Джеймс Кервуд - Быстрая Молния Страница 32

Быстрая Молния отвечал ласковым прикосновением носа к шелковистой желтой шерсти, такой густой на ее затылке. Затем он снова окинул взглядом мир с вершины Ассисуи, умирающего ледника. Со стороны моря лежали бескрайние ледяные поля. Со стороны материка тянулась огромная снежная пустыня, раскинувшись вплоть до холмистой и изрытой тундры, образующей порог Земли. Со дня своего рождения, почти три года назад, Быстрая Молния знал только этот мир. Он жил в нем, боролся в нем, вырос в нем до могучего сильного зверя, но в нем всегда таилось некое призрачное видение другой жизни, которую он никогда не знал и которую не мог понять, — его наследие от Скагена, собаки белого человека из двадцатилетнего прошлого.

И вот собака белого человека — белой женщину — стоит нынче ночью рядом с ним на вершине Ассисуи. Стройная, гибкая, прекрасная красотой чистой породы и тщательного генетического отбора, отраженных в каждой линии ее изящного тела, Светлячок являла собой живое олицетворение мечтаний и неясных стремлений, которые отличали Быструю Молнию от всех его собратьев по стае белых волков. Ее воспоминания все еще продолжали оставаться яркими и живыми. Казалось, всего лишь вчера она ощущала ласку мягких белых рук женщины в тысячах миль отсюда к югу, женщины, чье лицо выражало печаль и вместе с тем гордость, скорбь и вместе с тем любовь в тот день, когда хозяин забрал ее с собой на большой корабль. Они отправились на север — она и ее хозяин, — на север, в пустой и замерзший мир; и хозяин сменил ей имя на Светлячок, потому что именно так он ласково называл женщину. А теперь в нескольких милях от берега стояла большая пирамида из камней, под которой лежал ее мертвый хозяин, и женщина, хозяйка, которую она боготворила, находилась в тысячах миль отсюда, — надеясь, мечтая, молясь… — и ничего не знала. О женщине Светлячок вспоминала, как вспоминают лишь о великой мечте. О женщине живой, ожидающей, зовущей, — где-то там, далеко! Хозяин был мертв, и Светлячок знала, что он никогда не поднимется из-под каменной пирамиды и что она никогда не услышит его голос. Могильные камни разрушили и сломали ее мир. Много раз лежала она подле них в печали и одиночестве. Все чаще и чаще уходила она с корабля. А затем таинственная рука духа, направляющего судьбы животных, повела ее вдоль побережья в бесплодных поисках несбыточного; и по ее горячим следам пришел Быстрая Молния, воодушевленный другой неосуществимой надеждой; и они встретились и вместе дрались с Уопаском, полярным медведем, — и теперь на вершине Ассисуи они стоят бок о бок, наполненные теплой и живой радостью дружбы и супружества.

И тем не менее к трепетному чувству вновь возникшей нежности и преданности у Светлячка примешивался страх. Ведь прошло не более двух часов с тех пор, как они дрались с Уопаском, — там, внизу, у берега моря, — и спаслись, лишь вскарабкавшись по узкой трещине на вершину Ассисуи. Она дрожала, прижимаясь к плечу Быстрой Молнии. В жалобных нотках ее голоса был заключен вопрос и — растерянность. Нежные гортанные звуки, которые она издавала, заставляли Быструю Молнию напрягать мускулы до твердости стали. Это был его мир. Он понимал его. Он знал, что жить означает бороться. Всю жизнь он боролся и — убивал. И он жаждал снова сразиться с кем-нибудь — немедленно! Эта жажда кипела у него в крови. Он пылал героическим воодушевлением юного отважного кавалера, сопровождающего робкую и прекрасную девушку сквозь грубую толпу. В переполнявших его чувствах с первых часов их медового месяца он стремился показать себя. А в окружающем мире лучшим способом «показать себя» было либо победить кого-нибудь в поединке, либо убить в сражении. Он не был удовлетворен своей оборонительной битвой с Уопаском. Поэтому он отскочил на несколько ярдов от Светлячка, гордо подняв голову на вытянутой шее, вздыбил шерсть на загривке, словно щетку, и прошелся пружинистой, вызывающей походкой.

„Посмотри на меня хорошенько, Светлячок, — казалось, говорила вся его фигура. — Я не боюсь никого на свете, даже Уопаска! Я могу победить всякого волка, который когда-либо появлялся на свет! Я могу бежать быстрее и дальше любого волка в мире! Стоит тебе лишь сказать, и я вернусь и задам деру самому Уопаску!“

И Светлячок смотрела. Она была восхищена этим диким великолепным зверем, выступавшим здесь перед ней. Она подбежала к нему и одобрительно залаяла, глядя вместе с ним в никуда.

Кровь бурлила в жилах Быстрой Молнии до такой степени, что он почти готов был взорваться. Какого черта здесь не может подвернуться ничего подходящего? — думал он. Он отбежал назад, к щели, откуда они выкарабкались на вершину Ассисуи, и зарычал. Сейчас он готов был приветствовать появление здесь самого Уопаска. Но Уопаску в этот миг было не до него. В то самое время, когда Быстрая Молния и Светлячок стояли у края трещины, со стороны отдаленного конца Ассисуи донеслась дикая какофония звуков — лай и визг собак, крики людей и рев Уопаска. Несколько мгновений Быстрая Молния прислушивался. Затем, прижав уши к затылку, он мелкой рысцой побежал по склону в сторону звуков, голосом приглашая Светлячка следовать за собой. Они пробежали две или три сотни ярдов, пока поверхность Ледяного Скребка не стала круто изгибаться в сторону моря. По этому склону Быстрая Молния с большой осторожностью спустился к острому краю крутого обрыва высотой в пятьдесят или шестьдесят футов. Светлячок подошла к нему, и они выглянули через край вниз.

На залитом звездным и лунным светом ледовом амфитеатре под ними царила невероятная сумятица битвы. Сверху им отчетливо были видны сражавшиеся: огромная белая фигура медведя, дюжина собак и быстро перемещающиеся тени охотников-эскимосов. Инстинктивно позабыв о своем желании проявить собственную доблесть и удаль, Быстрая Молния неподвижно распластался на животе. Светлячок стояла рядом с ним, четко вырисовываясь на фоне светлого края вершины ледника, парализованная тем, что она увидела внизу. Там было три человека. Они кричали и вопили, прыгали взад и вперед среди нападавших собак-маламутов, и стальные острия их длинных копий мелькали, словно серебряные стрелы. Уопаск, прижавшись спиной к стене ледяной горы, вел отчаянную борьбу. Одну из собак он уже отбросил в сторону, выпустив из нее внутренности; вторая лежала, раздавленная его могучими передними лапами. В тот самый момент, когда Быстрая Молния и Светлячок посмотрели вниз, медведь схватил третью собаку, как терьер хватает крысу, и предсмертный вопль обреченной жертвы заморозил кровь в жилах красавицы овчарки. Воспользовавшись тем, что собаки отвлекли внимание Уопаска, вперед выскочил один из охотников, закутанный в меха, с надвинутым на голову капюшоном; копье сверкнуло, словно искра, и тут же погасло, глубоко вонзившись в грудь Уопаска. С ревом Уопаск рванулся к врагу, метнувшему копье, но тут подскочила вторая закутанная фигура, и еще более страшный удар поразил медведя в спину за лопатками. После этого удара Уопаск на мгновение скорчился и рухнул на лед. Девять оставшихся собак тут же набросились на него, а третий охотник подошел к медведю вплотную и обеими руками изо всех сил воткнул копье, едва не пронзив насквозь тело гиганта.