Валерий Павликов - Битва за Курилы Страница 6

Дроздов кивнул, сочувственно нахмурился и сжал губы.

– Поэтому ты и решил вызвать меня? – Он откинулся огромным телом на сиденье. Теперь, когда он узнал, что от него требуется, почувствовал себя немного легче.

– Здесь изображен человек, который идет рядом с тобой на лыжах. Это тот самый?

– Да. Когда я возвратился в охотничий домик, там находился фотокорреспондент, который снимал меня на лыжне. Я попросил его показать снимки. И он сделал дубликаты в обмен на мой автограф.

– Так что же ты хочешь от меня?

– Узнать, кто входит в девятку.

– И только? – у Дроздова загорелись глаза. – Никакой информации насчет подводной станции?

– Когда они будут у меня в руках, – сжав ладони в кулаки, сказал Дмитрий Владимирович глухим голосом, – я вытрясу из них все, что мне нужно. Выложат как на блюдечке!

– Хочешь знать мое мнение? – негромко сказал Дроздов. – Я бы каждому дал Героя.

– Возможно, я так и сделаю, – ответил Президент с холодной усмешкой, – но не раньше, чем они окажутся в моих руках.

– И к какому сроку?

– Японцы отправляются в Курильский пролив через двадцать девять дней. Наша экспедиция запланирована на день позже. К этому времени девятка должна быть нейтрализована. Они обязаны быть у меня в кулаке по крайней мере за двадцать четыре часа до нашего соприкосновения с японцами!

– Месяц – не так уж и много, чтобы найти девять человек. По трое суток на брата…

Президент слабо улыбнулся.

– Ничто на этом свете не дается легко. Лучше скажи, что тебе потребуется?

Дроздов на секунду задумался.

– Во-первых, документ, дающий возможность прохода в любые двери.

– Тебе выдадут удостоверение сотрудника ФСБ.

– Не годится.

– Вот как? – удивился Президент. – ФСБ для тебя ничего не значит?

– Конечно, прикрытие по их линии желательно, но хотелось бы чего-нибудь более существенного. Что, если я назовусь твоим двоюродным братом? В нашей стране родство ценится гораздо больше.

Президент помедлил, потом кивнул головой.

– Что ж, согласен. Породнимся, на короткое время, естественно. Что во-вторых?

– Кредитная карта с неограниченной суммой.

– Любой банк. Расходы не ограничиваются. И третье условие?

– Постоянный доступ к твоему телу.

– Я прикажу освободить для тебя личную линию. Сможешь докладывать в любое время, днем и ночью. Еще вопросы?

– Да, есть. Один. Как их брать, живыми или… – Дроздов не закончил.

Президент небрежно отмахнулся.

– Оставляю на твое усмотрение.

Андрей усмехнулся.

– Итак, осталось восемь…

– Восемь? – Дмитрий Владимирович удивленно поднял брови. – Я не ослышался? Ты сказал «восемь»?

– Да. Один, полагаю, уже есть.

– Разве? Почему ты так считаешь?

– Он же оставил тебе «взрывчатку»?

– Понимаю, – кивнул Президент. – Экспертиза, к сожалению, никаких следов не обнаружила. Ни отпечатков, ни ДНК.

– Это неважно, – Дроздов протянул ему фотографию. – Если у вас есть снимок человека, значит, у вас есть и сам человек.

– Не понял…

– Система СТОРМ…

– Что?

– Система тактико-оперативных, разыскных и информационных мероприятий. Сокращенно – СТОРМ. Регистрирует любую персональную информацию. Я знаком с ней еще по ГРУ. Достаточно пробить по ней снимок человека, и она идентифицирует его, если только он когда-либо попадал на камеру видеонаблюдения.

– Черт возьми! – воскликнул Дмитрий Владимирович. В его голосе появились нетерпеливые нотки. – Чувствую, ты именно тот человек, который мне нужен! – Он взволнованно заходил по комнате. – Как все просто. Я хочу проверить немедленно!

– Пожалуйста. Где у тебя компьютер?

Президент задумался.

– Ближайший – в комнате сына.

– Он подключен к Сети?

– Пойдем посмотрим! – Президенту не хотелось признаваться, что он еще слабо разбирается в компьютерах.

– И все равно – девять! – с досадой воскликнул Дроздов, глядя на мужское лицо, появившееся на экране.

– Девять? – переспросил Дмитрий Владимирович.

Он уставился в экран. Оттуда на него смотрел улыбающийся молодой мужчина с русыми волосами и голубыми глазами. Хотя фотография была сделана много лет назад, явное сходство с человеком, встреченным на лыжне, бросалось в глаза – тот же высокий лоб, упрямо сдвинутые к переносице брови и плотно сжатый рот.

Текст под снимком гласил: «Академик АН СССР Олег Львович Бармин. Родился в 1940 году в Москве. В 1961 году окончил МФТИ. Работал в НПО “Нептун”, заместителем главного конструктора КБ подводной техники “Борей”. Погиб в 1982 году в авиакатастрофе».

– Сукин сын! – выругался Дмитрий Владимирович. – Он инсценировал свою смерть, чтобы развязать себе руки для работы над проектом.

– Отличная идея, – одобрил Дроздов. – Никто не будет искать погибшего человека. Порвав со своим прошлым, он мог рассчитывать на полную свободу.

– Это так. Но в таком случае тебе все равно придется искать девятерых. Мертвец не в счет. С чего думаешь начать?

– Полагаю, с семьи. Кто-то же у него должен остаться?

Президент протянул ему руку.

– Главарь мне нужен живым. Возьми его, Андрей. Он – ключ к остальным. Найди и приведи этого сукина сына ко мне, прежде чем он поставит на уши весь мир…

7

Подводные горы Хабомаи и тени от них были видны как на ладони, словно находились в нескольких метрах от акванавта-исследователя Седьмой глубоководной экспедиции майора Содзи Накамуры, а не на глубине более трехсот метров. Содзи подкрутил верньеры стереопроектора. Перед глазами майора проплыл подводный ландшафт грязного серо-коричневого цвета, расчерченный по всем направлениям темными бороздами тектонических разломов. Поверхность морского дна под сильным увеличением мощного лазерного объектива казалась изрытой трещинами, словно старческая кожа. Такой подробной многозональной топографической съемки дна Большого Курильского пролива до сих пор не проводил никто. В последнее время дно Японского моря и прилегающих проливов было изучено японскими учеными едва ли не лучше, чем сами острова.

Накамура наклонился над стереоскопом, изучая пленку, которая длинной лентой выплывала из раструба. Прибор был похож на детский диапроектор, только разрешающая способность его была в сотни раз выше.

Майор изучал ландшафт с четко поставленной перед собой целью. Через восемь дней ему предстояло ступить своими ногами на морское дно в том самом месте, что было изображено на пленке. Вот почему он решил досконально изучить местность, прежде чем самому оказаться там. Так он делал всегда, когда готовился к операциям на земле, и не видел причин, почему должен отказаться от этого на морском дне.

Майор Содзи Накамура долгое время служил в морском спецназе Армии самообороны Японии и был зачислен в состав отряда акванавтов благодаря своим выдающимся умственным способностям и физическим данным. Он был решителен, смел и ловок. Несмотря на молодость, успел поучаствовать в ряде ответственных операций японского морского спецназа в разных районах мира, начиная с Персидского залива и кончая Средиземным морем.

Это был довольно крупный для японца мускулистый мужчина лет тридцати – тридцати пяти, одетый в серые армейские брюки и светлую рубашку с короткими рукавами. У него были коротко стриженные прямые волосы цвета воронова крыла, квадратное скуластое лицо и яркие миндалевидные глаза.

Пленка, вставленная в стоящий перед ним стереопроектор, была записана японским батискафом «Юнадо-4», исчезнувшим под водой три дня назад. Видеокамеры, установленные на батискафе, успели передать изображение на корабль сопровождения, а затем сеанс связи неожиданно прервался.

Содзи снял стереоскопические очки и протер пальцами слезящиеся глаза. Затем взглянул на часы. Они показывали 2.34. Он занимался анализом подводного ландшафта с шести часов вечера, и теперь его неумолимо клонило ко сну. Водрузив очки на место, Накамура энергично растер себе уши, прогоняя сонливость, и вспомнил, что не ужинал с момента начала работы. Однако все же решил довести дело до конца и снова вернулся к стереоскопу.

Его внимание привлек небольшой фриз радиусом около километра в районе восточного склона. Рука майора повернула винт, замедляющий скорость протяжки ленты, чтобы более пристально изучить местность. Только несколько кадров прошло перед его глазами прежде, чем он остановил проектор. Что-то там было, в дальнем углу изображения. Усталый мозг сначала чуть не проигнорировал информацию, но потом вовремя спохватился. Что именно, Содзи не мог точно сказать, но был убежден: что-то есть. Какое-то странное мерцание. Снятые на глубине пятисот метров под острым углом к поверхности детали рельефа были необычайно ярки. Различались даже отдельные камни, слегка погруженные в тонкий слой донного ила. Взгляд сконцентрировался в углу изображения, Накамура добавил яркости…