Майкл (Майк) Даймонд Резник - Доктор и стрелок Страница 20

– Спасибо, Док.

Через пару кварталов они вышли на Фремонт-стрит.

– Тут я их и встретил, – сказал Холидей, указав тростью в конец улицы.

– Кого – их?

– Эрпов: все трое в черном, Верджил – с дробовиком, который одолжил мне вместо трости. Не то чтобы он рассчитывал, будто ружье мне пригодится, просто не хотел выходить с этой железкой против Клэнтонов и Маклори. Я так и не понял, – невольно улыбнувшись, добавил Холидей, – какими соображениями руководствовался Вердж. В общем, я присоединился к Эрпам, и вместе мы отправились к фотосалону Флая.

– Ты хотел сказать – к коралю «О-Кей»?

– Что в лоб, что по лбу, – пожал плечами дантист. – Если уж говорить совсем точно, Клэнтоны и Маклори не были ни там, ни там. Они ждали в переулке, что примыкал сзади к коралю, между фотосалоном и пробирной конторой, – тут он снова улыбнулся. – Теперь понятно, откуда такое название, «Перестрелка в корале “О-Кей”»… «Перестрелка в переулке близ фотосалона» просто-напросто не звучит.

У места боя собралась небольшая толпа; экскурсовод, повествуя о том, как все происходило, показывал, где стоял каждый из участников перестрелки, а его напарник продавал сувениры с лотка у входа в переулок.

– Провалиться мне на месте, если это не один из выживших, – произнес гид. – Смотрите, люди! Это же легендарный Док Холидей!

Прозвучали вежливые аплодисменты, кто-то восторженно крикнул, и Холидей коснулся полей шляпы.

– Я как раз хотел рассказать подробности перестрелки, – сказал зазывала, – но, думаю, у вас получится лучше.

– Нет, давайте вы сами, – отмахнулся Холидей. – Вы эти подробности запомнили лучше меня. Я во время перестрелки был слегка занят.

– Почту за честь, – ответил гид. – Итак, если верить свидетелям, Уайетт Эрп стоял здесь, Верджил – здесь, Морган – вот тут, а Док, вооруженный дробовиком – вон там.

Он отошел в сторону и показал, где расположились в тот день Клэнтоны, Маклори и Билли Клэйборн, а Кид тем временем встал на место, которое перед началом боя занимал Док. Прицелился из пальца в экскурсовода и быстро разрядил воображаемый барабан, потом вернулся к Холидею.

– Пять секунд, от силы, – тихо произнес он.

«Сейчас посмотрим, так ли ты хорош на самом деле», – подумал Холидей и подозвал гида.

– Мой юный друг, – сказал он, – чемпион родео по стрельбе, меткач. Думаю, если хорошенько поприветствовать его, он с радостью продемонстрирует свое мастерство.

– Непременно, – с энтузиазмом ответил зазывала. – Как бы вы хотели устроить выступление?

– Дайте мне пять мишеней, – попросил Холидей, – по одной на место каждого из Ковбоев.

Напарник гида расставил фигурки Уайетта Эрпа и Холидея по переулку: две на высоте, две на земле и одну на небольшом бочонке.

– Отлично, – сказал Холидей, отступая на шаг. – А теперь великолепный Генри Антрим встанет на мое место.

«Проверим, сможешь ли ты поразить хотя бы три мишени».

Кид стоял вальяжно и даже не думал доставать револьвер – должно быть, не допер, ждал, пока кто-нибудь крикнет: «Огонь!» или выстрелит. Однако в следующий миг он выхватил оружие – да так быстро, что глаз не уловил движения, – и молниеносно поразил все пять мишеней. Крутанул револьвер на пальце и снова спрятал в кобуру.

– Поразительно! – воскликнул гид, собирая осколки статуэток. – Он во всех попал!

Кид поклонился аплодирующей толпе и снова подошел к Холидею. Вместе они вернулись на Фремонт-стрит.

– Ну как, я тебе не уступаю? – спросил он.

– Ты чертовски хорош, сам видишь.

– Но сравнюсь ли я с тобой? – не унимался Кид.

– Есть лишь один способ выяснить, – ответил дантист, – вот только Римский Нос и Джеронимо лишили нас этой радости.

– Как-нибудь еще выясним, – пообещал Кид.

– Как-нибудь…

Следующий квартал они прошли в молчании, потом Кид заговорил снова.

– Я был неправ.

– Насчет чего? – спросил Холидей.

– Понадобилось всего четыре секунды.

«И я, дурак, жду, пока Том и Нед изыщут способ, как взорвать станцию, снова сделать меня уязвимым для твоих пуль, – губы Холидея скривились в горькой усмешке. – Не предложить ли свои услуги Римскому Носу?»

16

– Привет, Док, – поздоровался Генри Уиггинс, входя в салун «Ориентал» и направляясь к столику Холидея. – Так и знал, что встречу вас здесь.

– Вам разве не положено заниматься, так сказать, финансовой стороной дел Тома и Неда? – спросил Холидей.

Уиггинс покачал головой.

– Они сейчас работают над чем-то крупным и сказали, что я буду их отвлекать. Вот уж не знаю: радоваться или обижаться.

– Наслаждайтесь вынужденным отпуском. Если повезет, долго он не продлится, – Холидей указал на бутылку виски. – Угощайтесь.

– Не понимаю, как вы это пьете, – проворчал Уиггинс.

– Гм, не пейте, коли не нравится.

– О, если время от времени прихлебывать по граммулечке, вреда, я думаю, не будет. Однако вы закладываете за воротник, будто завтра для вас не наступит.

– Для некоторых из нас это выражение вполне даже меткое, – ответил Холидей.

– Док, черт вас дери, не смейте так говорить! – пожаловался Уиггинс. – Год назад, когда мы только познакомились, вы тоже умирали. Так вот же вы, сидите тут, живой. Просто хватит издеваться над своим телом…

– Это чахотка над ним издевается, – ответил Холидей. – Виски помогает ее терпеть.

– Ну ладно, – тяжело вздохнул Уиггинс, – я сдаюсь.

– Ценю вашу заботу, Генри, – поблагодарил его Холидей. – Нет, правда, я ценю. Почти все окружающие либо желают мне смерти, либо им вообще плевать на меня. Вы же хотите, чтобы я жил.

Уиггинс достал тонкую сигару.

– Не возражаете, если я закурю?

– Не вопрос. Просто выдыхайте дым в сторону от меня, – Холидей отпил из стакана. – Ну, как поживаете?

– Как я уже сказал, это лучшая работа, что у меня когда-либо была, – признался Уиггинс. – Я неплохо жил, продавая дамские корсеты, и совсем неплохо поживал, когда приторговывал лауданумом и прочими лекарствами, однако все это не идет ни в какое сравнение со сбытом изобретений Тома и Неда.

– Всем так нужны электрические лампочки и фонографы? – спросил Холидей.

Уиггинс кивнул.

– А знаете, на чем я делаю настоящие деньги? На металлических дамах!

– Неудивительно, – ответил Холидей, отворачиваясь, когда Уиггинс, забывшись, выдул дым ему в лицо. – В этих краях на десять мужиков одна женщина.

– Знаете, что самое невероятное? Четверть покупателей – на самом деле покупательницы!

– Здесь развелось много либо дегенераток, либо исключительно некрасивых мужиков.

– Справедливо последнее: жены приобретают металлических женщин, лишь бы не отношаться с мужем.

– Занятное слово: отношаться, – вслух подумал Холидей. – Должно быть, металлические любовницы чертовски дороги. Если уж семья может себе одну такую позволить, значит, у мужа на стороне имеется живая любовница, а то и не одна.

– Вполне возможно, – согласился Уиггинс, – однако мужья, если имеют любовницу, а то и двух, не склонны делиться этой истиной с женами.

– Резонно, – признал Холидей. – Кейт – не одна такая, кто способен убить в припадке ревности и гнева, – он отпил еще виски. – Что ж, рад вашим финансовым успехам, Генри. Сколько у вас детей?

– Все так же трое. С тех пор, как я устроился работать к Тому и Неду, дома, в общем, пробыл от силы месяц.

– Вам, коммивояжерам, чертовски везет, что по стране не ездят продавцы металлических мужиков.

– Том говорит, что когда-нибудь почти весь труд ляжет на плечи машин.

– Только, надеюсь, не тот труд, которым заняты его металлические цыпочки, – ответил Холидей. – Как далеко вы ездите по делам?

– Я побывал почти во всех крупных населенных пунктах по сию сторону Миссисипи, – сказал Уиггинс. – По пути мне попадалось столько всего интересного, столько занимательных людей. Я видел могилу Джесси Джеймса[2]. Видел, как выпивают за одним столом Коул Янгер и Клэй Эллисон. Видел могилу Билла Хиккока и стол, за которым его пристрелили во время карточной партии.

– Генри, – улыбнулся Холидей, – вы рассуждаете, как житель Востока, начитавшийся бульварных романов.

– Очень надеюсь, что это суждение верно, – улыбнулся в ответ Уиггинс. – Зато когда-нибудь расскажу детям, что видел всех бандитов Запада – а еще перестрелку у кораля «О-Кей».

– Кстати, о птичках: вы видели этого нового сорвиголову?

– Сам хотел у вас о нем спросить, – признался Уиггинс. – Он называет себя Генри Антрим, однако люди говорят, что на самом деле это малыш Билли Кид.

– Произошла подмена понятий, – поправил его Холидей. – Его называют малыш Билли Кид, тогда как настоящее его имя Генри Антрим. Или, если вам так угодно, Генри Маккарти.