Беззащитные гиганты - Дейв Кэрри Страница 18

выявление незаконных сделок на всех уровнях, и надо сказать, что работы в Гонконге для нее хватало. В результате ее деятельности недавно оказался за решеткой даже ряд высших чиновников. Большая часть сотрудников набиралась на год-два по контракту из Скотланд-Ярда, а штаб-квартира находилась не где-нибудь, а в верхних этажах многоярусной автостоянки.

Казалось вероятным, чтобы члены комиссии, по меньшей мере, заинтересовались вопросами незаконной торговли костью, и мы горели желанием встретиться с ними. Предлог для беседы нашла Чармиэн, доискавшаяся, что 52 тонны кости, ввезенные в Гонконг из Судана в январе и марте текущего года, не имели разрешений, зарегистрированных на компьютерах КИТЕС. Правда, в конечном счете выяснилось, что как раз эта кость ввезена легально — разрешения были получены еще в 1987 году, — но в ходе расследования один из авторитетных чиновников проникся глубокой симпатией к нашему делу.

— Знаете, Дейв, — доверительно сказал он, — те, кто разрабатывал нормы для КИТЕС, не имеют ни малейшего представления о торговле. Столько осталось всяческих лазеек, что все равно, есть эти нормы или нет. Если будущее слонов зависит от этих норм, то можно считать, что они их погубят окончательно.

Раздумывая над словами борца с коррупцией, мы уже заходили в другой отдел — сельского хозяйства и рыболовства. Чиновник из этого отдела доверительно сообщил нам, что они делают все от них зависящее для пресечения ввоза в страну нелегальной кости.

— Каждый год наш отдел конфисковывает несколько партий, — гордо сказал он, — у нас есть кладовая, полная браконьерских трофеев, конфискованных при попытке контрабандного ввоза.

— Разрешите нам взглянуть на них, — попросил я.

— И поснимать, — добавил Клайв.

Чиновник сперва засомневался, но потом сдался:

— Не вижу причин для отказа.

Он повел нас туда, где находились кладовые, и отомкнул один замок.

Это была небольшая комната-сейф, вдоль трех стен которой стояли полки с браконьерскими трофеями. Здесь были шкуры пантер, одна шкура тигра, десятка два рогов носорогов, сваленных в кучу, ящик с печатями из слоновой кости и два с предварительно обработанной костью. На полу я с удовлетворением заметил мешок бивней, маркированный «Тат Хинг Айвори». Получалось, что до мистера Чуна доходило не все.

— Как давно была конфискована эта кость? Вся ли она обнаружена в этом году? — спросил я.

Чиновник нахмурился.

— О нет. Она тут валяется уже давно. Возможно, что-то лежит еще с прошлого года.

Что-то маловато по сравнению с тем количеством кости, что, как нам было известно, наводняла Гонконг.

Чиновник во всех подробностях описал нам лазейки в правилах КИТЕС, позволявшие кости, подвергнутой даже предварительной обработке, проходить таможню без всяких разрешений.

— И как, по-вашему, много кости ввозится таким путем? — спросил я.

— Думаю, да. Это никак не остановишь.

— Известно ли вам, какие торговцы вовлечены в это? Могли бы вы назвать нам какие-либо имена?

Он решительно покачал головой.

— Нет, не могу.

— Так в чем же проблема, коли все это законно? — настаивала Чармиэн.

— Я не могу назвать вам никаких имен, — решительно сказал он. — В любом случае все это прекратится с августа 1988 года. Дельцам это больше не удастся. Мы закроем все лазейки. После этой даты потребуются разрешения КИТЕС на любую кость, будь она обработанной или сырой.

Для нас это было не новостью. Равно как и то, какой чудовищной глупостью со стороны властей было предоставить торговцам целых несколько месяцев до введения ограничений.

— Известно ли вашему отделу, что в настоящий момент дубайские фабрики наводняют Гонконг слегка обработанной костью, чтобы успеть создать запасы до вступления ограничений в силу? — спросил я.

— Да, конечно, я знаю, что так происходит, — парировал он, — но мы не отвечаем за действия гонконгских торговцев в Дубае. Это не подпадает под наш контроль.

— Тогда, может, скажете, зачем было два года канителиться с закрытием лазеек, если вы и в самом деле стремитесь положить конец нелегальной торговле? Другие страны уже давно запретили ввоз полуфабрикатов из кости, особенно из стран — не членов КИТЕС.

Он загадочно улыбнулся.

— Ну, в августе уж точно лазейки будут закрыты, — сказал он и подтолкнул нас к выходу.

Мы покидали его офис с тягостным чувством, что в действительности гонконгские власти не очень-то горят желанием положить конец ввозу в страну браконьерски добытой слоновой кости.

* * *

Наш человек в Гонконге вывел нас на торговца слоновой костью — назовем его мистер Икс, — с которым его связывала некая личная приязнь. На следующий день мы созвонились. Мы не стали допытываться у нашего коллеги, что связывает его с тем торгашом, но, видно, что-то существенное, потому что мистер Икс, лишь взяв с нас слово хранить тайну, согласился посвятить нас в некие внутренние подробности относительно браконьерски добытой кости. Мы с Чармиэн отправились к нему в офис на третьем этаже делового небоскреба в центре Гонконг Сити.

Сидя у него в офисе, мы минут двадцать слушали о том, какие скверные времена настали для торговли костью. Компании, честно ведущие дело, оказались оттеснены, а иные нажились на обходе положений КИТЕС.

— Они подкупили нужных людей, — сказал он, — у них столько денег, что самого черта купят.

— Правда? Ну, например? — воодушевил я собеседника.

Он задумался.

— Ну, хотя бы склады. Вы в курсе истории со складами в Бурунди?

— Да, наслышаны кое о чем.

Я знал о том, что, когда последние ограничения КИТЕС вступили в силу, хранившаяся на ряде складов конфискованная у браконьеров кость получила «очистку» и таким образом была узаконена. Один из таких складов находился в Бурунди, маленькой восточноафриканской стране, зажатой между Заиром и Танзанией. Это было более чем странное решение, которое произвело целый фурор, тем более что в самой Бурунди давно не осталось слонов. Разрешить стране, где не осталось слонов, продолжать экспортировать кость означало подталкивать браконьеров к ее ввозу туда из соседних стран.

— Так что вам известно о Бурунди? — полюбопытствовал я.

Мистер Икс улыбнулся, заметив мое любопытство.

— В 1986 году, как раз перед вступлением в силу новых правил, у меня побывал один очень важный заправила гонконгской торговлей слоновой костью. Он потребовал с меня денег. Со всех остальных торговцев он тоже потребовал денег. И знаете, для чего? — Не дожидаясь ответа, он торжествующе сказал: — Чтобы пробить легализацию бурундийской кости!

Это вносило еще один шокирующий штрих в дело о кости. Его история выглядела вызывающе правдивой. КИТЕС всякий раз увиливала от объяснений, чем был вызван ее шаг с легализацией этого склада кости. Неужели торговцы действительно дали кому-то на лапу? А если да, то кому? КИТЕС была тем самым органом, который, как считалось, заботится о