Владимир Евгеньев - Огни святого Эльма Страница 88

— Упала на палубу, больная, не может лететь, — усмехнулся Вилли, — показывая на чайку.

— Покурим? — предложил штурман, доставая дорогие сигареты.

— Отчего бы не покурить с хорошим человеком? — старик прикурил от зажигалки Дирка, жадно затянулся несколько раз и отшвырнул сигарету.

Потом Вилли неожиданно наклонился, схватил трепыхающуюся и кричащую чайку, медленно свернул ей шею и выбросил за борт.

— Зачем? — поморщился штурман.

— Она больная все равно бы сдохла, и не надо кривить рожу, сынок, меня это злит.

— Меня не волнуют твои эмоции, Вилли.

— Так что же тебя волнует? Какая-то хрень из прошлого тебя гложет, вот и давай, подумай об этом, подумай. И скоро ты окончательно свихнешься, поверь моему опыту, миллионер, предостерегаю тебя. А эта красотка, которую нашел капитан, сладкая девочка, — Вилли присвистнул и сладострастно облизнулся, — но тебе она не дает. Путается с цыганом. Если она тебе все-таки даст, позови меня, и я покажу, что с ней делать, — старик громко расхохотался и изо всех сил хлопнул Дирка по плечу.

Штурман слегка отодвинулся от Вилли, отряхнул свой старинный плащ с застежками, облокотился о борт корабля и глубоко с удовольствием затянулся:

— Почему ты просишь помощи у меня? Ты не можешь сам завоевать ее сердце?

— Черт подери, Дирк, от меня она не уйдет, я лишь жду подходящий момент, и он настанет. Я все время незаметно наблюдаю за этой девчонкой. Все бывает вовремя для тех, кто умеет ждать. Поверь старому мудрому Вилли.

— Хотел бы я на это посмотреть! Красавица и чудовище как в сказке. А капитан уже в курсе? Вилли, у меня еще идея, а не заключить ли тебе с Соней союз перед Богом, как раз появился священник на корабле? — штурман засмеялся и достал маленькую бутылку коньяка. — Лучше скажи мне, — продолжал Дирк, сделав большой глоток, — если ты так мудр, ведь жестокость бывает не только с женщинами, не только в сексе. Зачем причинять страдания ради самих страданий? Объясни мне.

— Ты богат, но глуп, Дирк. И засунь себе в задницу свои тупые шутки. Ты не понимаешь, сопляк недоделанный, что такое жажда крови. Мучить других это жизнь, это опьяняет как алкоголь.

Вилли неожиданно резким точно рассчитанным движением вырвал из рук Дирка бутылку с коньяком, осушил ее залпом и с размаху бросил на палубу. Она разбилась, и старик стал топтать ногами осколки.

— Ты чертов псих, Вилли! — с досадой крикнул штурман. — У меня это был последний коньяк такой большой выдержки.

— У меня все в порядке, а вот у тебя, сынок, крыша давно съехала, и это заметно. Скоро, очень скоро мы освободимся от проклятия, чутье меня никогда не подводит. И вот тогда я убью эту сучку, по которой ты сохнешь, перережу ей глотку, клянусь морским дьяволом, я ничего просто так не говорю, ты меня знаешь! Но сначала я ее трахну во все дырки. Я знаю, ты бы тоже хотел ее отиметь и прикончить, но у тебя кишка тонка.

— Ты старый мерзкий ублюдок, Вилли, убирайся к черту! — крикнул Дирк, сплюнул и пошел прочь. В душе у штурмана остался неприятный осадок. Дирк стал сильно беспокоиться за Соню, так как Вилли действительно никогда не бросал слов на ветер и если говорил, что чего-то хочет, то обязательно добивался этого с фанатичным упорством.

А Соня и Данила во время этого затишья сразу предусмотрительно побежали есть в свою каюту, где Филипп оставил им провиант. Они ели с большим аппетитом. Данила хотел хлебнуть рома, но Соня ему не позволила.

От еды их оторвало только то, что они услышали, как на палубе члены команды что-то громко обсуждают. «Что они говорят?», спросил Данила, который не понимал по-голландски.

— Они говорят, что военный корабль нападет, будет стрелять.

«Пойдем-ка посмотрим», — сказал Данила и, не дожидаясь ответа, выскочил из комнаты. «Стой! — сказала Соня. — Ты не должен от меня уходить, опять что-нибудь случится!». Она бросилась за ним.

На палубе стояла вся команда, Филипп на мостике, Дирк у штурвала. На этот раз опять была похожая картина — ясное небо, только где то у горизонта медленно поднималась зловещая черная полоска.

Другие матросы во главе с боцманом столпились у левого борта. Действительно, к ним приближался огромный авианосец. С него подавали какие-то световые сигналы. Данила выпросил у Дирка подзорную трубу. В нее он увидел, что на палубе стоят люди в военной форме и о чем-то говорят, оживленно жестикулируя. Филипп смотрел на авианосец со своего мостика с задумчивым равнодушием, штурман с презрением, некоторые члены команды со злорадным любопытством. Меж тем им продолжали махать сигнальными флажками.

«Что он такое показывает?», — спросила София одного из матросов.

«Они требуют, чтобы мы бросили якорь».

Внезапно, с той стороны, где был авианосец, налетел сильный ветер. Филипп как будто очнулся и что-то негромко приказал. Боцман засвистел в свою дудку и начал выкрикивать команды, — «поднять гротмарсель, фокстаксель».

Команда бросилась ставить паруса. А Данила неотрывно смотрел на авианосец в подзорную трубу.

Тут один из офицеров на палубе взял большой микрофон и начал что-то громко говорить по-французски. «Что он хочет сказать?», — спросила Соня. Рядом матросы разводили руками — они не понимали.

Тем временем команда в микрофон-громкоговоритель была повторена по-английски.

«Внимание парусник! Вы находитесь в территориальных водах Французской республики. Немедленно убрать паруса, спустить якорь и приготовить корабль к досмотру!»

«А вы господа, готовьтесь к визиту в преисподнюю!», — хрипло закричал Краб. Все обернулись от неожиданности, но никто не выказал удивления, видимо, к его выходкам здесь привыкли.

Тем временем паруса уже были поставлены, и корабль быстро заскользил по волнам. Ветер крепчал с каждой секундой и приносил черные тучи с запада. Раздался выстрел из пушки, что-то просвистело в воздухе. «Предупредительный», — равнодушно сказал какой-то матрос по-голландски.

Вдруг огни святого Эльма загорелись на всех мачтах, снастях и на головах команды, паруса стали черными как ночь. Соня уже несколько раз видела это явление, но никак не могла к этому привыкнуть, и испуганно вздрогнула.

Неизвестно что предприняла бы еще команда авианосца, но шторм налетел неожиданно быстро. Внезапно все смещалось — вода, земля, небо, огромные волны поднялись на небо, темное небо спустилось на волны, раздался страшный гул, все заскрежетало, послышался треск срываемых парусов, вода хлынула на палубу черной струей.

Боцман успел схватить брата и сестру и затащить в каюту, прежде чем парусник начал свои страшные кувырки вверх-вниз, вправо-влево.