Если верить Хэрриоту… - Галина Львовна Романова Страница 30

что там описывалось деревенское лето городских школьников. В промежутках между купанием в речке и мелкими шалостями они успели побывать на ферме и даже прокатиться на комбайне. В одной из глав описывался эпизод, как доярка учила теленка сосать. Она дала ему сосать и жевать собственный палец, словно пустышку, постепенно подводя его к ведру с молоком. Потом медленно опустила руку в молоко. Теленок не переставал сосать и понемногу ему в рот начало попадать молоко. Он принимался пить, и доярка убирала руку.

Насколько я помнила, в книге все выглядело именно так, и, когда старшей телочке Бердникова, Лариске, пришло время переходить на питание из ведра, предложила этот способ обучения. Телята всего мира устроены одинаково, всем подавай что-нибудь для сосания, и мой совет принес результат.

Но труд по уходу за телятами был облегчен ненадолго. Пока малышей в сарайчике мало, еще можно обходиться одному, но когда их число переваливает за четыре, для всех наступают тяжелые деньки. Теперь на каждого входящего накидывалось целое стадо и с разбегу пыталось боднуть, как корову-мать. Причем телята не разбирали, куда бодать можно, а куда нельзя, и чаще всего попадали по коленям или животу. А иногда норовили пнуть немного ниже, и тогда ребятам приходилось защищаться ведром с риском разлить его содержимое. Кроме того, телята росли, прибавляли в весе и силе. С каждым днем с ними становилось все труднее управляться. Старшие телочки с легкостью отпихивали своих младших соседок и добирались до их порции первыми. Я не переставала удивляться, как в мешанине ушей, носов, копыт и хвостов ребята не перепутают своих телят с чужими. Может, будь и от моих коров хоть один теленок, я бы смогла ответить на этот вопрос.

Пока же выход из положения мы нашли сами с истинно студенческой изобретательностью. Теперь в сарайчик входили исключительно по двое — один с ведром или рожком, поить своего теленка, а другой с пустыми руками. Он тут же устремлялся навстречу телятам и, следуя указаниям напарника, прижимал в угол одного из малышей.

Здесь начиналось самое интересное. Дабы теленок не слишком топтался на месте и не помогал таким образом своим конкурентам, на него садились верхом, слегка упираясь ногами в пол, чтобы малыш не упал. Сверху, через голову, ему подавали рожок или ведро, и он принимался за еду из этой малоудобной позы. В это время напарник не стоит столбом, любуясь на идиллическую картину — он как одержимый гоняется за остальными телятами, отгоняя их от сосущего. Работка, надо сказать, не из приятных — приходилось одновременно удерживать того, на котором сидят, ибо теленку не нравилось такое издевательство, даже если за него полагается награда. Он изо всех сил стремится вылезти из-под своего седока, и приходится прилагать неимоверные усилия, чтобы поспеть там и тут.

Само собой разумеется, чаще всего эта работа доставалась мне. Во-первых, у меня не было своего теленка, на которого приходилось тратить время, а во-вторых, я, как порядочная Золушка, не могла отказать, если просят.

— Галочка, пойдем телят поить! — кричали мне из дальнего угла, и я шла, бросив свои дела. Самое интересное, что из-за этого я вовремя не успевала закончить уборку своей территории, и мне за это влетало от тех же ребят, которым я помогала.

— Ну что ты за тормоз! — возмущался Бердников. — Вечно тебя одну ждать приходится! Чего ты копаешься?

— Не копалась бы, если бы меня не отвлекали! — огрызалась я.

— Надо работать побыстрее, — назидательно заявлял Сергей.

— Работаю как умею.

— Умеешь плохо! — говорил он и с видом инспектора заглядывал в мои доильные аппараты и бидоны. — Вот это что? Это плохо отмыто! Посмотри! — На пальце у него остался слой желтоватого налета, стертого с внутренней стенки бидона из-под молока. — Это же сливки! Вот начнут они портиться, и все твое молоко пойдет насмарку. Живо перемывать!

— Если я начну мыть, — возражала я, — то вы опять будете меня ждать.

— Ничего, помоешь! — Бердников был непреклонен до упрямства. Но из-за обаяния, которым он прямо-таки лучился, с ним было приятно даже ругаться.

Он стоял надо мной как надсмотрщик, и я плелась к бочке с водой.

— Больше не зови меня поить телят, — через плечо выпускала я последний залп. — Я не успеваю там и тут!

— Да больно надо!

Бердников беззаботно отмахивался, но на следующий день размолвка оказывалась забыта, и все начиналось сначала.

Вообще меня на помощь не звали только Сейфу — с его неподражаемой ловкостью и силой он один справлялся со всеми телятами — и Олег, но ему помогала Наталья.

О силе Сейфу следует сказать несколько слов. Пожалуй, он был одним из самых сильных ребят у нас на курсе, но никогда ни с кем не мерялся ею, хотя желающих показать себя находилось немало. В обычной жизни он был спокойным и даже несколько застенчивым парнем. Его силища была несколько иного рода — не для того, чтобы гнуть подковы или завязывать гвозди узлом. Такие мелочи его не интересовали. Зато если оказывалось нужным удержать на месте бьющуюся корову, то ценнее Сейфу не было человека. Он не заваливал ее набок картинным движением американских ковбоев — просто подходил, забирал в кулак ее хвост и клал строптивицу на спину, иногда опираясь на нее. Или пробирался в станок и за рога разворачивал коровью голову к себе. И чаще всего этого оказывалось достаточно, чтобы любая, пусть даже самая упрямая, скотина застывала, как парализованная.

Когда лечили от мастита коров Ольгиной группы, именно Сейфу чаще всего звали на подмогу, если остальные не справлялись. Он подходил, клал кулаки очередной пациентке на хребет — и ветеринар мог делать с нею все, что хотел.

Однажды помощь понадобилась корове из его группы. Сейфу был моим соседом, и потому я видела все от начала до конца.

Уже несколько дней на пояснице одной из его коров был заметен постепенно увеличивающийся в размерах бугорок. Сперва твердый, он по мере роста становился мягким. Любое прикосновение к нему беспокоило корову, а когда однажды сорвавшаяся дуга ударила ее по этому месту, животное дико взревело и, одолев одним прыжком заграждение, умчалось на волю.

Вызвали ветеринара. Корову отыскали в стаде и загнали в станок. Словно предчувствуя, что ей грозит, она упиралась, не желая заходить, и Сейфу просто задвинул ее внутрь, налегая плечом. Шишка на ее спине вздулась и стала величиной почти с кулак Сейфу. Уже была видна головка фурункула, из которой сочился гной.

Корова пыталась снова предпринять попытку удрать