную доселе четырехмачтовую яхту «Клуб Медитеранен». Ее водоизмещение составляло двести пятьдесят тонн, а длина семьдесят два метра.

Конечно, управлять такой махиной одному человеку было бы не под силу. Но хозяин яхты убедил моряка, что победа ему гарантирована. На судне были установлены электрические приводы, ставящие и убирающие паруса. Спутниковая система связи обеспечивала информацией из специального вычислительного центра о наиболее приемлемом курсе, прогнозах погоды и прочими нужными и полезными сведениями. От него же, от Коло, за крупное вознаграждение требовалось только его громкое спортивное имя да умение нажимать кнопки… Но имя не помогло. «Клуб Медитеранен», до отказа набитый электроникой, не мог выиграть поединок с океаном.

— Вот я, грешным делом, и подумал, а не сродни ли ваш тримаран той заморской посудине? Когда мы пришли в Херсон и стали рядом с вами, у меня даже и в мыслях не было, что этот гномик и есть будущее нашего флота. Как три века назад маленький ботик Петра Первого.

Таня пригласила гостя в кубрик.

— Прошу отведать наш хлеб-соль.

— Можно, — весело блестя глазами, согласился Александр Павлович. — И даже шампанское можно. Пусть и не официальный, а ведь мировой рекорд только что установили. Двести километров по воде в час еще никто не ходил под парусами. Поздравляю! Как говорится, взят вами на абордаж, — крепко пожал он каждому руку. — И очень рад этому. Ну, а для остальных любопытствующих просто скажем, что выпили за встречу со старым другом, за возвращение в родной город, за успешное продолжение вашего плавания, семь футов вам под киль, моряки!

Олег снова раскурил погасшую сигарету. Ему приятны были эти воспоминания, но что-то тревожило его, что-то важное ускользало из памяти, хотя и было только что совсем рядом.

И вдруг он понял: Винденко! Да, да! Александр Павлович Винденко! Именно он — и никто другой! — должен стать первым «пассажиром» тримарана во время Регаты Свободы, раз уж нельзя включить в состав команды Андрея Ивановича Аксенова. А четвертым в экипаж можно зачислить Сережу Аксенова. И Таня довольна будет.

Он посмотрел на светлеющее небо за окном, а сам видел Таню, ее сияющие глаза, манящие, зовущие, как бескрайние просторы моря.

…Три дня после памятной встречи с «Другом» они во всех направлениях на разных режимах бороздили стокилометровый Белозерский залив. Потом от Очакова под пару сами, без двигателей пошли к Одессе. Заглянули в Ильичевск, дошли до устья Дуная и вернулись к акватории Одесского порта. А оттуда, получив разрешение Центра, на форсированном режиме за три часа семь минут обогнули Крымский полуостров и стали за Таманской косой на Керченском рейде, ожидая свой безнадежно отставший эскорт.

Здесь, на море, их сопровождали теперь три быстрых сторожевика, но и заблаговременно предупрежденные о предстоящем броске, они пришли в Керчь только через четыре с половиной часа. Некоторое время над их стоянкой, сменяя друг друга, то кружили, то неподвижно зависали военные вертолеты. А потом вдруг по оба борта вынырнули из глубины две темные субмарины с высокими рубками, на которых рядом с алыми звездами белели номера «8» и «9». Вынырнули и застыли метрах в тридцати каждая, невесомо покачиваясь на легкой волне. Люки их приоткрылись, но на узкие палубы никто не вышел. Только перископы, развернувшись, выпучили на тримаран свои бесстрашные глазницы.