Борис Рябинин - Мои друзья Страница 18

— Третья?

— Да. Вы слишком понадеялись на себя, на свои успехи в дрессировке. Вы решили, что Джери теперь нечто вроде заводного автомата в ваших руках. И возмездие не замедлило явиться. Хорошо, что оно оказалось не чересчур жестоким.

Сергей Александрович был очень хорошим учителем, и, может быть, поэтому мой Джери делал такие быстрые успехи в дрессировке. Однако был на моей душе грех, в котором теперь, когда прошли годы и Джери давно уже нет в живых, я хочу признаться перед читателем.

Все было хорошо, во всем Джери был чудесным, послушным, умницей псом, и только от одной дурной привычки я никак не мог отучить его.

Впервые это проявилось, когда ему было около полугода. Однажды, оставшись один дома, он сорвал с вешалки в прихожей вое висевшие там вещи) свалил их в кучу, а сверху улегся сам. Шло время, щенок превратился в крупную собаку, прежний глупыш вырастал в умное, преданное животное: он уже давно перестал грызть и царапать вещи, очень был чистоплотен и только с одной страстью он не мог расстаться. Частенько, вернувшись днем с рынка, мать заставала картину: на полу ворох одежды, а на ней — Джери. У всех шуб и пальто были оборваны вешалки; мать пришивала-пришивала и бросила. Все это было очень неприятно. И вот однажды, когда Джери в пятнадцатый или двадцатый раз оборвал все петли на верхней одежде, я жестоко выпорол его. Хлыста я не держал в доме, я драл его ременным поводком. Джери жалобно смотрел на меня, и я скоро опомнился и бросил поводок.

Но, когда назавтра история повторилась, я пришел в неистовство. Я забыл все, чему учил меня добрейший Сергей Александрович и что сам уже не раз проповедовал молодым собаководам. Я схватил толстую цепь и принялся с яростью полосовать собаку. Джери забился в угол, в глазах его была боль.

Мой славный ласковый пес! Как я презирал потом себя за то, что истязал тебя; никто вовремя не остановил мою руку. Джери был моей первой собакой, и на его долю выпало испытать на себе все мои ошибки. Я краснею, когда вспоминаю эту сцену в прихожей, эти умоляющие Джеркины глаза и цепь, со свистом рассекающую воздух… Пусть читающие эти строки не повторят моей ошибки. Никогда не делайте этого! Действуйте настойчивостью, повседневным, заботливым, терпеливым вниманием, но не физическим насилием. В вашем доме не должно быть даже предмета, которым можно нанести удар.

А как же все-таки удалось отучить Джери от его дурной привычки? Да никак. Отучать не пришлось. Все прошло само, когда Джери стал старше.

Между тем на площадке был закончен основной курс дрессировки, обязательный для всех собак, — так называемый общий курс, и я перешел к обучению Джери специальным приемам. По его росту, силе и злобности ему была назначена караульная служба.

С волнением начинал я этот новый этап в работе с собакой. Кончились дни щенячества Джери, начиналась более суровая пора. Он переходил полностью на режим взрослого пса.

Учебу начали с охраны вещей. Помню, как я впервые привязал Джери на цепь у изгороди в отдаленном углу площадки… Обычно в таких случаях цепь пристегивается не к ошейнику, а к шлейке — особой ременной упряжи, которая крестом охватывает грудь и спину собаки. Когда собака будет рваться на цепи, то шлейка не врежется в шею, как ошейник.

Но по Джеркиному росту шлейки не нашлось. Пришлось удовлетвориться широким мягким ошейником, удобно охватывавшим шею дога. Я положил перед ним свою фуражку и носовой платок и, настойчиво твердя ему: «Охраняй, охраняй!» — отошел в сторону.

Из-за прикрытия показался Шестаков в костюме «дразнилы»– толстых сапогах и брезентовом, простеганном на вате плаще. Специальный костюм предохранял инструктора от возможных покусов.

Джери сразу же заметил приближающуюся фигуру и стал с интересом следить за ней.

«Дразнила» — именно такова была в эту минуту роль Шестакова — старался не делать никаких резких движений, чтобы не возбудить подозрения собаки. Его задачей было взять вещи у дога. Обязанность четвероногого сторожа — не отдать их.

Вот уже протянулась рука в брезентовом ватнике… Джери с любопытством потянулся, чтобы понюхать руку, как вдруг неожиданно получил сильный щелчок по носу. Дог сразу обозлился. Выкатив налитые кровью глаза и оскалив пасть, он с рычанием бросился на обидчика. Цепь не пустила его, однако «дразнила» отскочил, потом вновь стал тянуться к вещам и, изловчившись, опять чувствительно щелкнул собаку по черному носу.

Дог свирепел все больше. Он прыгал на цепи, стараясь схватить человека. Ошейник так врезался ему в шею, что, казалось, вот-вот отрежет голову собаки. Клочья пены стекали по ощеренной пасти при каждом рывке животного и разбрызгивались по сторонам.

Когда дог дошел до неистовства, Шестаков бросился бежать. Он изображал, что испугался. А Джери еще долго не мог успокоиться и все рычал и. лаял в ту сторону, куда скрылся его враг.

После нескольких повторений дог уже прекрасно знал, что нужно делать, когда перед ним кладут вещи и говорят: «Охраняй!»

Чтобы избежать ошибки, допущенной когда-то в питомнике караульных собак, о которой рассказывал нам Сергей Александрович, мы испытывали Джери по-разному. Шестаков — «дразнила» — менял свою тактику: то он подходил с громкими криками, размахивая руками, то, наоборот, крался неслышно, то подходил совершенно спокойно, с решительным видом. Но Джери отлично стерег горку вещей и больше не поддавался на обман, был насторожен и бдителен.

Меняли мы также и «дразнилу» и костюм «дразнилы», так как собаки привыкают к одному человеку и к его одежде.

Затем перешли к следующему приему. Как и раньше, «дразнила» тянется к вещам, пес опять неистовствует. И вот в ту минуту, когда Шестаков пускается бежать, я с командой «Фасс!», что значит «Рви, лови, кусай!», спускаю беснующуюся собаку с цепи. Это называется «задержание преступника».

Несколько могучих прыжков–и дог уже за спиной беглеца. Двухметровый прыжок — и белые, как из слоновой кости, клыки, в каждом из которых около трех сантиметров длины, впились в брезент между лопатками человека. Джери метил схватить за шею, да ухватился немного ниже. От сильного толчка — в Джери добрых три пуда! — инструктор ничком валится на землю, стараясь защитить лицо от разъяренной собаки.

Когда я подбегаю к ним, Джери с остервенением треплет одежду задержанного. Я командую: «Фу!» — Джери отпускает поверженного врага, я поощрительно глажу собаку. Будьте спокойны, теперь пес узнал свою силу!

Шестаков поднимается с земли, откидывает с головы капюшон и, вытирая вспотевший лоб, улыбаясь, говорит:

— Ну и здоров, черт! Хорошо на задержание будет работать! С первого раза вон как берет! — и показывает ватник: на нем большие дыры от клыков Джери.