Борис Рябинин - Мои друзья Страница 25

Но, если вам вручили только скромную бумажную табличку с надписью «хорошо» или «удовлетворительно», вы уходите мрачный, кляня всех друзей и всех собак, недовольный и собой и своим питомцем, стараясь не попадаться на глаза соседским мальчишкам. Вы даете себе обещание, что больше ноги вашей не будет на выставке… Должна пройти по меньшей мере неделя или две, чтобы ваша боль утихла и Рекс или Джери снова заняли свое место в хозяйском сердце.

Готовиться к выставке начинают задолго до ее открытия. Надо припасти необходимое оборудование: веревки для ограждения рингов, бачки для воды, цепи, колья, типографские бланки с оценками, номера, медали и дипломы, надо расклеить афиши по городу, чтобы пришло побольше публики, ибо выставка преследует и агитационные цели, договориться с администрацией парка…

Но главная подготовка происходит в домах любителей. Собак моют, вычесывают, чаще выгуливают, больше занимаются с ними, лучше кормят… Вы скажете, что я увлекаюсь? В таком случае, вы никогда не держали выставочных собак и ничего не понимаете в них.

Выставка — большое и знаменательное событие, смотр достижений за год, проверка качества работы собаковода: хорошо ли, правильно ли вырастил он свою собаку, сумел ли сделать из щенка полезное и ценное животное или получил посредственную собаку. На выставке, кроме того, можно увидеть демонстрацию (показ) работы служебных собак: как идет по следу ищейка, как производится поиск раненого и т. д. Выставка — это праздник собаководства. И не случайно в дни подготовки к этому событию клуб живет особенно напряженной и активной жизнью.

В то лето мы готовились к выставке с особым волнением. Шутка ли: впереди предстоял Всесоюзный юбилейный смотр. Исполнялось десять лет со дня организации дела служебного собаководства в Советском Союзе. Лучшие собаки, отобранные на областных и краевых выставках, могли попасть на смотр в Москву. О поездке в столицу мечтал каждый из нас. А вдруг Джери выпадет такая удача… Нет, нет, я не решался даже думать об этом! Перед. выставкой по городу разъезжал Марков на своей упряжке с рекламным щитом, на одной стороне которого было написано: «Все на выставку служебных собак!» Толпы ребятишек бежали следом. Это было едва ли не самым действенным способом зазывания публики на выставку.

И вот настал день открытия выставки. Уже с утра к саду, где должна была происходить выставка, шли любители, ведя на поводках своих питомцев. Город еще никогда не видел столько собак у себя на улицах. Проносились грузовики с собаками-пассажирами. Это везли иногородних гостей с вокзала. В этот день даже трамвайные кондуктора стали такими любезными, что милостиво позволяли садиться с собаками в вагон. Впрочем, дело было тут не в любезности: клуб договорился о том, чтобы на все время выставки был разрешен проезд с собаками в трамвае.

У ворот сада выстроилась длинная очередь людей и четвероногих: врач осматривал собак. Но они прибывали так быстро, что он не успевал справляться со своими обязанностями, и шумливая, рычащая и лающая вереница быстро росла.

В выставке участвовали собаки Свердловска, Челябинска, Перми, Уфы, Нижнего Тагила. Больше всего, разумеется, было наших, городских собак. Удалось привлечь к участию в смотре охотников-промысловиков с их пушистыми лайками. Лайки, благодаря тому что они используются и как служебные и как охотничьи собаки, в те времена нередко участвовали в выставках несколько раз в году, принося своим владельцам множество призов. Прибыли гости из-за пределов нашего края. Для экспертизы приехал судья из Москвы.

Наконец санитарный осмотр закончен. Животных развели по предназначенным им местам. Необычное, занятное зрелище привлекло массу публики. Толпы празднично одетых горожан (сегодня воскресенье) заполнили все уголки парка, на эти дни отведенного под выставку, и с любопытством осматривали беспокойные экспонаты.

Ого, сколько собак в нашем городе! Их сотни! Когда они собраны все вместе, получается весьма внушительное зрелище.

Шум, гам, лай, вой… Неопытного посетителя эта какофония так оглушает, что в первую минуту он совершенно теряется и долго нерешительно топчется у входа, не зная, куда направиться. Кажется, что вот-вот все эти страшные псы (а в служебном собаководстве главным образом крупные собаки) сорвутся с привязей и набросятся на тебя. Но все опасения быстро рассеиваются, и вы с возрастающим интересом переходите от одной группы животных к другой.

Наибольшее восхищение вызывали кавказские овчарки.

— Неужели это собаки? — недоверчиво спрашивали некоторые из посетителей и изумленно качали головами.

Их вопрос был вполне обоснованным. Огромные, покрытые длинной густой шерстью животные, больше похожие на львов, нежели на собак, держались важно, молчаливо, сурово поглядывая на людей. Лишь когда кто-нибудь, забыв об осторожности, пробовал сунуться поближе (впрочем, таких находилось немного: внушительный вид «кавказцев» удерживал на почтительном расстоянии даже самых храбрых), грозный, хриплый рык мигом заставлял любопытного отскочить назад.

Среди кавказцев выделялся Пален. Тот самый, привезенный Шестаковым пес, который едва не сгорел в поезде, подпалив себе бок у железной печурки. Он отличался и ростом и злобностью. Позднее нам не раз пришлось слышать о нем как о хорошей караульной собаке. Вообще все кавказские овчарки отлично зарекомендовали себя.

Беспокойнее всех выглядели лайки. Как будто стараясь показать, откуда взялось их название — «лайка», они лаяли до хрипоты, визжали, подвывали, рыли лапами землю. Выкопав ямку, ложились в нее, снова вскакивали через минуту и принимались рыть рядом — хлопотали неуемно. Занятые своими «делами», они разрешали близко подходить к себе, гладить.

Немецкие овчарки (потом их стали называть восточноевропейскими) держались по-разному. Некоторые злобно бросались на проходящих людей, силясь зацепить зубом хоть край чьей-нибудь одежды. Другие молча искали глазами в толпе ушедшего хозяина и, казалось, ничего не замечали больше. Третьи деловито копались у своего места. Многие просто спали.

Доберманы сидели жалкие, смущенные тем, что их привязали на цепь и оставили в таком шумном обществе. Доги (их тогда было совсем немного — два или три, считая вместе с моим Джери), раскрыв страшные зубастые пасти и развесив мягкие розовые языки, томимые жарой и необычностью обстановки, с непонимающим видом следили за всем происходящим.

Со временем у нас появились и другие породы — колли, жесткошерстные фокстерьеры (хотя последние и не относятся к числу служебных), а уже со следующей выставки начали экспонироваться эрдельтерьеры, одна из наиболее редких в то время пород. И сами выставки разрослись настолько, что им уже стал тесен небольшой тенистый парк на берегу реки, и их перенесли в Зеленую Рощу, где хватало площади для того, чтобы разместить всех животных и показать их работу.