Натуралист на мушке - Даррелл Джеральд Страница 3

— Итак, — сказал Джонатан, сделав первый пробный глоток, — завтра мы отправляемся на белые скалы — те, что у мыса Германес. Там живет большая колония бакланов. Вначале мы спускаемся с утеса…

— Минуточку, — вмешался я. — Какой утес? Мне ничего не говорили про утесы.

— Обычный утес, — небрежно бросил Джонатан. — На нем гнездятся самые различные виды птиц — кайры, тупики, моевки и прочие. Это одна из самых больших гнездовых колоний морских птиц в Северном полушарии.

— Так что же все-таки насчет утеса? — вновь спросил я, не позволяя сбить себя с толку.

— Ну, нам потребуется спуститься с него, — сказал Джонатан, — иначе мы не сможем снять птиц.

— А он высокий?

— Нет, не очень, — уклончиво ответил он.

— И все-таки, какова его высота?

— Что-то около… четырехсот-пятисот футов, — ответил он, а затем, увидев выражение моего лица, поспешно добавил: — Вниз ведет отличная тропа; ею постоянно пользуются смотрители.

— Кажется, я говорил, что высота вызывает у меня сильное головокружение, не так ли, мистер Харрис?

— Говорил.

— Я понимаю, глупо страдать от такой слабости, но что поделаешь. Я не раз пытался ее побороть — ничего не помогает. Стоит мне на секунду потерять под ногами твердую почву — и я потом две недели страдаю от головокружений. Вот до чего доходит.

— Понимаю, — произнес Джонатан с притворным сочувствием, — но на сей раз все будет в полном порядке. Это проще, чем с бревна упасть.

— Не могу поздравить тебя с удачным выбором метафоры, — едко заметил я.

Ко всеобщему удивлению, за ночь облака рассеялись, и наутро мы оказались под голубым небом, чья яркость была почти под стать средиземноморской. Джонатан кипел от радостного возбуждения.

— Восхитительный день для съемок, — сказал он, пристально посмотрев на меня сквозь стекла очков. — Как самочувствие?

— Если тебя интересует, не прошла ли чудесным образом за ночь моя болезнь, то ответ будет отрицательным.

— Я уверен, все будет хорошо, — произнес он с некоторым беспокойством. — Тропы там и в самом деле просто отличные. Ими пользуются много лет, и еще не было ни одного несчастного случая.

— Мне бы не хотелось создавать прецедент, — признался я.

Мы проехали на машине так далеко, как смогли, после чего пошли пешком по склонам, заросшим вереском и изумрудно-зеленой травой, к величественным утесам Германеса. В зарослях невинные липкие личики росянки поворачивались в сторону любого оказавшегося поблизости насекомого, готовые поймать и проглотить его, — эти крохотные спруты буквально кишели среди переплетенных, как ведьмино помело, корней вереска. Над зелеными полянами, гладко выстриженными пасущимися овцами, словно лужайки для игры в шары, возвышалась пушица, росшая здесь в изобилии. Издалека ее скопления напоминали заснеженные поля, но стоило вам приблизиться и пройтись по этому снегу, как к небу поднимались миллионы белых кроличьих хвостиков, беспорядочно мельтешащих на ветру.

Над нашими головами, раскинув огромные крылья, кружили темно-шоколадные поморники, внимательно приглядывавшие за нами, поскольку в зарослях вереска укрывались их птенцы. Вскоре мы нашли одного малыша, размером с небольшого цыпленка. Покрытый светло-коричневым пухом, с черными щеками и клювом и пронизывающим взглядом огромных темных глаз, он был очаровательным ребенком. Когда мы с Ли бросились за ним сквозь вересковые заросли, его родители тут же начали пикировать на нас — воистину незабываемое зрелище. Раскинув напряженные крылья, они устремлялись на нас с высоты, со свистом рассекая воздух, похожие на причудливые светло-коричневые «Конкорды». В самое последнее мгновение, всего лишь в нескольких футах от наших голов, они резко сворачивали в сторону и, сделав круг, повторяли все снова. Ли вскоре удалось поймать птенца, после чего родители сосредоточили на ней свои атаки. Я знал, что поморники способны сбить человека с ног ударом крыла, и поэтому поскорее забрал у нее малыша. Родители тут же переключили свое внимание на меня, подбираясь все ближе и ближе с каждым новым заходом, и ветер гудел у них в крыльях, когда они пикировали вниз. Вначале я инстинктивно пригибал голову, но вскоре обнаружил, что если подпустить их на дюжину футов, а затем резко взмахнуть руками, то они тут же отклоняются от курса.

— Давайте снимем несколько кадров о поморниках, с этим очаровательным малышом у тебя на коленях, — предложил Джонатан.

Итак, камера была установлена и микрофон спрятан у меня на шее, Наша подготовительная деятельность усилила волнение родителей-поморников, и они начали проводить свои атаки с удвоенной энергией, пикируя то на меня, то на камеру, каждый раз пролетая в опасной близости от нас. Когда камера была готова, я присел на корточки в зарослях вереска, устроив толстого птенца у себя на коленях. Я только открыл рот, чтобы начать свою увлекательную лекцию о поморниках, как малыш привстал, неожиданно клюнул меня в большой палец, заставив упустить нить повествования, а затем начал громко и обильно испражняться прямо на мои колени.

— Природа естественна во всех своих проявлениях, — прокомментировал Джонатан, пока я очищал носовым платком свои брюки от липкой, пахнущей рыбой жижи. — Хотя вряд ли мы сможем использовать такой кадр в будущем фильме.

— Когда закончишь смеяться, — сказал я, обращаясь к Ли, — можешь взять этого проклятого птенца и выпустить его. Мне кажется, с меня уже хватит на сегодня интимного общения с поморниками.

Она взяла моего толстого, пушистого друга и, отойдя в сторону на два десятка футов, посадила его в вереск. Он тут же бросился наутек, низко припав к земле и выбрасывая в стороны ноги, живо напоминая своей манерой бега пожилую полную даму в меховой шубе, пытающуюся успеть на отъезжающий автобус.

— Какой он милый, — с сожалением произнесла Ли. — Мне бы так хотелось, чтобы он у нас остался.

— А мне ничуть, — признался я. — С ним все наши деньги уходили бы на оплату счетов из химчистки.

Безусловно, поморники одни из самых грациозных хищников неба. Подобно бронзовым от загара пиратам, они неотступно проследуют других птиц, заставляя их бросить пойманную рыбу. После этого поморник камнем бросается вниз и подхватывает добычу прямо на лету. Известны даже случаи, когда эти наглые морские разбойники щипали бакланов за кончики крыльев, заставляя их выпустить рыбу. Поморники едят вес подряд, и они не побрезгуют украсть рыбу у взрослой птицы, будь то баклан или кайра, а затем полакомиться яйцами или даже птенцами из ее гнезда.

Мы продвигались вперед, встречавшиеся нам по пути стада овец походили на взбитые сливки, разбрызганные по зеленой скатерти дерна, над головой ярко сияло солнце. Наслышанные о суровом климате Шетландских островов, мы предусмотрительно укутались с головы до ног, и теперь, почувствовав, что пот стекает с нас ручьями, начали скидывать с себя куртки и пуловеры. Вскоре поверхность земли пошла под уклон к отвесным скалам, за которыми раскинулся Атлантический океан, синий, словно ннеты горечавки. Повсюду порхали каменки-попутчпки, и их хвостики вспыхивали, словно маленькие белые огоньки, когда они танцевали в воздухе прямо перед нами. Два ворона, черных, как траурные повязки, медленно летели вдоль края обрыва, скорбно каркая друг другу. Высоко в небе завис жаворонок, и на нас журчащим ручейком лилась его дивная песня. Если бы падающая звезда могла петь, мне кажется, она бы пела, как жаворонок.

Вскоре мы подошли к краю утеса. Примерно в шестистах футах под нами гигантские голубые волны, поднимая тучи брызг, прокладывали себе путь среди скал, похожие на клумбы белых хризантем. Воздух был наполнен ревом прибоя и криками тысяч и тысяч морских птиц, подобно снежной буре круживших между скал. Их количество поражало воображение. Тысячи бакланов, моевок, глупышей, гагарок, чаек, поморников и десятки тысяч тупиков. Неужели в море хватает рыбы, чтобы прокормить эту разноголосую воздушную армию с ее многочисленными семействами, заполонившими поверхности утесов?