Мэдлин Бейкер - Тропою духов Страница 16

— Хау, — говорила она.

— Привет, — отзывался он.

— Тониктика хи? — спрашивала она.

— Как вы? — переводил он.

— Матаньян юлоу.

— Со мною все в порядке.

Звуки его голоса захватили Мэгги. Ее неудержимо влекла глубина его глаз. Ноздри ее трепетали, вдыхая запах сильного мужского тела. Взгляд ее снова остановился на обнаженной груди индейца, и она тут же решила попросить Веронику купить ему современную одежду. Рубаху, куртку — что-нибудь! Совершенно немыслимо сосредоточиться на наречиях и глаголах при виде этих мускулов, этой бронзовой груди, от которой она не в силах отвести взгляда. Лучше бы ему не ездить в Старгис с Бобби, подумала она. Случись женщинам за рулем встретить его на дороге — аварии не миновать.

Она и не заметила, как вошла Вероника, пока та не тронула ее за плечо.

— Хау, вы тут? — пропела индианка, приподняв удивленно бровь. — Я уж в третий раз спрашиваю, что бы вам приготовить на ленч?

— О, не беспокойся, — отозвалась Мэгги, — что считаешь нужным.

— Так, может быть, сэндвичи?

— Прекрасно.

Мэгги продолжала урок, пока Вероника не приготовила ленч, и старалась не смотреть на Ястреба, когда он ел. А тот с аппетитом поглощал сэндвичи с сыром.

— Вэйст, — одобрил он.

Мэгги счастливо улыбнулась его радости. Он быстро уничтожал сэндвичи, и она отдала ему еще и свой, довольная тем, что юноше из прошлого пришлась по вкусу пища современного человека.

После ленча занятия продолжились, Мэгги стала объяснять разницу между существительным и местоимением. Как раз в этот момент Черный Ястреб накрыл ее руку своею и стал поглаживать большим пальцем своей руки.

У Мэгги перехватило дыхание, глаза наполнились слезами. Прикосновение было таким неожиданно теплым и нежным, что захватило все ее существо.

И все же она мгновенно отдернула руку, потрясения тем взрывом чувств, что вызвал в ней этот простой жест, затем взглянула на него, боясь, что причинила боль. Он молча взирал на нее.

— Мне так жаль, — прошептала она. — Я… О, Боже, в смятении думала она. Что он делает с нею? Почему смотрит так, словно заблудился и лишь она в силах спасти его?

Внезапно ей захотелось обнять его, успокоить, сказать, что все будет хорошо. Но вместо этого она накрыла его руку своею.

— Мне так жаль, — повторила она. Он улыбнулся ей, наклонился, рывком поднял Мэгги на руки, оттолкнув кресло от стола.

— Что ты делаешь, — воспротивилась Мэгги.

— Я хочу пройтись.

— Но я не могу ходить.

— Я могу, — просто ответил он, направляясь к двери.

Она начала было протестовать, говорить, что не желает выходить, что слишком тяжела, чтобы нести ее на руках, но в конце концов обвила руками шею индейца и склонила голову ему на плечо.

Был чудесный ясный и теплый день, дул нежный ветерок. Он нес ее легко, без усилий, словно она не взрослая женщина, а маленький ребенок. Ястреб рассказывал ей о своей юности, о днях, проведенных на Черных Холмах.

— Я родился здесь, в Пана Сапа. В тот год мое племя отобрало стрелы у пауни, — начал Черный Ястреб. — Мой отец, могучий воин, много раз побеждал кроу и пауни. Он погиб от когтей медведя-гризли. В ту пору мне было двенадцать лет.

Мэгги кивнула, понимая, что он не договаривает до конца, а ведь легко догадаться: с того времени, как погиб отец, подросток стал кормильцем и защитником семьи, а ведь ему было только двенадцать!

— Вот тут, среди Пана Сапа, я и стал воином. Волчье Сердце научил меня охотиться, выслеживать оленя, лося, отыскивать пищу и воду. Он рассказал мне все, что знал о растениях. Здесь я впервые сражался и убил врага из племени пауни.

Мэгги внимала ему, зачарованная звуками его голоса. Воображение рисовало облик мальчика — высокого и сильного, стремящегося познать мир, чудесно справляющегося со всем, за что бы он ни брался. Но ей вовсе не хотелось видеть его убивающим врага. Сердце Мэгги неистово билось, как только она представляла Ястреба в пылу схватки, верхом, окровавленного, олицетворяющего войну.

— Волчье Сердце готовил меня к важнейшим испытаниям моей жизни — к тому, чтобы встретить видение, чтобы принять участие в Танце Солнца. Мы собирались здесь каждое лето, чтобы исполнить Танец Солнца с дружественными нам чейенами. Это были чудесные времена. Дни были наполнены играми и весельем, а ночи танцами и захватывающими историями. И всякий раз, танцуя, ты не мог не вспомнить Танец Солнца у Жертвенного Столба.

— Было страшно? — спросила Мэгги, глядя на шрамы, пересекающие грудь Ястреба. Она достаточно прочла о ритуале Танца Солнца и, хотя в общих чертах, понимала значение древнего обряда, это испытание отталкивало ее своею жестокостью.

— Страшно? — задумчиво проговорил Ястреб. — Страшила не боль. Я знал о боли и был готов к этому. Юноши боялись неудачи, того, что не хватит мужества выдержать до конца. А больше всего я боялся навлечь позор на мать и Волчье Сердце.

— Оказалось ли это так ужасно, как ты думал?

— Хуже, но в то же время и лучше, — мягко улыбнулся Ястреб.

Мэгги опустила руку, желая дотронуться до отметин на груди. Но у нее не хватило духу сделать это.

Тогда он взял ее руку и провел ею по каждому шраму.

— То была ты, Мэг-ги, — сказал он дрогнувшим голосом. — Это твой образ явился мне, когда я принес свою кровь и страдание на алтарь Вэкэн Танка в Танце Солнца у Жертвенного Столба.

Мэгги заглянула в глаза Ястреба. Ей ясно представилось все: лагерная стоянка индейцев посреди Черных Холмов, священный Танец Солнца у Жертвенного Столба. Она, казалось, воочию видела танец измученного воина и зрителей вокруг. Ей показалось, что у нее пылает лицо от летнего зноя, грохот барабана отдается в сердце, орлиный крик звенит в ушах. Она почувствовала невыносимую боль, испытанную Черным Ястребом от ремней, впивавшихся в тело, и ту жгучую боль, что он испытал, освобождаясь от пут. Мэгги ощутила незнакомое ей доныне чувство любви и огромного уважения к народу, населявшему эту землю много лет назад, к человеку, который олицетворял свое племя, к тому, кто держал ее сейчас в своих объятиях.

Черный Ястреб остановился у маленького ручья. По-прежнему держа Мэгги на руках, он сел на траву, посадив ее к себе на колени.

— Ты можешь опустить меня теперь, — сказала Мэгги, почувствовав внезапный прилив сил. — Я, должно быть, тяжела.

— Ты вовсе не тяжелая, — искренне ответил он, — и мне нравится держать тебя.

Краска залила лицо Мэгги, она отвернулась, а потом почувствовала, как рука Ястреба гладит ее волосы.

Тогда он заговорил на языке Лакоты.

— Видишь эту высокую гору? — спросил он. — Наш народ верит, что на самом гребне этой горы живет великая Гром-птица, Вэкинуэн Танка. Она имеет четыре лика. Вэкинуэн запада особенно сильна. Она скрывается в облаках. У этой птицы нет тела, но у нее гигантские крылья, нет ног, но есть ужасные когти, нет головы, но есть огромный острый клюв и страшные зубы. Птица черна, как ночь.