Если верить Хэрриоту… - Галина Львовна Романова Страница 26

Но иногда попадалась уникальная во всех отношениях личность. О двух из них стоит рассказать особо.

Она всегда заходила в числе первых, сразу после вездесущей Любы. Огромная нескладная белая корова с вечными пятнами грязи на ногах и костлявым крестцом, который болтался у нее при ходьбе так, что казалось, кости вот-вот пропилят шкуру и вылезут наружу. Даже на самый невзыскательный взгляд она никому не могла показаться красавицей — тощая шея, суставчатые ноги, торчащий крестец, плоская спина с выпирающими поясничными позвонками, огромный отвислый живот, вечно раздутое от молока вымя, криво растущие рога, разболтанная походка. Неизвестно, о чем я думала в тот миг, когда собиралась дать ей имя, но это нелепое существо получило кличку Чарли Чаплин. Что оказалось решающим — ее ли грустный, все понимающий взгляд или разболтанная, чаплиновская походка, но имя прилипло раз и навсегда.

Впрочем, кроме оригинальных данных, у Чарли Чаплин были и другие достоинства.

Доильные аппараты, которыми пользуются на селе, в большинстве своем нуждаются в починке и замене деталей. Чаще всего у нас выходили из строя пульсаторы — изнашивалась резиновая прокладка. Чтобы ее заменить, аппарат нужно разобрать, все детали промыть и почистить, вытереть насухо и собрать снова, причем еще и следить, чтобы внутрь не попало и волоска — иначе процедуру приходилось повторять несчетное число раз. Дело осложнялось необходимостью действовать быстро — ибо корове скоро надоедало просто так торчать в станке и она начинала нервничать. А неработающий аппарат лупила ногами почем зря.

Однажды такая неприятность случилась со мной, когда в станок только зашла Чарли Чаплин. Я знала о ней тогда лишь то, что об нее удобно было греть руки ранним утром. Надев аппараты, положишь на ее широкую плоскую спину ладони или, более того, фамильярно обхватишь вымя руками и наслаждаешься теплом. Корова не возражала — а ведь большинство других не терпели лишних прикосновений! — понимала, что нужно помочь. И в тот день она тоже стояла как ни в чем не бывало, пока я возилась с деталями пульсатора. На скамеечке, где я до того занималась чисткой, было неудобно — пришлось бы склониться перед нею в три погибели. Не долго думая, я начала раскладывать части аппарата прямо на широкой спине Чарли Чаплин, предварительно обмахнув ее полотенцем.

Ни одной корове не понравилось бы, что ее используют как подставку. Одно движение — и тщательно оберегаемая резиновая прокладка упадет на пол, где снова запачкается и забьется грязью крошечное отверстие, которое мы прочищали булавкой. А ведь нужно было ждать некоторое время, пока все части подсохнут!

К чести Чарли Чаплин, она и ухом не повела, пока пульсатор сох у нее на спине. Даже жевать перестала. А потом отдоилась с совершенно невинным видом. После я часто использовала ее покладистость в корыстных целях — клала на корову все что угодно, только что ее рога не использовала как вешалку. Ребята посмеивались надо мной, а я была готова хоть выступать в цирке с номером «Человек в пасти коровы». Да запихни Чарли Чаплин в самом деле что-нибудь в рот, она бы и то не возмутилась! Как говорится, и не такое видела в жизни.

А с еще одной выдающейся личностью я познакомилась уже после дойки в самый первый день.

Это было даже не днем, а вечером, и мы отработали вторую дойку вместе с доярками. На следующее утро они съездят с нами последний раз, и мы окажемся предоставлены сами себе. Уже все коровы, в том числе и стельные, были выпущены в соседний загон, мы мыли и чистили аппараты, когда по доскам пола не спеша застучали копыта.

Я подняла голову — к нашим станкам шествовала старая корова с крошечными рожками, один из которых был обломан. Подойдя, она удивленно посмотрела на нас с Раисой.

— Что она здесь делает? — спросила я. — Удрала из загона, что ли?

— Это Марьяна, — объяснила Раиса и принялась снова подключать свежевымытые аппараты. — Она весь день где-то шлялась, а теперь пришла. Она всегда так.

Подняли дугу, и корова спокойно зашла в станок, где ткнулась носом в кормушку, требуя комбикорма. Ее даже не особо возмутило, что на ее долю выпало всего несколько горсточек. Чуть было не выключенный мотор загудел снова — ради нее одной.

Как я потом выяснила, Марьяна обладала уникальной индивидуальностью. Она никогда не ходила вместе со стадом, предпочитая бродить своим путем. Ночевала она в загоне, со всеми, но когда коров выгоняли на пастбище, гордо покидала общество и отправлялась гулять сама по себе. Забредя куда-нибудь далеко, она частенько пропускала дневную дойку и являлась только под вечер.

Ее любовь к самостоятельности проявлялась во всем. Когда коров гнали на водопой, Марьяна неизменно заходила в воду в стороне от остального стада и покидала берег водоема первая, лениво отмахиваясь хвостом от слепней и не обращая внимания на собачонку пастуха, которая с лаем мчалась за нею и пробовала кусать за задние ноги, пытаясь вернуть бродягу на место. Марьяна не отвечала на ее провокации — для нее просто не существовало ничего, кроме неизведанных далей. Сколько раз бывало, что ее находили на чужих огородах, где она паслась, пока стадо следовало на дальние клеверные пастбища.

Марьяна страдала хромотой — при ходьбе она как-то странно виляла задом, словно когда-то давно ее разбил паралич, от которого она не до конца излечилась. Кроме того, левое заднее копыто ее было уродливо до удивления — обе «клешни», составляющие его, разрослись раза в два длиннее обычного и заходили одно на другое, словно скрещенные «от вранья» пальцы. Такое разрастание копытного рога характерно для коров в конце зимы после долгого периода малоподвижного образа жизни, когда животные большую часть времени стоят на привязи. Копыто Марьяны сохраняло эту форму, несмотря на увлечение его обладательницы путешествиями, и вовсе не спешило стачиваться в дороге.

А в том, что Марьяна любила побродить и при этом не считалась со временем и расстоянием, мне пришлось убедиться на собственном опыте.

Однажды мы выехали на вечернюю дойку немного раньше срока и втайне радовались этому — дорога была длинная, пока подоим, будет поздно, но так хоть закончим пораньше. Нам только что выделили новую машину взамен вечно ломающегося «ЗИЛа» Фунтика, и мы летели как на крыльях. Я стояла в кузове, опираясь руками о крышу кабины. Из нашей бригады мало кто днем