Марина Белоцерковская - Леди удачи. Все пути… Страница 91

— Ну, — сказал Петр, дождавшись англичан, — а теперь из возков не выходите. Буде застава — сам поговорю, али Алексашку вышлю. Здесь уже россияне. Гони!

Джоанна и Ксави с любопытством прилипли к окнам, наблюдая проносящийся мимо пейзаж: стройные сосновые стволы, крохотные лесные озера, оттаявшие уже ото льда. Кареты ехали быстро. Остановились только один раз: на перекрестке лесных дорог путешественников задержал конный разъезд.

Услышав шум, Джоанна инстинктивно потянулась к шпаге, но Питер мягко остановил ее.

— Погоди, Джо. Кажется, это не похоже на драку.

И действительно, в шуме слышался смех и радостные восклицания. Через минуту в экипаж заглянул Меньшиков и, сверкая смеющимися синими глазами, сообщил:

— Наши! Люди Шереметева. Сам граф-то в Пскове. А вы что? Чай, утомились? Ну да повремените — к закату тож во Пскове будем. Там и отдохнем.

И кареты во весь опор помчались на восток.

Заходящее багровое солнце предвещало ветреную погоду. Суровым светом озаряло оно стены древнего города Пскова, купола старинного Печерского монастыря. С закатом жизнь в пограничном городе замирала — слишком близок был неприятель. Только бдительная стража несла свой караул на стенах и башнях.

Внезапно послышался стук копыт. Из сумеречной мглы вынырнули две кареты. Начальник стражи, кряжистый дядька в коротком немецком мундире, кинулся к воротам с десятком солдат.

— Стой! Тпр-ру! — заорал он, хватая под уздцы лошадей передней кареты. — Куды прешь, черт! Тут тебе граница — или бабья светлица?! Ишь, разохотился! А бумаги у тебя есть, чтоб въезжать? А нет, так проваливай к своим ливонцам-антихристам, так-перетак!..

Выйдя из кареты, Петр с интересом выслушал порцию разухабистой российской божбы и кивнул кучеру. Тот слетел с козел и зашептал на ухо разошедшемуся мужику:

— Чего орешь, оглашенный?! Аль не видишь? Царь!

Мужик ошеломленно глотнул воздух и рухнул на колени, словно ему подрубили ноги.

— Батюшка! Петр Алексеевич! — вскрикивал он, пытаясь облобызать царю руки. — Не погуби! Не признал!

Петр брезгливо дернул щекой, но, видя хохочущих своих спутников, сам рассмеялся.

— Встань, страж, не срамись. Спасибо тебе за верную службу. А налетел-то как? Ну, прямо орел! В город пустишь?

— А как же, батюшка! — забормотал начальник караула. — Эй, чего стоите, чурбаны! — крикнул он солдатам. — А ну-ка, открывайте ворота, так-разэдак!..

Петр поморщился, как от зубной боли.

— Шереметев Борис Петрович тут? — спросил он, сердито хмурясь.

— Были, Петр Алексеевич. Осьмого дня как уехали в Ключ-город[94]. Курбатов тут, дворецкий их, вас дожидается.

— Где?

— В гостином дворе — трахтире.

Петр кивнул и, уже садясь в карету, обернулся:

— А материться будешь — велю язык отрезать. Тебя тут поставили город охранять, а не перед иноземцами позориться. Уразумел?

— Уразумел, — вздохнул стражник, тщетно пытаясь разыскать в своем словарном запасе цензурные эквиваленты столь привычных ему слов.

Теплая зала гостиного двора, радушие молодой пышнотелой хозяйки, яркий огонь очага, простая, но обильная и вкусная пища — все это вселило бодрость в души усталых путников. Питер вполголоса беседовал с царем, Ксави вовсю кокетничала с Нэдом, а Джоанна, расслабленно прислонившись к стене, рассматривала своих спутников. Наконец-то представилась возможность увидеть Великое Посольство (за весь путь им так и не удалось познакомиться — послы шли на «Короне Британии», а в Эстляндии почти не выходили из экипажа). Думного дьяка Возницына Джоанна уже знала — встречались на адмиральских советах, второй посол — светловолосый и сероглазый юноша показался ей малоинтересным объектом внимания — молод и, похоже, недалек. А вот высокий, пожилой, но еще красивый человек не только интересен, но и, кажется, знаком. Откуда? По какой-то ассоциации Джоанне вспомнился Лондон, Вестминстер, Джулиан Уэйд… Еще что-то…

— Так что, разумею я, — раздался зычный глас Петра, прервавший размышления Джоанны, — коль Борис Петрович в Шлиссельбурге, надо и нам прямиком туда двигаться, а послы в Москву поедут. Согласен, Федор Алексеевич?

Словно бомба взорвалась в мозгу Джоанны. Федор Алексеевич Головин! Тот самый посол, филологические экзерсисы которого они с Мари переводили герцогине Мальборо. Вот так влипли!

— Ксав!

Ксави неохотно повернулась к подруге:

— Чего тебе надобно, старче?

— Тут Головин! — зашептала Джоанна. — Помнишь, который у леди Мальборо аудиенции просил… матовым языком? Тика́ть надо!

— Где он? — завертела головой Мари и… встретилась взглядом с Головиным.

— Батюшки!!! — воскликнул посол, вскакивая. — Мисс Джоанна, мисс Мари! Какими судьбами? Петер! — непочтительно тряхнул он царя. — Ты знаешь кто это? Это же те самые юные леди, которые подружили нас с английским двором! Помнишь, я рассказывал?

Подруги с мрачными лицами тряслись в дорожном экипаже по разбитой весенней распутицей дороге. Ксави, обиженно надув губы, уставилась в окно, а Джоанна, искоса поглядывая на благодушных послов, костерила себя на чем свет стоит. Пройти такой трудный, полный опасностей путь и проколоться на пустяке! Ну кто же мог подумать, что умный и, казалось бы, лишенный предрассудков Петр так взъярится.

— Мужская гордость заела! — буркнула Ксави, словно читая мысли подруги. — Как же, как же! Цари природы! Пупы земли! А по-моему, мужчины — это переходная стадия от обезьяны к человеку.

— Не все же! — возмутилась Джоанна.

— En masse![95] — махнула рукой Мари. — Вот и Нэд тоже… Даже не попрощались толком. А ведь можем и не увидеться.

— Зато Питер! — Джоанна оставила депрессию Ксави без внимания. — Как он царя на место поставил!

В памяти возник неприятный эпизод, когда Петр, решив свалить всю вину на адмирала, схватил его «за грудки́»:

— Знал, что баб везешь?!! Ведь знал?! Почему не сказал? Девки в мужеской одеже по морям плывут, а адмирал знает и молчит! Бесстыдницы непотребные!!! В смоле их обвалять… — рявкнул он и осекся, напоровшись на спокойно-ледяной взгляд синих глаз.

— Не мне указывать вам, Ваше Величество, — Блад вежливо, но твердо снял руки Петра со своего камзола, — но у вас свои порядки, а у нас — свои. Что же касается «бесстыдниц непотребных», то они вам жизнь спасли, да и мне — тоже не раз. И потом, вы, кажется, сами пригласили их на борт вашего флагмана? — с некоторой долей иронии добавил он и, круто развернувшись на каблуках, ушел, оставив царя в легком недоумении.