Игорь Голубев - Собачья площадка Страница 27

И тут произошло событие, в корне изменившее жизнь не только отдельно взятого человека, но и всей группы мужиков, зацепило крылом женщин, а потом охватило жутковатым покрывалом весь дом: из подъезда на пустырь вышел Иванов. И не один…

— А это кто?

Никто не мог дать вразумительного ответа.

По пустырю, вернее, по его кромке гордо и независимо шествовали двое. Он — мелкий человечек с серыми, невыразительными глазами, редкими, аккуратно зачесанными волосами, в китайской или турецкой ветровке. У правой ноги вышагивал Зверь. Уже потом, когда будет точно известна кличка собаки, все согласятся, что именно она пришла на ум в тот момент.

Трепещите, несчастные.

Умойся, человечество.

По кромке пустыря идут двое.

Самое интересное, что собаки, обильно и беспорядочно справляющие свои нужды весь отпущенный им богами-хозяевами срок, моментально перестали заниматься своим делом и застыли, как в детской игре «замри-отомри». Пауза это или страшный сон, но почти одновременно очнулись все — и люди, и животные. Люди заговорили на своем, собаки на своем языке.

— А это кто?

Он вел на коротком поводке собаку. То, что обратят внимание, Иванов предвидел, а сейчас убеждался в своей правоте. Правда, в планы Николая не входили смотрины, как таковые. Он специально вышел, когда стемнело и прошедший недавно дождь расквасил глинистую почву. Расчет был верен только наполовину. Николай думал, что только самые отчаянные решатся месить грязь и пачкать свои квартиры следами собачьих лап. Не учел новоиспеченный владелец только безмерной любви человека и животного. Лапы всегда можно помыть.

Видно, действительно шила в мешке не утаишь. Значит, так тому и быть. Рассчитывая только посмотреть поведение пса на улице, на его реакцию по командам, теперь он, переполненный гордостью, шел вдоль пустыря по утрамбованной ногами собачников, единственной нераскисшей дорожке, как по подиуму, делая вид, что не замечает устремленных на них взглядов. Человек так устроен: стоит одному остановиться и посмотреть внимательно на что-нибудь, как тут же остановится другой. Элементарное любопытство или просто стадное чувство — не важно, важен факт.

— А это кто? — висело в воздухе, как дым в комнате, где гуляет хорошая мужская компания.

Впрямую Иванов не слышал, но внутренним чувством осознавал, что все они теперь задают себе этот вопрос. Осознавал. Обижался. Злился. Кипел. Ах, вы меня раньше ни во что… Ну так смотрите, гадайте, завидуйте, недоумевайте.

И пошел разброд мыслей, чувств, ощущений, а главное — догадок. Он недавно переехал? Нет, в последнее время никто не въезжал. Он приехал к кому-то в гости? Кто потащит такого зверюгу с собой? Может, уехали за границу и оставили на присмотр? Это высказался студент, сам выгуливающий чужого пса. В их обществе к мнению студента не прислушивались. Пришлый. Хотя чужого сеттера содержал образцово.

— Я такого мастодонта впервые вижу. Даже для мастифа великоват.

— Может, это филобразильеро?

Никто не видел, кроме как на картинке, настоящего фило и потому задумались.

— У фило задние ноги длиннее передних, и потому мастиф прет напролом, а бразильеро прыгает сверху и валит массой.

— Ладно вам… Как бабы. Собака действительно хороша, но надо бы поинтересоваться, где он её взял, сделал прививки или нет? Тяпнет наших, и выкладывай за лечение…

Последним высказался Валерий. Чужая, да ещё такая мощная псина нанесла ему удар в самое сердце. До этого никто не мог сравниться с Геркулесом. Бывают среди собачников черные завистники. Бывают белые. Таким вопросом мастер шиномонтажа никогда не задавался и потому не мог отнести себя к той или иной категории. Но факт остается фактом — Чуб оказался черным завистником. Кроме того, оставалась ещё Ольга Максимовна. Но тут у Валеры был перевес — новый автомобиль.

— Да кто он такой?.. — как Паниковский, воскликнул кто-то.

— Это с четвертого этажа, — ответила ему пожилая дама с овчаркой, проводившая все свободное время на лавочке у подъезда. — У него жена Виолетта, маленькая такая.

— Как у Конан Доила, собака Баскервилей, — сравнила девушка в очках, придерживая рвавшуюся с поводка болонку.

— Нет, там дог, а этот покрупнее будет, — возразил широкоплечий мужчина с прижавшимся к его ноге пуделем.

— Литературу надо читать, — сказала Катя. В ней ещё бродил хмель, и она не меньше, а может, даже больше других заинтересовалась кобелем.

— Я-то что… — пожал плечами мужик. Было уже почти совсем темно, и от этого собака казалась больше и загадочнее. Со всего пустыря начали подтягиваться люди, чтобы собственными глазами посмотреть на диковину.

— Это мастиф, порода, выведенная в Англии, — блеснула своими знаниями Ольга Максимовна.

Она только что подошла и потому не слышала начала спора о породе.

А может, сейчас и провести собрание?.. Самое время, возникла мысль у Соломона, но, немного подумав, адвокат от неё отказался.

Не всех допекло. Владельцев крупняка, казалось, вовсе не греет идея создания общества. Глупые, Погер определял из истории, рано или поздно доберутся и до динозавров. Сначала на коврики сделают, как дворничихе Ринате, потом ящик почтовый раскурочат, как в шестом подъезде. По нарастающей, по нарастающей. Безнаказанность поощряет. Соломон не был ни кровожадным, ни злопамятным. Просто знал человеческую натуру, и потому вся надежда на владельцев мелочи.

— Надо обязательно пригласить их в среду, — не то распорядился, не то выразил пожелание Погер, обращаясь к Ольге Максимовне и её подруге.

Адвокат не стал дальше наблюдать за триумфатором и поспешил домой.

— Вот это класс! — искренне восхищалась Катя Зверем.

— Знаешь, я, когда такую псину прошлым летом у одного мужика увидела, тоже обалдела, — призналась Ольга Максимовна.

— Так пойдем выполним просьбу твоего Соломона Наумовича, а заодно и поближе посмотрим, что за зверь, — предложила Катя и, схватив под руку подругу, потащила к Николаю.

— Добрый вечер, я ваша соседка по подъезду, Ольга, — представилась Ольга Максимовна и, улыбнувшись, спросила: — А вас как звать-величать?

— Зачем вам?

— То есть… — опешила Ольга Максимовна, а Катя так и впилась глазами в дерзкого владельца собаки — так с её подругой ещё не разговаривали, годы — это естественно, но не мымра же…

— Зачем? Я десять лет живу с вами в одном подъезде. Только этажом ниже и напротив. Иногда утром мы вместе вынимаем из почтовых ящиков газеты. Я помню, вы уронили в прошлом году сумку с продуктами, когда ключ в замке застрял, и мы уже знакомились. Зачем же вторично?