Артур Гайе - Сафари Страница 33

В тот же вечер я нанял оруженосца: его звали Солиман Ассул, у него были кривые ноги и громадный нос, как в сказке у «Короля носов». Когда я вышел из дверей гостиницы, он подошел ко мне и на ужасно ломаном английском языке спросил, не нужен ли мне слуга, который носил бы за мной этот ящик и мог бы разгонять народ, когда мне нужно снимать, и объяснял бы мне, какие из этих людей святые, какие нет, чтобы не вышло такого недоразумения, как сегодня утром.

Я молча посмотрел на него и почувствовал запах спирта, которым от него несло на расстоянии нескольких шагов. В общем он мне не понравился, и, чтобы отвязаться от него, я сказал, что пробуду в Тангере всего пару дней, а затем еду дальше, в Алжир, и оттуда еще дальше.

— Well, сэр, я поеду с тобой в Тунис, Триполи и еще дальше. Там моя родина. Я могу чистить тебе ботинки, мыть рубашки и делать еще многое другое.

— Если ты с Востока, то должен знать язык бедуинов, — прервал я его.

— О да, господин. Значит, ты был на Востоке и знаешь язык моей родины? Возьми меня с собой! Язык Запада мне горек, как перец, а здешние люди доводят меня до боли в желудке!

— Ты магометанин?

— Да, господин.

— Ведь ваш пророк сказал: всякий, кто пьет, будет проклят, — а ты пьешь водку!

— Нет, господин, не водку, а вино, и то совсем немного и только потому, что у меня от здешнего народа болит живот. Я прошу тебя. Ты будешь доволен мной. Можешь пока не платить ничего!

— А сколько жалованья ты просишь?

— Сколько я прошу? Сорок-тридцать пезет.

— Я дам тебе десять, а если ты будешь вести себя прилично, то прибавлю еще пять, но каждый раз, когда от тебя будет разить спиртом, буду убавлять тебе по одной пезете. Согласен?

— Да, господин. Увидишь, я буду всегда получать пятнадцать и еще бакшиш[14] от тебя, потому что не буду пить. В этом виноваты проклятые жители Марокко!

Довольный, что мне больше не придется тащить на себе эту проклятую штуку, я повесил ее через плечо «Носа» и принял его к себе на службу. Если бы я рассчитывался с ним согласно условиям, то Солиман Ассул ежемесячно приплачивал бы мне изрядную сумму, потому что он был отчаянным пьяницей. Но я думаю, что пророк наказывал его достаточно невероятным количеством побоев, которые приходились на его долю повсюду. Стоило ему только напиться, как он становился необыкновенно драчливым и лез в драку с самыми страшными бедуинами и погонщиками верблюдов. Кончалось обыкновенно тем, что его беспощадно избивали.

Глава пятая

Почему мои планы несколько изменились

В один прекрасный день у меня явилось желание нанять мулов и предпринять прогулку через поросшие темно-зеленым кустарником обрывы на самую вершину горного хребта, где виднелись цветущие поляны, ласкаемые лучами солнца. Но люди в гостинице подняли меня на смех, когда я сказал им об этом.

— Вы можете с таким же успехом снять с себя все, вплоть до белья, сбросить с выступа горы и сами спрыгнуть вслед за этими вещами. Результат будет одинаковый, — сказал мне инженер-англичанин, живший рядом со мной. — В этих горах живут кабилы; они так некультурны, что могут из-за перламутровых пуговиц на вашем жилете перерезать вам глотку.

Я сидел за чашкой кофе, погруженный в глубокое раздумье. В первый раз в жизни мне приходилось отказываться от задуманного путешествия — я привык обыкновенно идти на самые рискованные предприятия. Но скоро я примирился с этой необходимостью, вспомнив, что путешествую не для своего удовольствия, а по обязанности, и вожу с собой казенное имущество, то есть фотографический аппарат, и как бы там ни было, а я должен отвечать за его целость, так же как за жизнь моего вечно пьяного оруженосца. Поэтому я примирился с необходимостью ехать до Алжира морем. Но тут англичанин опять подошел ко мне и спросил, стремлюсь ли я к какой-нибудь определенной цели, или просто хочу побывать в горах.

— Я просто хотел поближе осмотреть эти горы. В скорости передвижения я нисколько не заинтересован.

— Wery well![15] — ответил он и повел меня в бар, где познакомил с тремя шведскими учеными, командированными каким-то научным обществом для изучения горного хребта. Они очень обрадовались, что их компания увеличилась еще на одного человека, и сообщили мне, что завтра утром собираются выступить в поход.

У моего Ассула был по обыкновению выходной день, и, к счастью, я скоро услышал его сварливый голос, доносившийся из соседнего кабачка. Направившись туда, я нашел его не совсем пьяным, то есть во всяком случае способным отправиться на поиски за мулами.

Через несколько часов он явился ко мне в сопровождении целой группы более или менее подозрительных типов; некоторые из них привели с собой мулов. Я выбрал одного пожилого добродушного мужчину и молодого кудрявого парня. Последнего я нанял только потому, что он был удивительно похож на быстроногого юношу, похитившего мой багаж. Я долго рассматривал его со всех сторон и даже схватил его за ворот рубахи, чтобы посмотреть, нет ли на ней печати цюрихской фирмы, где я приобрел белье. Но она была настолько черна от грязи, что на ней не было никакой возможности разобрать какие бы то ни было знаки. В течение пяти недель нашего совместного путешествия я так и не установил — был ли это тот самый жулик или другой. Но что он был жуликом, в этом не могло быть сомнений, потому что на прощанье он забрал с собой пару моих ботинок, а у Ассула украл котелок вместе с варившейся в нем овсянкой. «Нос», по обыкновению пьяный, затеял ссору с торговкой, продавшей ему несвежие яйца, и поэтому прозевал это событие.

Когда мы на следующее утро стали собираться в путь, то столкнулись с невероятными трудностями. Старик с двумя мулами явился вовремя, но юноша и мой верный слуга отсутствовали. Так как трое ученых растерянно метались по площади, не находя в словаре нужных им арабских слов, а из заказанных ими восьми мулов пока явились только трое, то я плюнул на это дело и отправился в кофейню, чтобы подкрепиться стаканом кофе, а затем, вооружившись хлыстом, пошел в обход по кабакам в поисках за своим пьянчужкой-оруженосцем. Оказалось, что «Нос» был арестован; об этом мне сообщил кудрявый юноша, неожиданно появившийся за моей спиной. Сегодня ночью моего Ассула за хулиганскую выходку посадили в тюрьму, и полицейский отказался выпустить его сейчас, но обещал мне после обеда освободить Ассула и послать его за мной вдогонку по дороге в Тетуан. «Потому что, — добавил он, — я сам буду рад избавиться от него».

Несмотря на все это, я раньше шведов собрался в дорогу, помог им распределить поклажу по мулам и обучил арабским ругательствам, без которых здесь не двинешься с места. Это были весьма симпатичные и честные люди, я с ними отлично поладил. Они скоро поняли, что я гораздо опытнее их в путешествиях, и охотно предоставили мне роль предводителя каравана.