Джин Вулф - Пират Страница 61

— Мсье, у меня для вас печальная, печальная новость. — Он посмотрел на нас идиотическим взглядом. — Вы держите путь в Китай? На торговле с Китаем ежегодно сколачиваются огромные состояния.

Мы ответили отрицательно.

— Шелк для дам. А чай? Десятки других товаров. Вам надо отправиться в Китай! Но здесь нет честных моряков — ни одного! Я сам никогда не посещал Китая. Ни разу там не был! Я всего лишь бедный человек — изгнанный с родины и разлученный со своей бедной старой матушкой, мсье.

— Мы тоже люди бедные, ваше превосходительство, — сказал я. — Беднее вас, я уверен.

— Английские моряки? Вы же не возьмете английских моряков. Они свиньи, эти англичане.

— Нам все равно, ваше превосходительство Мы быстро научим их французскому, как говорит капитан Ромбо.

Месье д’Ожерон покачал головой.

— Им нельзя доверять. Вы француз, мсье?

Я ответил утвердительно.

— Странно. Странно. Так-так-так! Каждый раз, когда вы говорите… ладно, это не имеет значения, правда? — Он уставился в пустоту, кивая своим мыслям. — Разве все мы не сыны Адамовы, мсье? Я сын Адамов, я знаю. Моя бедная матушка часто объясняла мне это. Я сам, мсье, я сам — деловой партнер английского торговца.

Он снова покивал, вынул перо из-за уха, обвиняюще уставился на него, словно оно его пощекотало, а потом бросил на пол.

— Надеюсь, ваше сотрудничество приносит вам выгоду, ваше превосходительство, — сказал я.

Он вздохнул. Если бы перо лежало на столе, думаю, он бы его сдул прочь.

— Корабль принадлежит не мне, мсье. А моему партнеру, и он меня обманывает. Гнусно обманывает! И все же… И все же время от времени он привозит мне немного золота.

— Это хорошо, — заметил я.

— Да, мсье. Возможно, вы его знаете, поскольку сами англичанин?

— Несомненно, я знал бы его, будь я англичанином, ваше превосходительство.

— Капитан… — Он снова уставился на меня и смотрел так долго, что мне стоило большого труда сохранить молчание. — Берт? Мой деловой партнер и добрый друг капитан Берт?

Я улыбнулся.

— Да, ваше превосходительство. Случилось так, что я имею честь быть знакомым с капитаном Бертом. Честный человек и хороший моряк, прямо как я.

— Ясно. — Д’Ожерон почесал в затылке. — Я вечно все роняю, мсье. Ну там… карандаш. Перо. У вас нет такой проблемы, мсье?

— Есть, — сказал я. — Только сегодня утром я уронил два пистоля.

Пистолем называется испанская золотая монета, и я решил, что д’Ожерон знает это.

— Счастье, что они не были заряжены, — улыбнулся он. — Бог мой! Они же могли вас убить!

— Да, ваше превосходительство, — сказал Ромбо. — Или еще кого-нибудь.

— На вашем корабле есть испанцы, мсье?

Ромбо посмотрел на меня, и я понял, что он думает о доне Хосе и Пилар.

— Всего несколько, ваше превосходительство, — сказал я.

— Это хорошо, но следует иметь больше, чтобы выставлять вперед в качестве заслона от пуль.

— О, я не желаю зла испанцам, ваше превосходительство, — сказал я. — Мы намерены торговать на Испанском материке, к югу от Маракайбо.

Д’Ожерон снова улыбнулся.

— Желаю вам удачи, мсье. Но следует соблюдать осторожность, чтобы они не причинили вам зла, таким безрассудно смелым молодым капитанам. В страхе есть своя польза! Так любила говаривать моя покойная матушка. Чем смелее мыши, тем жирнее коты. Вы не коты? Un chat regarde bien un évêque[12].

— Лишь изредка, ваше превосходительство, — сказал Ромбо.

По-моему, он не понял, о чем шла речь, и перед самым нашим уходом попытался обратить мое внимание на маленький кожаный мешочек, который я уронил на пол. Мне пришлось схватить Ромбо за руку и силком увести прочь.

Сегодня вечером состоится бейсбольный матч. Отец Фил не интересуется бейсболом и потому подменил меня в Молодежном центре. Отец Худек будет смотреть матч не в одиночестве. В город приехала питсбургская команда, и я болел за нее, а отец Худек за наших.

Мы заключили пари — выигравший отслужит семичасовую мессу завтра утром. Питсбург победил с перевесом в одно очко за перебежку, как и следовало ожидать.

— Une série vaut bien une messe[13],— сказал я отцу Худеку.

Вероятно, он решил, что я совсем спятил.

В Тортуге мы купили порох и снаряды, снова забив пороховую камеру до отказа. Пополнили запасы воды, разумеется, и приобрели много всего другого. С торговцами проблем не возникло, и перед отплытием я выяснил, что человек д’Ожерона обошел всех с наказом не драть с нас втридорога. Д’Ожерон был честным политиком — если ты его подкупал, он блюл твои интересы.

Один приказчик, взяв с меня обещание молчать, рассказал мне, как губернатор угрожал торговцам. Кто пострадал бы, выйди дело наружу, я не представляю. Но я поклялся хранить молчание и держал свое слово до сей минуты.

Когда мы купили все необходимое по списку, я приобрел еще одну вещь: пирогу. На борту у нас имелись баркас (поменьше, чем на «Магдалене») и четырехвесельная шлюпка, но у меня было ощущение, что нам может понадобиться еще что-нибудь. Говорили, капитан Берт иногда брал на борт рыбацкие лодки. Возможно, я тоже мог бы поступить так, но меня бы еще долго грызли сомнения. Пирогу мы засунули под баркас.

На Тортуге я узнал, что испанцев прогнали с острова и восточная часть Испаньолы снова перешла к французам. Мне сказали, что здесь выгодно сбывать рабов, поскольку количество слуг-контрактников неуклонно сокращается. Полагаю, многие из них возвращались во Францию и рассказывали, как несладко здесь живется. Про рабов я запомнил — на случай, если мы снова захватим испанское невольничье судно. Но этого не произошло.

Немного пройдя вдоль северного побережья острова, мы заметили на берегу буканьеров, которые размахивали палками с привязанными к ним лоскутами и хотели продать нам вяленое мясо. Мы, оба корабля, остановились и купили все, что у них было.

Когда я расплатился с ними и между нами установились славные теплые отношения, я сказал:

— В свое время я знавал одного человека, занимавшегося вашим промыслом. Он был метким стрелком, и я бы хотел уговорить его присоединиться к нам. Его звали Валентин. Кто-нибудь из вас знаком с ним?

Все они рассмеялись, а один сказал:

— Вы хотите получить награду, капитан. Кто не хочет? У нас Валентина нет, а если бы был, вы бы не выманили его у нас так просто.

Разумеется, я сказал, что ничего не знаю про награду — и какую сумму она составляет? Не д’Ожерон ли ее назначил?

— Сотня монет, капитан, за живого или мертвого. Награду предложил нам один капитан — неплохое предложение, как вы, думаю, согласитесь.