Алексей Зотов - Приключения Бормалина Страница 65

— О чем речь, Джо-Джо! — обнял его Китаец. — Действуй… Громи форты губернатора…

— Правда? — Джо-Джо оживился. Ему еще не верилось, что все обошлось без долгого, тяжелого разговора. — Вы отпускаете меня? И нет всяких там задних мыслей?..

— Какие еще мысли! — проворчал Меткач. — Ты правильно решил, парень. Им без тебя не обойтись… А дилижанс мы уж как-нибудь сами…

— Держи, взрывник, — улыбнулся Хек и отсыпал Джо-Джо яблок, выбирая самые крупные. Я подарил ему самое ценное, что у меня было, — огрызок карандаша. А он снял с себя и подарил мне парашют от чистого сердца. Китаец шепнул ему четыре секретных слова, которые лечат от всех болезней, а Меткач вручил прекрасный кожаный ремень с пряжками в форме сабель.

— Считай, что это от Боба, — сказал Меткач, подтягивая штаны.

— Спасибо вам, парни! — И Джо-Джо, хорошенько взглянув на нас, чтобы получше запомнить, всадил шпоры в бока пиренейцу. Он был уже далеко, когда поднял коня на дыбы, поворотился к нам, безмолвно стоявшим на дороге, и крикнул: — Э-ге-ге-хали-гали!..

Мы вздохнули и ответили поредевшим хором:

— Э-ге-ге-абордаж!

Раздался бешеный топот копыт, и мы остались вчетвером. Мы долго глядели в темноту, поглотившую нашего друга, и, каждый по-своему, переживали разлуку. Мне было грустно, вот и все. И я подумал, что человек — как остров, блуждающий маленький остров, и он неминуемо погибнет, если чья-нибудь лодка не причалит к нему.

Скоро Меткач встряхнулся, внимательно оглядел нас, притихших, посмотрел на луну и… решил возглавить нашу маленькую экспедицию. Он скомандовал:

— За мной!

Мы мчались, отдавшись на волю коней. Они несли нас по едва заметной дороге, проложенной мустангами и колесами фургонов в бесконечной прерии, низинами, заполненными легким туманом, и пологими холмами, залитыми лунным светом. Долго мы мчались вдоль блестящих рельс узкоколейки, пока дорога не пересекла ее, и тут надо было доставать портулану, потому что обозначилась истоптанная вдоль и поперек развилка, увенчанная единственным деревом непонятной породы.

— Тихо! — Китаец вдруг замер, приподнявшись на стременах. — Слышите?

Мы тоже прислушались, и действительно: слева, за обочиной, в зарослях бизоньей травы, раздавался стон. Китаец бесшумно соскользнул с коня и исчез. Меткач положил руку на «кольт».

— Спокойно, — посоветовал ему Хек, поигрывая длинным, граненым лезвием байонета.

Через минуту Китаец выкатил — да, именно выкатил — на дорогу длинный сверток, оказавшийся человеком, запеленатым в мешковину. Мы развязали его, вынули кляп и похлопали по щекам. Это был уже немолодой человек в порванной, очень грязной одежде машиниста. Все было ясно.

— Жив? — весело спросил Хек и угостил его яблоком. — А ну ешь витамины!

Откусив раз-другой, машинист попробовал подвигать лопатками под тужуркой, покрутил головой.

— Смотри-ка! — удивился он, морщась. — Ничего не сломал! Повезло! Напали бандиты… — И он рассказал, как путь был перегорожен бревном, а когда он остановил поезд, со всех сторон появились люди Джиу, избили, связали и скинули его под насыпь, а сами повели состав на запасную ветку и сейчас вовсю грабят там пассажиров…

— До города около трех миль, — напомнил я. — Сможете дойти? Или вам помочь?

Тем временем Китаец срубил ветку, быстро очистил ее от сучков, укоротил, и получилась вполне приличная ротанговая трость. Старик оперся на нее и сделал несколько шагов, продолжая грызть яблоко.

— Держи на дорожку! — Хек протянул машинисту еще одно яблоко.

— Это я внучке, — сказал тот, пряча его в карман. — А до города чего не дойти. Руки-ноги целы, дойду потихоньку. Вот когда с паровоза летел, тогда думал, что, видать, конец мне пришел. Но ничего, обошлось… Сейчас же губернатору позвоню. Пора кончать с этим произволом! Спасибо, ребятки! — И он, маленький, грязный, оборванный, захромал в сторону города, опираясь на трость.

— Действительно, пора с этим кончать, — заметил Китаец. — Я знаю Джиу, и он знает меня. Но он меня плохо знает!

Мы помчались вдоль запасной ветки и скоро увидели тусклый керосиновый фонарь, который раскачивался на последнем вагоне из стороны в сторону. Шайка уже со знанием дела потрошила поезд. Из окон так и летели на насыпь узлы, сундуки, чемоданы, саквояжи, баулы, коробки, рояли, пианолы и даже стальной сейф национального банка. Двое бандитов грузили все это в крытую повозку, запряженную шестеркой коней. Да, аппетит у бандитов разыгрался не на шутку!

Увидев нас, несущихся во весь опор, они свистнули друг другу и сгрудились у тендера, взяв ружья наизготовку. Их было семеро. Остальные продолжали орудовать в поезде. Оттуда доносились крики, визг, плач.

— Джиу! — рявкнул Китаец, озираясь в поисках атамана. — Где ты, Джиу?

— Китаец?! — раздался голос из поезда. — Вот ты мне и попался! — На насыпь выскочил гигант в черном блестящем кожухе с полутораметровым мечом в руках.

— Джиу! — Китайца как ветром сдуло с коня. Он скинул камзол и в тельняшке ждал Джиу, раскручивая клинок. Они сходились медленно, по кругу, словно не спеша ввинчивались в воронку, и вот сошлись. Зазвенела сталь, высекая искры, гаснущие в траве. А мы занялись остальными бандитами.

— Берем в клещи! — крикнул Меткач еще на скаку и поднял такую стрельбу, что бандиты, не ожидавшие серьезного натиска, слегка дрогнули. А когда в них врезался Хек со своим страшным байонетом, прошел насквозь, развернулся и двинул обратно, они совсем потеряли инициативу и стали обескураженно рассеиваться по насыпи, огрызаясь редкими выстрелами. Но палили не прицельно, а куда придется.

— Занимаем круговую! — скомандовал кто-то из них. — Занимаем круговую оборону!

Но какая там круговая оборона! Они явились сюда безнаказанно побесчинствовать, пограбить, а вместо этого вдруг над ними самими чинится произвол, да еще какой!

— Л-ложись! — с напускной свирепостью рычал Хек, сверкая байонетом. — Ложись, кому говорю! Хрясть! Хрясть!

Одного вооруженного бандита Проспект сбил в тот миг, когда дуло мушкета было направлено мне в лоб. Я даже не успевал втянуть голову в плечи. Уже падая под Проспектом, он нажал курок, и пуля со свистом ушла в небо. А на другого головореза я прыгнул прямо с коня, и мы покатились среди сундуков, баулов и гнутых ножек рояля.

Китаец и Джиу рубились чуть подальше, не обращая внимания на наши крики и выстрелы. Даже когда взорвался фонарь, выплеснув на насыпь ведро жидкого огня, они и бровью не повели. Уж слишком были поглощены друг другом эти два непримиримых врага.

Оба были хорошими бойцами, и если Китаец брал ловкостью, то Джиу — силой и опытом. Он орудовал пудовым мечом так легко, словно это была тренировочная рапира, и Китаец едва успевал отражать сокрушительные удары и уклоняться от них. Если хотя бы один достиг цели, Китаец так и остался бы лежать напротив второго вагона.