Мария Семенова - Непокобелимый Чейз Страница 3

Я вообще-то не пускаю Чейза знакомиться с кобелями, хотя бы отдалённо сопоставимыми с ним по размеру. Мало ли какая искра проскочит? Чейз, в молодые годы свирепый боец, с возрастом приобрёл выдержку и великодушие. И к тому же постиг, что на свете есть масса интересных занятий помимо иерархических разборок с соплеменниками. Теперь он не прочь предложить менее продвинутому кобелю свою дружбу и покровительство. Но – только до первого знака неуважения. Горе тому, кто вздумает, скажем, положить ему морду на холку! Тут он для начала хорошенько оттреплет, а потом уж начнёт соображать, как это согласуется с хозяйскими установками… Оно нам надо?

Между тем владелица Чака исполняет в наших гаражах обязанности неформального старосты, так что мы с ней иногда останавливаемся поговорить о делах. Чейз при этом неизменно сидит у моей ноги, а Чак, понимая неравенство сил и побаиваясь громилы в железном наморднике, отходит на длину поводка. Лишние переживания и конфликты ему не нужны…

По крайней мере, так всегда было раньше. Но, видно, вконец пошатнувшееся здоровье поставило Чака выше мирской суеты. В один прекрасный вечер, вместо того чтобы тихо отсиживаться в сторонке, он повернулся и заковылял на негнущихся лапах прямо к моему всё ещё очень грозному «пенсионеру».

Чейз сразу приподнял уши и потянулся вперёд, и я сочла за благо предупредить:

– Осторожно!

Хозяйка Чака только отмахнулась.

– Мой драться не полезет, – сказала она.

«Твой-то, может, и не полезет…» – подумала я. И на всякий случай изготовилась перехватить поводок. Ещё мне не хватало, чтобы немощный Чак по старческой забывчивости допустил какую-нибудь оплошность, а Чейз, по-прежнему способный посрамить иных молодых, вывалял его за это в снегу!

Дальнейшее наполнило меня, без преувеличения, чувством глубокого раскаяния и стыда. По обыкновению перестраховавшись с гладиаторскими наклонностями питомца, я позорно недооценила его ум. Не говоря уже о благородстве.

Чейз как-то очень чопорно встал… Медленно-медленно подался навстречу…

Надо было видеть, до чего осторожно и бережно обнюхивал он беззащитного старца, как откровенно боялся его испугать, а более того – нечаянно ущемить его гордость! С каким терпеливым достоинством подставлял ему для обнюхивания собственное охвостье – каковое и было изучено Чаком внимательно и благодарно…

После чего два старика уселись рядом, буквально плечом к плечу. И стали наблюдать за игрой маленьких пуделей, гулявших неподалёку…

ВНУКИ

Чейз давно приучен к тому, что временами я складываю дорожную сумку и исчезаю из дому на два-три дня, а по возвращении приношу с собой массу незнакомых запахов. Он воспринимает мои отлучки вполне философски. Не воет, не пытается отказываться от еды, не укладывается помирать на коврике в прихожей. И очень благосклонно встречает моих друзей, которые приходят с ним погулять. Наверное, прожитые годы всё-таки убедили Чейза, что здесь – его ДОМ. А дом – это такое место, куда все всегда возвращаются. И собаки, и люди.

Как-то в моё отсутствие отец спросил его:

– Чейзик! Где Маша?

Пёс немедленно направился к двери на лестницу и, показав на неё взглядом, вполголоса гавкнул. Дескать, разве ты не помнишь – она ушла во-он туда?..

Когда я звоню домой, отец обязательно даёт Чейзу послушать мой голос в трубке. Старикан изумлённо настораживается и замирает, а когда трубку убирают – отправляется в обход квартиры. Как же так, голос есть, а самой хозяйки не наблюдается? Надо проверить…

Однажды, вернувшись после трёхдневного отсутствия, я привезла Чейзу внука.

Это был четырёхмесячный красавец азиатёнок по имени Уруш. До встречи со мной малыш не видел в своей жизни ничего, кроме вольера и родного двора. А тут – здрасте-пожалуйста! – его вдруг хватают под пузо, закидывают в микроавтобус и везут не куда-нибудь, а в самый центр Москвы. Там снова хватают поперёк тушки и втаскивают в поезд. И эта железная коробка, полная неисповедимых запахов, трясётся и громыхает целую ночь, а утром щенка опять запихивают в машину и везут на другой конец города, причём уже совершенно другого…

Какие ещё после этого проверки крепости психики?

Наше путешествие длилось добрых полсуток, и всё это время я была рядом со щенком, гладила его, успокаивала, утешала:

– Всё хорошо, маленький, я с тобой.

Можете верить или нет, но уже к моменту посадки в поезд Урушка успел усвоить: у него есть Хозяйка, и рядом с ней бояться ему нечего. Когда вошли в купе, он устроился под моей лавкой, как дома. Ночью я спала, естественно, вполглаза, то и дело спускала руку вниз – проверить, как он там, погладить мягкую детскую шёрстку… Он приподнимал голову, чтобы ткнуться мне в ладонь носом: «Я тут, Хозяйка. Всё хорошо…»

Ездила я за ним не одна – с друзьями-кинологами, которые из того же помёта брали себе сучку. И мне было спокойнее, и щенкам веселее: всё же вдвоём.

И вот наконец мы выгрузились во дворе моего дома, и придвинулся миг, о котором я всё это время думала не без некоторого содрогания. Маленькому кобельку предстояло познакомиться с Чейзом.

Ребята остались с обоими щенками во дворе, а я поднялась наверх, в квартиру, чтобы там бросить сумку, торопливо чмокнуть отца – и, нацепив на Чейза намордник, вывести старика на «смотрины»…

Мне казалось, от этого свидания будет зависеть очень многое, чуть ли не все их дальнейшие отношения. Оба ведь кобели, старый и молодой. Один прошёл огонь и воду жестоких уличных схваток. А у другого в крови поколения предков, разводимых в том числе и для боёв…

Чейз сразу насторожился, увидев посреди заснеженного двора – ЕГО двора! – двух незнакомых собак. Более-менее сравнимых с ним по размеру, а значит, воспринимаемых как вероятных противников. И одна из этих собак – Урушкина сестрёнка – имела ещё и нахальство на него гавкнуть!

Естественно, Чейз с места ринулся разбираться. Я удержала его поводком, и почти одновременно его обоняния достиг характерный щенячий запах.

«Да тьфу на вас!» – внятно выразила седая кобелиная морда, и старик направился было мимо, ложась на курс нашей с ним обычной утренней прогулки. Но не тут-то было. По совету кинологов я поставила Урушку между ним и собой так, чтобы псы тёрлись боками, и принялась маршировать с обоими туда-сюда по двору.

– Давайте-ка привыкайте, ребятки. Это, чтобы вы знали, надолго!

Чейз, кажется, морщился от отвращения, однако делать нечего – прозвучала команда «рядом», надо выполнять. Когда стало очевидно, что учить малыша уму-разуму он, по крайней мере на некоторое время, раздумал, кинологи отбыли восвояси, а мы, завершив прогулку, вернулись домой.

Я покормила кобелей в разных концах кухни, чтобы предотвратить возможные трения, и наконец-то уселась попить чаю с дороги. Тут надо сказать, что Чейзина домашняя лежанка находится как раз рядом с тем местом, где я обычно сижу за столом. Урушка подошёл ко мне и устроился с другой стороны: всё-таки в этом новом помещении самая безопасная точка была определённо возле меня. Но лежать просто так малышу показалось скучно. Я не успела поднести чашку ко рту, когда из-под стола послышался рык.

В свои четыре месяца Урушка уже умел грозно рычать, причём низким басом. И я с ужасом увидела, как на лежанке начал приподниматься Чейз: «А не надо ли тебе, парень, ещё кое-что объяснить?..»

«Конец, – поняла я. – Сейчас подерутся. И вот так у них дальше всё и пойдёт… И пойдёт…»

Вредоносные намерения следовало пресечь в самом зародыше. Мой ужас вылился в бортовой залп главным калибром. Я вскочила на ноги так, что отлетевший стул громыхнул о газовую плиту, и взревела, точно недопивший фельдфебель:

– Убью обоих!!! Не сметь!!!

Чейз, который подобное уже не раз «проходил», просто сел на своём матрасе на попу. Урушка же… удрал в прихожую и там от страха описался. Я пошла его утешать, и обратно на кухню он пришёл за мной тише воды ниже травы.

Сколько всего ему выдалось освоить за минувшие сутки!

Первое: с Хозяйкой не страшны чужие люди, чужие места и даже громыхающие железные коробки, едущие неизвестно куда.

Второе: Хозяйку беспрекословно слушается огромный, грозный взрослый кобель.

И третье: Хозяйку определённо не стоит сердить, иначе могут разверзнуться небеса!

С того момента и до самого конца короткой Урушкиной жизни мой авторитет пребывал на недосягаемой высоте. Кажется, в тот же день малыш снова валялся около меня на полу, пока я делала вид, будто читаю журнал, и к нам подошла наша домашняя кошка. Я не знаю, видел ли Урушка кошек, пока жил в питомнике, или Василиса была совершенно новым для него существом? Скорее второе, потому что он и на неё попробовал зарычать.

Хлоп! – журнал без каких-либо комментариев опустился на щенячий носишко. Азиатёнок озадаченно притих: дескать, что это было? И связано ли как-нибудь с его угрозами кошке? Решил проверить…