Виктория Финли - Тайная история красок Страница 11

Меня познакомили с четырьмя аборигенками, которые объяснили мне некоторые наиболее экзотические аспекты культуры островов Тиви. Существует двадцать два различных танца, и каждый человек наследует один из них. Есть, например, танец крокодила, москита, есть даже танец боевого корабля. Я спросила женщину по имени Дорин Типилоура, каков ее танец.

«Брат отца моего деда однажды видел на Большой земле поезд. Так что я танцую поезд».

Каждому человеку положен особый рисунок на лице, в соответствии с его собственным временем сновидений, и аборигенки при нас раскрасили себе лица. Я поинтересовалась, можно ли раскрасить охрой и мое лицо, и Рут Керинауйя в шутку разрисовала мне щеки и лоб, изобразив свой тотем: полосатый узор над глазами и под подбородком, более тонкие полоски — на щеках. Лишь потом, посмотрев фотографии, я поняла, что мой рисунок — негатив ее рисунка. Если свое лицо Рут разрисовала белой краской, то на моем изобразила все то же самое, но черной; если на ее смуглой коже ярко выделялся желтый, то на моей — красный. Создавалось впечатление, что контрасты принципиально важны в узоре, и Рут всячески их подчеркивала. Кстати, в языке тиви белая раса называется не «белой», а «красной». Меня именовали «моретани», что означает «горячее красное лицо», правда, в глаза так не называли.

Охра также используется в так называемых шестах «покемани». Траур по умершему на островах продолжается очень долго. В первый месяц после смерти близкого родственника члены семьи в буквальном смысле не могут поднять руки, так что другим приходится кормить их, как маленьких детей. Имя скончавшегося нельзя упоминать на протяжении установленного периода времени — иногда это длится годами, — который заканчивается лишь тогда, когда проводится специальная церемония, во время которой хоронят вещи, принадлежавшие умершему, а семья отмечает место тонкими раскрашенными шестами. Обычно туристы не могут увидеть эти шесты, но нас отвели в тихое место в лесу, где было захоронено имущество друга и коллеги нашего гида, который умер от сердечного приступа, когда играл в футбол, в возрасте всего тридцати лет. Он был первым гидом на островах, и его семья решила, что душа покойного возрадуется, если его могила станет местом, где иностранцы смогут узнать больше о культуре, которой он так гордился.

Шесты похожи на некрологи, если вы умеете их читать. Усопший воплощал солнце, а потому в росписях преобладает красный. Узоры, каждый по-своему, рассказывают о жизни умершего.

— Точки — это люди, линии — дороги, — пояснили нам.

— А что означают вон те странные пятна? — спросил кто-то из группы, показывая на большие желтые овалы на одном из шестов.

— Которые? А, это футбольные мячи.

Граница Арнемленда

Роки сказал, что если я хочу увидеть, как в древности охру применяли в искусстве, то мне нужно поехать в Арнемленд, поэтому спустя два дня я оказалась у его границ. Какаду находится на западе Арнемленда, это часть национального парка, поэтому туда въезд туристам разрешен, а вот в остальные земли, к востоку от реки Аллигатора, допускаются только местные жители и посетители по специальным пропускам. Но мне повезло. В первый же вечер я попала на театрализованное представление «Плачущий ребенок», поставленное силами жителей поселения Оэнпелли и работников перерабатывающей компании из Перта. Оно стало, по общему мнению, гвоздем программы фестиваля Дарвина и единственное из всех, на которых мне удалось побывать, зависело от разлива рек. Особая дрожь охватывала при мысли, что тебя могут сожрать прямо во время представления, правда не аллигаторы — реку назвали так по ошибке, — а другие огромные рептилии, крадущиеся вдоль берега. Пусть это и крокодилы, а не аллигаторы, но приятного все равно мало.

«В прошлом году у нас тут съели одного парня», — весело сообщил рейнджер, пока мы ждали, когда нас переправят в «запретные земли», как метко выразился один из белых театралов.

В пьесе две сюжетные линии: история жизни рассказчика по имени Томпсон Юлиджирри, чью семью миссионеры насильно пересилили на остров Голберн, и легенда об эре сновидений, здесь говорится о Плачущем ребенке, младенце, за которым плохо присматривали родители (за что их впоследствии наказал Змей-Радуга). Выбор темы обусловлен необходимостью подчеркнуть типичные проблемы жизни австралийских поселений, в которых алкоголизм является обычным делом и дети часто предоставлены сами себе. Среди зрителей сидел один из уважаемых старейшин Оэнпелли. Когда он был ребенком, миссионеры давали аборигенам белую муку. Но те не знали, что это такое, и использовали муку как краску для тела.

«Только зря добро переводите», — увидев это, рассмеялись миссионеры и посвятили аборигенов в таинства приготовления хлеба. Однако местным жителям, пожалуй, стоило бы ослушаться и дальше использовать муку не по назначению. Новая диета, предполагавшая употребление пшеницы и сахара, стала первым шагом к диабету, из-за которого местному старейшине и пришлось в конце концов пересесть в инвалидную коляску.

После спектакля я подошла поговорить с Томпсоном и его друзьями-старейшинами. Их лица были покрыты белой охрой. Аборигены сказали, что с радостью расскажут мне об охре прямо сейчас или я могу прийти в Оэнпелли к ним в гости. Беседу пришлось все-таки отложить, поскольку начинался разлив реки, а на следующий день я узнала, что получение разрешения — не важно, есть у тебя приглашение или нет, — займет по меньшей мере десять дней. Я-то думала, что нужно просто заполнить какие-нибудь бумажки и обменять их на пропуск. Не тут-то было.

«Десять рабочих дней», — сообщил белый администратор, неохотно забирая у меня заявление.

В ожидании разрешения я проводила время, изучая одно из величайших собраний искусства в мире. По всему плато остались тысячи наскальных рисунков, рассказывающих о змеях-радугах и богах молнии, о духах охоты и древних сестрах, которые бродили по земле, открывая родники, холмы и места столь опасные, что лишь посвященные мужчины могут ходить там. Здесь же находятся и рисунки «мими», созданные, по легенде, застенчивыми духами, похожими на палочки и живущими в трещинах между камнями. Их работы можно увидеть на куполах пещер: дотуда могли достать только очень высокие существа или люди, соорудившие леса. Множество рисунков выполнены в так называемой технике распыления. Художник набирал полный рот влажной краски и распылял ее поверх своей или чужой, чаще детской, ладони, приложенной к стене пещеры. Наконец, там есть так называемые картины-нагромождения — с кучей предметов, часть которых неприлична, часть исторична, включая и трехсотлетней давности изображение сцены прибытия на лодках индонезийских торговцев, а также несколько подкорректированные истории об эре сновидений, переложенные так, чтобы их можно было рассказывать детям.