Птица-пересмешник - Даррелл Джеральд Страница 3

– Так в чем же суть проблемы? — спросил Питер.

– Ну, вообще-то переговоры продолжаются, но этот король хоть и черномазый, а не промах. Учеба в Итоне для него даром не прошла,— сказал сэр Осберт, явив весь свой характер истинного регбиста.— Он еще хорошо поторгуется, помяни мое слово! Он знает историю с черепахами и поймет, что второй раз мы не отступим. Слыханное ли дело, чтобы черепахи так оконфузили британское правительство!

– А принесет ли этот аэродром пользу зенкалийцам? —

поинтересовался Питер.

– Еще спрашиваешь! Туда со всех концов света будут стекаться бравые летчики и моряки! Тратить там деньги на сувениры и…— Тут дядюшка осекся.— В общем, понимаешь, на что тратят деньги бравые летчики и моряки. Каскад гидроэлектростанций создаст массу рабочих мест… Что бы там ни говорил этот тупица Олифант, для островитян это будет настоящий рай! А какие знатные люди участвуют в этом деле! Лорд Хаммер! Хаммерстайн и Хэллоп! Они

и собираются строить плотину — во всяком случае, подают заявку, но, право же, это чистая формальность. Но вот беда: король еще не дал своего окончательного согласия. В общем, ситуация в высшей степени деликатная, так что уж постарайся не подкачать, ладно?

– Да, сэр,— сказал Питер, преисполненный чувства долга.

– И еще. Имеющий глаза да видит, имеющий уши да слышит. Чуть что не так, сразу же докладывай нам. Среди этой толпы дикарей нужно держать ухо востро, понял?

…Теперь, когда калоша капитана Паппаса, борясь с бурными волнами, направлялась к Зенкали, Питер терялся в догадках, скоро ли эта несчастная посудина попадет к рыбам на дно, заодно унеся с собой своего сумрачного хозяина. Но поскольку в желудке Питера давно не осталось ничего, что нуждалось бы в переваривании, наш путник не заметил, как уснул.

Проснувшись поутру, Питер увидел, что ветер давно угнал вдаль штормовые облака и посудина мирно скользит по гладкой как зеркало морской лазури. Небо голубело, словно цветы дельфиниума. Маленькие стайки летучих рыбок выскакивали над сверкающей поверхностью моря и пролетали перед самым носом у суденышка, а в небе недвижно парили два альбатроса, без всяких усилий поспевая за судном, будто привязанные к корме невидимыми нитями. Чувствуя себя куда бодрее, вдохновленный хорошей погодой, Питер направился в крохотную кают-компанию разузнать насчет завтрака и увидел уютно устроившегося там капитана Паппаса, который с аппетитом поглощал поданные ему на невообразимо засаленном блюде яичницу с беконом, колбасу, бобы и поджаренный хлеб.

– С добрым утром, с добрым утром! — обрадованно крикнул капитан с набитым ртом.— Как спалось?

– Спасибо, ничего,— покривил душой Питер, с содроганием отводя глаза от капитанской трапезы.

– ПрекраснЪ, прекрасно,— сказал капитан.— Отлично выспались, теперь полагается плотный завтрак, а? Как насчет доброй яичницы с беконом? У меня на судне заправский кок, он самого черта приготовит!

– Спасибо, я не имею привычки завтракать,— перебил капитана Питер.— Мне бы только чашечку кофе да ломтик поджаренного хлеба.

Капитан рявкнул, и в мгновение ока появились и кофе и хлеб. С энтузиазмом ковыряя спичкой в золоте своих зубов, хозяин суденышка по-отечески взирал на гостя.

– Стало быть,— промолвил он,— вы никогда прежде не бывали на Зенкали?

– Нет. Но слышал, что это премилый островок.

– Премилый. Почти как любой из греческих островов. Но все-таки это вам не Греция. Здесь одни негритосы, вот в чем беда! Ничего страшного, нормальные люди, только дикие — не такие цивилизованные, как греки. Понятно?

– Понятно,— сказал Питер, гадая, как отреагировали бы на слова капитана аборигены, готовые вот-вот взять власть в свои руки.— Насколько я знаю, они скоро получат самоуправление?

– Самоуправление? Хо-хо! — прорычал капитан Паппас.— Это не будет самоуправление для зенкалийцев. Это будет самоуправление для Кинги.

– Кинги? Какого Кинги? — спросил Питер, заранее отказываясь от мысли попросить капитана вспомнить полное имя этого загадочного Кинги.

– Кинги — это тамошний король,— сказал капитан, удивленный, что Питеру неизвестны такие простые вещи.

– А… почему вы его так называете? Это у вас не считается… хм… оскорблением Его Величества?

– Что-что? — спросил капитан, никогда прежде подобных фраз не слышавший.

– Я имею в виду… не слишком ли фамильярно его так называть?

– Да нет, нисколько. Он сам себя так называет. Это его… так сказать… прозвица.

– Прозвище?

– Ну, пусть бы и так,— недоверчиво сказал капитан.— Каждый и она сам зовет его Кинги… Видите ли, мистер Фокстрот,— продолжал капитан,— на острове Зенкали обитают два племени, фангуасы и гинка, понятно? Самое большое племя — фангуасы, возможно до полусотни тысяч человек. Кинги — король фангуасов, понятно? А

гинка — очень малый племя, тысяч пять-шесть человек. У них вождь — Гоуса Маналовоба. Фангуасы как большой племя властвуют на Зенкали. Фангуасы не любить гинка, а гинка не любить фангуасы. Когда Зенкали получить самоуправление, править будет Кинги, понятно? Кинги очень, очень умная человек! Он хочет править всем народом на все время, как Авраам Линкольн, понятно?

– А разве у них нет парламента? Законодательной ассамблеи, где были бы представлены они все? — спросил Питер.

– Да, да, там есть парламента, но она делает все так, как скажет Кинги.

– По-моему, это очень недемократично.

Капитан, словно прожектором, осветил Питера золотом своей улыбки.

– Да, на Зенкали существуйт демократия для одного. Для Кинги.

– Вам известно что-нибудь об аэродроме? — осторожно спросил Питер.

– А то как же… Это дело попахивает большим надувательством,— сказал капитан Паппас, и в голосе его прозвучала свойственная грекам зависть, которую ему не удалось скрыть.— А самый главный мошенник — черномазый недоносок Лужа. Он — министр развития. Самый большой плут на всем Зенкали. Никто не любить Лужа. Всем он противен от пяток до макушки, вот так! Даже у родной матери вызывает отвращение, потому что он и ее облапошил.

– Так как же он стал министром развития, раз он такой плут?

– Не знаю. Кинги сделал его министром.

– А в чем заключается надувательство?

– Для постройки аэродрома требуется много электричества. Сейчас на Зенкали есть лишь один небольшой движок, которого кое-как хватает на весь город. Но она постоянно ломается, понятно? Ну и вот, чтобы сделать больше электричества, они собираются построить плотину возле Матакамы… Так называется вулкана, понятно? Они хотят построить плотину и затопить долину. А этот недоносок Лужа считает, что это его долина, понятно?

– Но если он владеет этой долиной и позволяет построить там плотину, в чем же тут надувательство? — спросил изумленный Питер.

– Лужа не всегда владеть этой долиной,— разъяснил капитан,— но как только зашла речь о строительстве аэродрома, он тут же купил ее, понятно? И купил за не большие деньги, потому что никто другой не желала ее купить. Теперь, когда долина понадобится правительству, Лужа запросит за нее огромные деньги. Такой уж плут этот министр развития.

– Все понятно,— задумчиво сказал Питер.

– А теперь,— сказал капитан, прищурив один глаз и одняв свой пухлый палец,— надувательство номер два. Если они решили строить плотину, они будут привлекать различные фирмы, кто какую цену назначит, понятно?

– То есть должно быть нечто вроде аукциона?

– Вроде этого. В таком случае правительство сделает заказ тому, кто предложит наименьшую сумму, верно? Но Лужа уже пообещал заказ одной фирма. Он уверяет, что спросил все фирма и что эта назначать наименьшую сумму, понятно? А она назначила немаленькую сумму. Я это знаю. Мои друзья в Джакарта рассказал мне об этом. Эта фирма дала Лужа огромный-преогромный взятка в Англии. То есть он получил деньга за плотину и получит деньга за долину. Ну, не подлый ли мошенник?

Капитан сел и скорбно посмотрел на Питера, стараясь — хоть и без особого успеха — выдать себя за человека, которому и в голову не придет совершить подобное надувательство.