Джеймс Купер - Красный корсар Страница 56

Таинственное судно шло среди тумана почти с быстротой ветра. Ни один парус на нем не был развернут, каждая мачта была на месте, судно сохраняло свою красоту. Стоявшие на палубе «Каролины» думали, что их не видят, и некоторые громко требовали, чтобы зажгли огни во избежание страшного столкновения.

– Нет! – сказал Уайлдер. – Они слишком хорошо видят нас.

– Нет, нет, – пробормотал Найтхед, – они видят нас, притом нечеловеческими глазами.

Моряк замолчал. Через минуту таинственный корабль был не более как в ста футах от «Каролины». Никакого признака жизни на его борту не было.

Уайлдер затаил дыхание, когда неизвестный корабль проскользнул близ них. Его тревога дошла до крайнего предела. Но когда он не увидел ни одного человеческого лица, не заметил ни одной попытки остановить бешеный бег судна, улыбка удовольствия озарила его лицо, как будто он испытал счастье, оттого что был предоставлен собственной судьбе.

Таинственный корабль пронесся, как мрачное видение, и вскоре почти скрылся в волнах и пене.

– Он исчез в тумане, – произнес Уайлдер.

– В тумане или в облаках, – ответил Найтхед, с подозрением наблюдавший за каждым движением командира.

– Пусть он уходит – это самое пламенное мое желание. Он ушел вперед, и теперь я молю только об одном, чтобы этот ураган длился до рассвета.

Найтхед вздрогнул и бросил на своего собеседника взгляд, похожий на безмолвное проклятие. Для его тяжелого и суеверного ума было богохульством призывать бурю в такую ночь. У него больше не оставалось никаких сомнений насчет того, кто так неожиданно занял место их прежнего капитана. Он пошел к матросам, погруженным в свои невеселые думы.

Уайлдер, по-видимому, не обращал на него никакого внимания, он продолжал ходить по палубе, то бросая взгляд на небо, то часто и беспокойно вглядываясь в затянутый тучами горизонт, между тем как «Королевская Каролина», бессильная и обезображенная, шла по ветру.

Глава XVII

Сиди и слушай о конце скитаний.

Сила бури достигла своего апогея в тот момент, как Иринг и его несчастные товарищи упали с мачтой в море. Правда, ветер еще продолжался, но сила его стихала, как стихал шторм. В продолжение двух часов Уайлдер пускал в ход все свои морские знания, умения и опыт, чтобы не позволить остаткам корабля стать добычей жадного моря. Все это время наш авантюрист не получил никакой помощи от экипажа, никто не попытался облегчить ему решение задачи, за исключением двух опытных моряков, которых он поставил у руля, как только началась буря. Уайлдер, правда, и внимания не обратил на это, рассчитывая лишь на себя да тех двоих, кто подчинился его команде.

Поднявшееся солнце озарило картину, совершенно не напоминающую ночной кошмар. Ветер, казалось, истощил запасы своего бешенства. Море представляло собой ясную и спокойную поверхность.

Было еще очень рано, безоблачное небо предвещало тихий, спокойный день. Надо было залечивать нанесенные бурей раны и вновь подчинить судно воле человека.

– Замерить воду в трюме! Приготовить помпы, – приказал Уайлдер, увидев матросов, выходивших из своих углов, где они провели беспокойные ночные часы. – Слышите команду? – добавил он суровым голосом, замечая, что никто не повинуется. – Не оставить ни одного дюйма воды на судне!

Найтхед, к которому обращался капитан, бросил на него злобный взгляд и обменялся со своими товарищами выразительными подмигиваниями.

– Кто сумеет колдовством высушить трюм, до половины наполненный водой, тот пусть постарается, – Найтхед нагло взглянул в сторону командира.

– Течь обнаружена? – с нетерпением, явно волнуясь, спросил Уайлдер.

– Вчера бы я охотно подписал контракт на любое суденышко, лишь бы оно ходило по воде и я точно знал его повадки, так же как и то, что меня зовут Френсис Найтхед. Однако, кажется, море может провести и самого опытного морехода.

Только теперь заметив вызывающее поведение своего помощника и настороженные недовольные взгляды матросов, Уайлдер строго спросил:

– Что вы хотите этим сказать? Немедленно начинайте качать!

Найтхед нехотя приступил к работе. Больше никто не поспешил ее выполнять, видимо, не считая это необходимым. Командир ясно видел, что повинуется команда неохотно, приходится обращаться к каждому по отдельности. Было очевидно, что матросы ожидали сигнала к мятежу.

– Разве требуются рабочие руки на таком корабле, как этот? – сказал Найтхед с дерзкой улыбкой. – После того, что мы видели, никто из нас не удивился бы, если бы корабль сам выкачивал из себя воду, как кит.

– Что значат это неповиновение и эти разговоры? – спросил Уайлдер, решительно подходя к Найтхеду. – Это вы, который в трудную минуту должен подавать пример, вы первый выказываете неповиновение?

Помощник отступил на шаг, но промолчал. Уайлдер снова повторил ему приказание стать к помпе. Тогда Найтхед собрался с духом и решительно отказался. В то же мгновение он рухнул к ногам своего разгневанного командира, пораженный сокрушительным ударом кулака.

Настало глубокое молчание. Затем матросы, изрыгая различные проклятия, бросились на безоружного Уайлдера – начался бунт. В тот момент, когда дюжина рук протянулась, чтобы схватить его, с палубы раздался пронзительный женский крик, остановивший бунтовщиков. Это крикнула Гертруда, и ее отчаянный голос оказался в силе остановить озверевшее стадо. Все глаза обратились в ту сторону, откуда послышался голос.

За ночь никто из матросов не вспомнил о том, что на судне есть пассажирки. Правда, в редкие мгновения затишья Уайлдер, как бы очнувшись, видел перед собой милый образ и даже говорил о пассажирках, но как будто о каком-то грузе, похоже, не волнуясь об их судьбе. Поэтому миссис Уиллис с племянницей, все время оставаясь внизу, ничего не знали о бедствии, которое постигло «Каролину». Шум ветра, рев волн заглушали треск мачт и хриплые голоса матросов. Порой, во время резкого крена судна, миссис Уиллис пугалась, подозревая самое худшее, но, сознавая свою беспомощность, старалась держать себя в руках и не беспокоить ни о чем не догадывающуюся Гертруду. Задолго до рассвета, когда наступила тишина и стало поспокойнее, она решила, что страхи ее напрасны, и обе дамы крепко уснули. Утром, проснувшись, миссис Уиллис и ее воспитанница вышли из своей каюты. Они не успели еще прийти в себя от изумления, увидев обезображенный корабль, как их внимание привлек бунт, давно уже задуманный против Уайлдера.

– Что значит эта ужасная перемена? – спросила дрожащими губами смертельно бледная миссис Уиллис.

Глаза Уайлдера горели, он был мрачен, как буря, которой они только что избежали, когда он ответил, сдерживая угрожающим жестом мятежников: