Юрий Куранов - Избранное Страница 3

«Здесь, среди гармонии природы, в краю, где существуют прочные традиции, на древней русской земле, пожалуй, объемнее и четче видны все те процессы, которые протекают сейчас в Нечерноземье. Когда я написал свои первые новеллы о Глубоком, — вспоминает Куранов, — мною руководило стремление защитить совхоз от разорения — тогдашний директор его просто-напросто пропивал со своими дружками. И до того мне было обидно и за здешних людей, и за красоту эту, что я не мог не писать».

Решив поселиться в Глубоком лишь на некоторое время, он задержался здесь на долгие годы и так сросся с жизнью села, так кровно проникся его интересами, что отказался от осуществления лихорадивших его замыслов исторических романов — о юности Пушкина и о героях 1812 года и чрезвычайно острого в концептуальном плане полотне времен Лжедмитрия и Марины Мнишек. Потому что, оказавшись в эпицентре сельских событий, в глубинном совхозе, он почувствовал неоценимую возможность не только быть наблюдателем и летописцем происходящих исторических перемен, но и участвовать в них самым непосредственным образом.

«Я считаю, — говорил Куранов, когда мы беседовали с ним во Пскове, — что писатель должен сделать в жизни хотя бы одно конкретное, не «литературное» доброе дело. Помочь людям построить дом, провести дорогу, не дать разориться деревне, спасти какое-нибудь произведение искусства. Не случайно Чехов говорил, что каждый человек должен в жизни своей посадить дерево».

В романе «Глубокое на Глубоком» писатель стремился в каждом конкретном явлении, волновавшем его земляков, высвечивать универсальный, существенный для всего общества смысл и деликатно, но бескомпромиссно и прямо говорить правду о происходящем. Не только указывая на недостатки, но стараясь отыскать — вместе со всем сельским миром — пути к их преодолению. Куранов имел на это право в силу своего большого опыта и незаемного знания деревенской жизни, которое масштабно обогащалось его активным участием в работе литературного поста журнала «Октябрь» — «В Российском Нечерноземье».

Эта позиция, требовавшая немалого гражданского мужества, была достойно оценена на Всесоюзной творческой конференции «Земля — Хлеб — Литература» в Алма-Ате, посвященной 25-летию Целины, где собрались хлеборобы, писатели, партийные и государственные деятели.

«Явь повернулась к Куранову будничной, рабочей своей стороной — люди пошли к нему с многообразными вопросами и просьбами, — дело есть дело, — сказал тогда Георгий Макеевич Марков. — Он пишет, не утрачивая лирического своего подхода к действительности. В итоге родилось произведение — «Глубокое на Глубоком», — книга эта пронизана сегодняшней тональностью. Но для Куранова это не просто литературный труд, ибо он знает, какие жгучие вопросы ставит перед его земляками действительность. И вот прозаик едет к министру сельского хозяйства хлопотать за свой совхоз, вот он появляется в обкоме партии, в райкоме партии, договаривается, спорит, волнуется… Советская критика всегда боролась за такой тип писателя, книги которого напитаны соками жизни, чья партийность и народность сказываются в художественной плоти его творений».

«Глубокое на Глубоком» — этапное, новаторское произведение. Это собственная страна Юрия Куранова, открытая им для себя и для нас и заново открывающая одного из оригинальных мастеров современной прозы.

В эти же годы напряженной публицистической деятельности рождался художественный роман «Заозерные звоны». Лирический и остросюжетный роман. Герой его — председатель колхоза Евгений Петрович Кадымов — понял, что для воскрешения Нечерноземья нужен нравственный подвиг, строительство не только экономическое, но прежде всего духовное строительство нового человека, новых отношений на селе. И что начинать это строительство нужно с самого себя и бескомпромиссно спрашивать с себя за каждое отклонение от принципов, которые ты как руководитель проповедуешь. Таких людей Куранов встречал на целине, и ему захотелось без всякой идеализации создать образ руководителя нового типа, положительного героя в полном смысле этого слова.

Енька Кадымов — деревенский мальчик с берегов Иртыша, о котором Ю. Куранов писал в повести «Облачный ветер», — приходит на страницы нового романа, в отстающий колхоз по велению сердца. Он из тех, кого люди называют праведниками, и потому ему трудно. Ему важно выстоять. Его антиподу Макадямову нужно любым способом выбить Кадымова не только из председательского кресла, но и вообще из деревни. На повышение, на понижение — куда угодно. И Кадымов, сам, может быть, того не подозревая, сам не думая, что это его главная задача, выстоял. Сохранил радостное восприятие жизни. На людей не озлился. Стал мудрее.

Образ Еньки Кадымова чрезвычайно важен для всего творчества Юрия Куранова. Здесь в характере героя писатель воплотил, суммировал все то лучшее, что он увидел в людях деревни, — нежелание быть подлым, неумение лгать, открытость, трудолюбие, простоту. Это тип нового человека — умного, талантливого. А главное — он занимает нравственную позицию, которая для самого Куранова представляется идеалом всей его писательской жизни.

Четверть века работает в литературе этот талантливый мастер, автор пятнадцати книг, часть из них переведена во многих странах мира. В прозе Юрия Куранова с настоящей гражданской страстностью отстаивается право человека на красоту, на ту красоту, которая подобна хлебу насущному и о которой Достоевский когда-то сказал, что она спасет мир. Но красота, по глубокому убеждению Куранова, должна быть в полном смысле слова возвышенной и одновременно помогать активной деятельности во имя счастья людей труда.

Владимир Стеценко

РАССКАЗЫ

ЛЕТО НА СЕВЕРЕ

ПЫЩУГАНЕ

Полет от железнодорожной станции Шарья до районного села Пыщуг похож на прыжок кузнечика. Самолет разбежался, оттолкнулся, пролетел двадцать минут над лесами, густо обступившими золотые от солнца поляны, пролетел вдоль Ветлуги и мягко ткнулся в широкий луг сельского аэродрома.

Издали, с пригорка, спокойно поглядывают на приезжего длинные бревенчатые дома, вытянувшиеся в цепочку. С противоположной стороны подпирает село высокий холм. Неохотно расступились перед топором могучие леса, открывая увалистые богатырские дали. На холме шумит березовая роща. Днем сюда приходят школьники на уроки физкультуры, а вечером здесь веселится молодежь. Под холмом — ключ. Над ним небольшой теремковый сруб. Ключ ложится в желоб, здесь пыщуганки стирают белье в хрустальной студеной воде.