Майн Рид - Золотой браслет, вождь индейцев Страница 27

Едва замолк Золотой Браслет, как снова раздался среди собравшихся одобрительный шепот. Но никто не решался заговорить; все ждали, чтобы Великий Змей высказал свое мнение.

Он заговорил после продолжительного молчания:

— Вождь Золотой Браслет говорит так хорошо, как будто восемьдесят снежных зим прошло над его головой. Золотой Браслет — великий воин; он вождь черноногих. Союз всех сиуксов с черноногими обозначен в книге премудрости. И он должен состояться, тогда вероломный король белых узнает, какова сила единых индейцев. Я кончил.

Удовольствие, вызванное предложением Мак Дайармида, усилилось после этих похвальных слов главного вождя.

Последовало новое молчание, затем поднялся человек исполинского роста с руками, обросшими волосами. Это был Медведь-на-задних-лапах, старейшина племени дакотов, стоявший всегда за войну.

Без сомнения, он не мог без зависти смотреть на влияние, обретенное так быстро Золотым Браслетом, и ему хотелось помешать принятию окончательного решения. С этой-то целью он прибегнул к хитрости, всегда ему удававшейся, и так начал свою речь:

— Мудрость наших отцов гласит: «Поверни язык три раза, прежде чем начнешь говорить!» — проговорил он громовым басом, похожим на рычание зверя. — Черноногие — великий народ. Союз с ними — желательное дело. Но прежде чем принять этот союз, я предлагаю, по завету отцов наших, подумать и взвесить, — ведь только детям простительно нетерпение, — а потому я предлагаю, по примеру предков, разойтись по своим шалашам и сосредоточить свои мысли, а собрание совета отложить до заката солнца. Я кончил.

Прошло несколько минут; никто не возражал против предложения Медведя, и оно оказалось принятым.

Старейшины захлопали в ладоши. Воины запахнули свои покрывала и молча разошлись в разные стороны.

Мак Дайармид, понимая, как важно соблюдение обычая и подчинение ему, тоже направился в свой шалаш. Эван Рой собирался уже последовать за ним, как вдруг внимание его было привлечено появившимися недалеко от лагеря всадниками.

И в самом деле, у крайнего шалаша группа индейцев окружила четырех всадников; приглядевшись, Эван Рой увидел, что это были белые.

Он не особенно удивился этому: он знал, что индейцы, хотя и признанные правительством враждебными, часто принимали у себя английских купцов, с которыми и поддерживали добрые отношения. Но, приблизившись, он узнал, что это были не купцы. Один из них был в платье священника, двое, казалось, были просто обитателями равнины, а четвертый — Эван Рой едва верил своим глазам — был в мундире драгунского подпоручика.

Индейцы, толпившиеся вокруг вновь прибывших, отнеслись к ним не особенно дружелюбно; вид белого офицера привел их в негодование. Только что прошедший совет освежил в их памяти все обиды, причиненные белыми индейцам, и это усилило враждебное настроение толпы.

Вот почему священник очень обрадовался приближению Эвана Роя.

— Милостивый государь, — закричал миссионер, — желаю вам здравствовать! Я —смиренный Смитфилд из Шейкама… Меня уверяли, что даже самые дикие племена примут меня благосклонно. А между тем, смотрите: я целиком в вашей власти, и никто еще не сказал мне приветливого слова.

— Вы должны были предупредить о вашем прибытии, — холодно возразил Эван Рой. — Вы знаете, что в степи каждого бледнолицего встречают как врага… А что за господа вас сопровождают?

— Как видите, офицер, — он желает переговорить с вождем племени черноногих, — и наши два проводника… Мы будем очень вам благодарны, сударь, если вы примете нас под свое покровительство.

— Вы привезли подарки вождям и старейшинам племен? — спросил Эван.

— Конечно, подарки сложены и навьючены вот на этого мула.

— А знаете ли вы язык нашего племени?..

— Несколько слов. В этом нам придется положиться на господина Фардо, одного из наших проводников. — При этом он любезным жестом указал в сторону Красавца Билля.

Горец подозрительно посмотрел на него. Надо признать, что наружность Красавца Билля говорила сама за себя и не в его пользу, и индейцы уже стали посмеиваться над ним, обмениваясь нелестными замечаниями.

Эван через пятое на десятое понимал, о чем говорили индейцы, понимали индейскую речь и люди равнины. Что касается священника, то, чем больше он всматривался в окружавшие его лица, тем меньше он чувствовал себя в безопасности.

— Милостивый государь, — сказал он, обращаясь к Эвану, — не будете ли вы так добры перевести мне, что говорят эти люди про нас?

— Пока они лишь смеются над вами, — озабоченно сказал Эван, — но я не удивлюсь, если спустя немного времени вам, к примеру, запустят в голову камнем. Они говорят, что вы приехали с вражеской стороны, а это, предупреждаю вас, может дурно кончиться.

В эту минуту проводники, стоявшие до сих пор неподвижно и спокойно, бросились к лошадям и вскочили в седла.

— Эти негодяи собираются наброситься на нас, господин Мигюр! — сказал Чарлей Колорадо. — Нам следует укрыться в их священную палатку, или мы погибли. Нельзя терять ни минуты. Эти дикари нас растерзают…

И в самом деле, со всех сторон к ним сбегались женщины с угрожающими криками. Мэггер и двое его проводников не мешкая пришпорили лошадей и поскакали к священной палатке, а Франк Армстронг медленно приблизился к горцу и сказал ему:

— Я узнал вас, Эван Рой. Мак Дайармид должен быть здесь — проводите меня к нему, это мой лучший друг.

Удивленный Рой отстранил женщин, готовых напасть на чужака, и взял под уздцы его лошадь.

— Кто бы вы ни были — мне все равно, — сказал он. — Для меня довольно знать, что вы друг Мак Дайармида, и я провожу вас к нему хоть через ад, коли вам нужно его видеть.

Толпа расступилась, видя, что они направились к шалашу Мак Дайармида. Только один индеец по прозвищу Рубленый, с огромным шрамом на лице, встал им поперек дороги.

— Кто ты такой, — спросил он горца, — что берешься провожать чужого человека в наш лагерь? Это наш враг. Он принадлежит нашим женщинам, и они имеют право побить его камнями…

— Уйди, Рубленый, с дороги, — спокойно сказал Эван Рой. — Этот человек друг Золотого Браслета.

— Золотой Браслет не из наших, он не принадлежит к племени сиуксов. Отдай нам бледнолицего!..

На этот раз горец не ответил; схватив индейца за шиворот и в то же время подставив ему ногу, он бросил его наземь; такое обращение ошеломило Рубленого, и прежде чем он успел опомниться, Эван и Армстронг были уже в палатке.

— Армстронг! — вскричал в высшей степени изумленный Мак Дайармид. — Как вы сюда попали?

— Я приехал к вам, Мак Дайармид! Я хочу попытаться спасти, если еще есть время, вас и ваших друзей от верной гибели, к которой вы стремитесь закрыв глаза. Что-то мне говорило, что я найду вас среди сиуксов, что этот белый воин, о котором толкуют по всей равнине, — вы. Мне хотелось в этом удостовериться и предотвратить, если можно, ужасную войну.