Ян Линдблад - Белый тапир и другие ручные животные Страница 14

Разумеется, манки, которыми пользуются в камышах наши охотники на уток, не грозят человеку такими неприятностями. Манками пользуется и мой бразильский друг Аугусто Руши, известный всем орнитологам мира эксперт по колибри. На каждый вид колибри у него есть особый манок, еще один — для имитации голоса бразильского сыча. Заслышав голос мнимого сородича, колибри бросается защищать свою территорию, яростно атакует имитатора — и попадает в плен. Голос сыча заставляет всех колибри в округе собираться вместе, после чего доктору Руши остается только выбирать, которого из стаи возбужденных крикунов ловить на длинный прут, смазанный клеем.

Меня имитация заинтересовала совсем по другим причинам. Я хотел выяснить, почему птица в одной ситуации издает какой-то звук, а в другой ситуации — совершенно иной. Пожалуй, толчком послужила одна из книг, которые я брал в детском отделении городской библиотеки. Автор утверждал, что для североамериканской вороны одно количество карканий звучит как призыв, другое — как предупреждение об опасности. Я быстро убедился, что шведские вороны не прилетают и не разлетаются, когда я издаю описанные в книге сигналы, но с меня было достаточно и того, что они отзывались. Между прочим, позднее я установил, что лучшее средство созвать ворон — подражать ворону! Изо всех врановых ворон самый зоркий, и, когда несколько сизо-черных крепышей начинают переругиваться, все вороны в округе воспринимают это как сигнал к обеду. Так что если вы изобразите перепалку двух воронов, очень скоро начнут слетаться заинтригованные вороны. Конечно, при условии, что они вообще водятся в этой местности. И что вы издаете нужный звук. Не тот звук — никакой реакции. У ворона большой репертуар; есть, разумеется, и предупреждающие сигналы.

Я начал имитировать все подряд. У меня был довольно тонкий голос, я без труда мог кричать фальцетом, воспроизводя, скажем, крики чаек. Я и теперь эксплуатирую голосовые связки, чаще всего «неправильно», а именно на вдохе, так что грудная клетка служит резонатором. Моего отца, преподавателя пения, весьма беспокоило такое издевательство над голосом, но я не знаю иного способа заставить чернозобую гагару плыть ко мне по тихим водам шведского озера или красноклювого тукана опуститься на ближайшем дереве и затеять со мной перебранку. Этот прием годится и для воспроизведения некоторых совиных сигналов или скрипучего «кррянк» серой цапли. Все же безусловно рекомендовать его не стану. Проведя ночь у озера, на котором плавали весенние льдины и десяток гагар, я на несколько дней совсем потерял голос. Мне хотелось записать на пленку хороший концерт, и я созывал гагар криком на вдохе, заставляя их неистово кричать на одиннадцатую «птицу». Запись и впрямь дышит дикими дебрями, но потом я не смог бы даже стрекотать по-сорочьему.

А еще я начал подражать свистом мелким пичугам — и тут мне, что называется, открылся новый мир. В этом мне очень помог мой учитель биологии Альф Лильефорс. Однажды я пожаловался, что нам, ученикам, очень уж редко приходится слушать пластинки с голосами птиц, хранившиеся в толстой папке в шкафу.

— У нас не хватает на это времени, — ответил учитель. — Но если Линдблад обещает осторожно обращаться с пластинками, он может взять их домой на недельку.

Будьте уверены, я использовал это время на все сто процентов! Чтобы хорошенько запомнить все сигналы, которые лишь теперь перестали быть для меня анонимными, я попытался имитировать их. Ничего, получилось — и вскоре первые опыты переросли в пламенное увлечение, которое с тех пор не угасает. В ту весну я только и делал, что ходил и свистел. И намного расширил свои познания. Черные дрозды яростно бросались на мнимого соперника. Я заставлял метаться зяблика, имитируя его сигнал опасности, наводил стаю бранчливых пичуг на мирно дремлющую серую неясыть. Короче, в моем распоряжении вдруг оказалась ономатопоэтическая волшебная палочка, и я прилежно ею пользовался. Пользуюсь и теперь, ведь это подчас единственное, во всяком случае наиболее верное, средство определить певца в густых тропических дебрях. Примером может служить случай, происшедший года два назад в национальном парке Хао Яи в Таиланде.

Вместе с автором определителя «Птицы Таиланда», доктором Бунсоном Лекагулом, я медленно катил на машине вдоль опушки леса. Из чащи доносились причитания гиббонов и сотни других голосов, придающих такую прелесть зеленым таиландским дебрям. Вдруг мое внимание привлекли какие-то особые пронзительные звуки. Мы остановились. Нет, пропали… Тогда я попытался воспроизвести то, что слышал. Короткая пауза, а затем на нас обрушился целый каскад звуков. Продолжая имитировать, я достал магнитофон и смог получить превосходную, на несколько минут запись черноухого смеющегося дрозда — так определил этот вид Бунсон.

— Странно, — заметил почтенный орнитолог, — впервые в жизни слышу, чтобы он пел.

И другой, совсем недавний пример. Я провел всю ночь в лесу на горе Бровнсберг в Суринаме (Гвиана Нидерландская), здорово устал, да и птицы пели уже не так прилежно, но мне хотелось найти и записать белогорлого дрозда Turdus leucomelas. В этом я не преуспел, зато вдруг услышал голос птицы, которую тщетно искал все годы, проведенные в Южной Америке. Имитируя отрывок песни, я поспешил туда, откуда он донесся, подготовил аппаратуру для звукозаписи, и к моей несказанной радости птица запела во весь голос в каких-нибудь трех метрах от меня, хотя время было уже позднее. Лента запечатлела голос органиста, ради которого один мой бразильский коллега предпринял целую экспедицию в глухие влажные леса Амазонас! Право же, умение свистеть и имитировать — драгоценнейший дар.

Звукоподражание помогало мне и в других случаях. Когда общаешься с ручными и дикими животными, будь то птицы или млекопитающие, правильная имитация чрезвычайно важна. Птенца, который упорно отказывается от еды, почти невозможно спасти, но подражание голосам родителей действует как волшебное заклинание, клюв малыша тотчас раскрывается, идет ли речь о белобровике, ястребе-тетеревятнике или — совсем свежий случай в моей практике — колибри «весом» в полграмма. Правда, на первых порах бывало, что птенец, как ни старался я поточнее воспроизвести сигнал его родителей, сжимался от страха в комочек при виде страшного создания! А все дело в том, что я по неведению имитировал сигнал тревоги. Так что, если вы хотите подбодрить птенца ястреба-тетеревятника, не издавайте прерывистый свист «дю-дю-дю-дю», которым взрослая птица встречает приблизившегося к ее гнезду человека, — это сигнал опасности. Вместо этого свистите протяжно «виий-виий», воспроизводя звук, означающий, что самка голодна и самец принес ей корм для раздачи птенцам.