Василий Песков - Полное собрание сочинений. Том 16. В час высокой воды Страница 10

• Фото автора. 8 сентября 1985 г.

Янтарь

После ветреной ночи мы вышли на берег Куршской косы поискать «на счастье» янтарь. И повезло – вот у меня на ладони медового цвета прозрачный камешек величиною с орех. Янтарь относится к числу самоцветов, но камнем называют его условно. В обычной воде он тонет, в морской же – плавает. Именно море тысячи лет выносит янтарь на берег. И самый древний способ его добычи – сбор у кромки воды.

Сборщики янтаря знают: искать его надо после хорошей бури. Вода будоражит морское дно, вымывает куски янтаря, мелкие и большие. Подобно редким золотым самородкам, есть находки весом до десяти – двенадцати килограммов. Большие бури в Прибалтике называют «янтарными». Одна из них в 1862 году сразу выбросила на берег около двух тонн самоцветного камня.

Интерес к янтарю восходит к заре человечества – на древнейших стоянках людей постоянно находят украшения и амулеты из янтаря. В разное время к янтарю относились по-разному. Древние прибалтийские жители использовали его как топливо, потом наступило время, когда «морской камень» ценился по весу золота. Три с половиной тысячелетия назад украшения из янтаря носили египетские жрецы и фараоны. Позже янтарь из Прибалтики стал расходиться по всему свету. Торговые пути, по которым его везли, назывались «янтарными». Ценился янтарь как украшение и как лечебное средство. (По-литовски «гинтарис» значит «защищающий от болезней». Современные исследования подтвердили целебные свойства янтаря.)

Сбор янтаря на берегах Балтики всегда держался под строгим контролем. «До 1828 года в Кенигсберге был штатный палач, исполнявший смертные приговоры за самовольный сбор янтаря». Янтарь в цене и поныне – украшения из него, бытовые поделки и произведения искусства пользуются неизменным, устойчивым спросом. И море продолжает дарить этот камень. Подсчитано, в среднем за год балтийские воды вымывают со дна 36 – 38 тонн янтаря. Всего же за многие годы море отдало берегу примерно 125 тысяч тонн окаменевшей смолы.

Долгое время природа янтаря была неизвестной. Древние полагали, что это застывшая моча животных. Считали также, что это продукт жизнедеятельности лесных муравьев; окаменевший мед; вещество, «образованное солнцем из морской пены»; некое выделение китов, подобное амбре; нефтяное образование… Во времена Ломоносова шли еще споры на этот счет. Но сам ученый уже твердо знал и писал об этом: янтарь – окаменевшая смола древних деревьев. Стоит янтарь подогреть, как почувствуешь характерный запах сосновой смолы. (В церквах Руси янтарь применяли для благовоний и называли «морским ладаном».) Современный анализ показал: окаменевшая смола содержит сорок сложных органических соединений, в основе которых лежат углерод, кислород, водород.

Янтарь проницаем для газов и жидкостей. Кипяченьем в льняном и сурепном масле повышали прозрачность камня – жидкость вытесняла пузырьки воздуха. Электричество янтарь не проводит, но сам его возбуждает. В этом легко убедиться, если потереть кусочек смолы о суконный лоскут. Древние греки называли янтарь электроном. Из прозрачных кусков янтаря, было время, изготовляли очки, оптические призмы, увеличительные стекла.

Сегодня янтарь используют исключительно как украшение. В дело идут его природные формы, но термической обработкой форму, цвет и прозрачность древней смолы можно менять. Эталоном ценности всегда считался цвет янтаря. В Китае и Японии когда-то высоко ценился камень вишневого цвета. Сейчас лучшим цветом считают лимонно-желтый.

Есть еще одна ценность окаменевшей смолы. В прозрачных кусках янтаря довольно часто можно увидеть замурованных насекомых – жуков, комариков, мух, стрекоз, муравьев, а также побеги и листья растений, цветочные лепестки и пыльцу, волос животных, паутину и перья птиц. Мода на такие включенья в смоле заставляла платить громадные деньги. Известна сделка: финикийский купец за «камень с мушкой» отдал 120 мечей и 40 кинжалов.

Но куда более ценными оказались включенья в смолах для познания жизни на нашей планете. Установлено: янтарь образовался сорок – пятьдесят миллионов лет назад. В то время в северной части Европы – на территории нынешних Швеции, Финляндии, Карелии и Кольского полуострова – произрастали пышные субтропические леса, состоявшие из сосен, туи, секвойи, платанов, кленов, пальм и диких бананов. Лес оплетали лианы, пестрели повсюду цветы, скакали по веткам белки. Как и нынче, стучали по древесным стволам дятлы, порхали синицы, мириады насекомых летали и ползали в жарком «янтарном лесу».

Громадные сосны – их было тут двадцать видов, – залечивая раны и трещины, обильно выделяли смолу. Она повисала на ветках большими янтарными каплями, образовывала наплывы в разломах и на коре. Насекомое, залетевшее на смолу, становилось ее пленником, бальзамировалось, замуровывалось. Было это сорок – сорок пять миллионов лет назад. Голова кружится от попытки мыслью постигнуть даль времени. Все обратилось в прах – истлели деревья «янтарного леса», стали землею плоть и кости животных. А нежные, хрупкие существа к нам «долетели»! Как будто вчера увязла мушка в смоле – видны ее тонкие ножки, перепонки на крыльях. В янтаре сохранились даже мелкие волоски насекомых, даже тончайшая паутина и на ней паучок.

Вечная мерзлота помогла сохранить до наших дней тела мамонтов, но эти животные жили «недавно» – каких-нибудь десять – пятнадцать тысяч лет назад. Тут же сорок миллионов лет – человека на земле еще не было. Янтарь донес к нам детали далекой, загадочной жизни, помог воссоздать облик леса, его породившего (двести разных растений!), а также мир мелких животных, в нем обитавших. Три тысячи видов членистоногих – жуков, комаров, бабочек – дошли до нас заточенными в янтаре. Тщательное исследование показало: большинство из животных имели те же формы, что и сегодня… Таков почтальон из далеких времен.

• Фото из архива В. Пескова. 14 сентября 1985 г.

Доверие

Облик человека, запах его в наследственной памяти животных запечатлен как опасность. Все прячутся, убегают, как только услышат наши шаги. Нападать на людей решаются лишь больные старые тигры, медведь-шатун да еще крокодил, не различающий в пище – человек это или что-то другое.

Не боятся людей те, кто не видел их никогда и не знает, на что способно двуногое существо. Не боялась островная бескрылая птица дронт и поплатилась за это существованием – ни одного дронта на земле не осталось. Не боятся человека пингвины. В Антарктиде приходилось наблюдать, как издали с любопытством они бегут поглазеть на людей. Они позволяют человеку ходить внутри их колонии, и лишь прикосновение вызывает у них возражение.

Не боялись когда-то людей слоны. Но охотник с ружьем быстро их вразумил. Не боится человека сибирская птица дикуша, позволяющая ловить себя петлей на палке. И это дорого стоит доверчивой птице.

Потерянное доверие восстановить трудно, но, как показывает жизнь, вполне возможно. Слоны в национальных парках Африки уже не убегают панически, увидев или почувствовав человека. Лебеди позволяют к себе подходить достаточно близко, и это потому только, что практически всюду эту птицу щадят. Но особенно быстро, буквально у нас на глазах во многих местах перестали человека бояться дикие утки. И это при том, что птица по-прежнему является объектом охоты.

Всюду, где утки чувствуют себя в безопасности, они позволяют подойти к ним вплотную, берут даже пищу из рук. Городские московские водоемы могут служить в этом смысле примером.

Но в последние два-три года утки безбоязненно стали селиться на деревенских прудах в Подмосковье. Уже лет двадцать хожу я в лес по деревне Картмазово. На пруду всегда видел только домашних птиц. Но вот уже третий год – дикие выводки, а этим летом – сразу четыре. Полное доверие человеку! Подплывают, стоит лишь бросить корм. А во двор, стоящий у пруда, утки ходят гуськом и кормятся с курами.

С появлением льда утки с прудов улетают. Куда? В Подмосковье есть теплые воды, на них прокормишься и в мороз. А если утки летят на юг? На пути их ведь могут встретить с ружьем. Становятся утки жертвами доверчивости или, может быть, тонко распознают ситуацию: доверяют там, где следует доверять, и осторожны, где есть опасность? Так или иначе, доверчивых уток стало повсюду много.

• Фото из архива В. Пескова. 21 сентября 1985 г.

Плёс

Летом 1888 года еще мало кому известный молодой пейзажист Исаак Левитан плыл по Волге из Нижнего Новгорода в поисках «источника сильных впечатлений». Художник был грустен, даже уныл – Волга вопреки ожиданию душу не задевала. И вдруг за Кинешмой взгляд живописца и его спутницы привлек маленький городок, убегавший от воды круто в гору, в зелень берез и елок. На бугре стояла бревенчатая церковка, кругом темнел отражавшийся в Волге лес. Левитан побежал к капитану: