Гарри Килворт - Лунный зверь Страница 35

— Что это за мартышки такие? — растерянно переспросила лисица.

— Существа, очень похожие на людей, но покрытые шерстью. Мозгов у них в головах чуток побольше, чем у их лысых собратьев. Но тоже не слишком много, — добавил лис, вспомнив пустую болтовню и бессмысленные визги мартышек и то, как самозабвенно они подражали человеческим повадкам.

— А почему у тебя такое странное имя — Камио?

— Я же сказал, я родом издалека.

— Насколько мне известно, все лисицы-самки в этой стране носят имена, начинающиеся с буквы О, а лисы-самцы — с буквы А.

— Но я не из этой страны. Не спрашивай, как я попал сюда, этого я и сам не знаю толком. Слыхал, будто меня перевезли по воздуху, на железной птице, — люди сами делают таких птиц и называют их самолетами. Но что-то мне не верится, что я побывал в небесах.

— А ты правда подрался с А-магиром?

— Да, пришлось поучить его уму-разуму. У этого вашего Магира слишком длинный язык. Похоже, он предпочитает перебранку драке, но там, откуда я родом, лисы не привыкли тратить слова впустую.

Они долго стояли в сумерках; лишь несколько ярдов отделяло их друг от друга, и лисица не сводила с Камио изучающего, пристального взгляда. Сейчас она уже не казалась такой надменной, но держалась по-прежнему подчеркнуто отчужденно, словно их разделяла невидимая стена и Камио совершил святотатство, попытавшись преодолеть ее. Камио и сам не знал, почему он так робеет перед этой гордячкой, почему она внушает ему благоговейный трепет, но это было так. Зато лис твердо знал, что хочет ее, хочет всем своим существом. Хочет звать своей эту высокомерную, самоуверенную лисицу, чья блистательная родословная наверняка восходит к первому лисе-лису, великому Менксито, благороднейшему из благородных. Хочет, чтобы она была рядом, когда он спит и когда он охотится, хочет…

Камио с трудом сдерживал нахлынувшие на него чувства. Он знал — сейчас вовсе не время для спаривания. Но при мысли, что пора любви не за горами, что она наступит для них обоих, голова у лиса начинала кружиться.

— Тебя интересует что-нибудь еще? — Голос лисицы звучал теперь несколько приветливее.

— Да. У тебя есть друг?

— Нет. И я не собираюсь его заводить. Этой зимой собаки разорвали на части моего мужа. А все другие лисы для меня не существуют. Ты, Камио, можешь начать жизнь сначала, но у меня для этого нет ни сил, ни желания. Я решила жить в одиночестве до самой старости, пока не превращусь в дряхлую бобылиху.

Когда Камио впервые услышал из уст прекрасной лисицы собственное имя, по спине у него пробежала дрожь. Но он постарался скрыть волнение и произнес как можно спокойнее:

— Очень жаль, что так случилось с твоим мужем. Кто его убил? Не тот ли здоровый ублюдок, которого я видел, когда проходил мимо большого дома за стройкой?

Камио кривил душой. На самом деле он возликовал, узнав, что она одна. В такую невероятную удачу даже трудно было поверить. И разумеется, он ничуть не жалел о смерти какого-то лиса, которого в глаза не видел. Он понимал, что это не делает ему чести, и немного стыдился.

При упоминании об огромном псе шерсть на затылке у лисицы встала дыбом.

— Нет, мужа моего убил не Сейбр, — сухо ответила она. — Но этот негодяй тоже принес мне горе. Большое горе. А теперь извини, мне пора. — И она скрылась в зарослях.

Камио проводил ее глазами, а потом пустился в пляс по залитой лунным светом траве. «У нее нет друга! Она одна! Она будет моей!» — ошалев от радости, выкрикивал он. Потом, немного успокоившись, лис окинул взглядом окрестности холма. Так, что тут происходит? Судя по всему, скоро здесь вырастет город. Новый город. Что ж, жить по соседству с городом не так плохо. Город — это новые рестораны и новые мусорные бачки. На новом месте все складывается прекрасно. Сегодня был удачный день. Он повстречал очаровательную лисицу. Сбил спесь со здешнего забияки. Все идет замечательно, просто замечательно. Лучше и быть не может. Конечно, он не слишком приглянулся этой лесной красавице, которая всю жизнь провела на вольном воздухе, пропитанном ароматами трав и мхов, среди зелени, груш и яблонь. Но это не беда. Он все исправит! Вскоре эта чудная лисица, с легкой поступью и гордо задранным носом, обратит на него свое благосклонное внимание. Жизнь здесь изменится, в этом нет сомнений. И ей понадобится помощь лиса, который привык к городским улицам и знает, как выжить среди кирпичных стен и асфальтированных дорог, бешено мчавшихся автомобилей, бесчисленных башмаков, роликов и колясок. Да, ей очень пригодится спутник, который ориентируется в море площадей и бульваров, свалок, аллей и крыш — именно крыш, по которым городские лисы пробираются, перескакивая с одной на другую, оставаясь незаметными для людей. Быт, нравы и обычаи этих каменных лесов, построенных людьми, известны ему до мельчайших подробностей. Из всех диких животных лишь лисы да ястребы-пустельги способны приспособиться к городской жизни. Наверняка красавица лисица, с которой свела его судьба, хорошо разбирается в лесных грибах, но о тех, что растут у стен домов, под могильными камнями, на свалках, она, конечно, и понятия не имеет. Разумеется, она ловко взбирается на деревья. А вот пробовала ли она вскарабкаться на гараж или проползти тридцать футов по водопроводному желобу?

«Все будет так, как я хочу! — пообещал сам себе Камио. — У меня будет дом и семья. Судьба на моей стороне».

ГЛАВА 12

О-ха и Гар лежали на опушке Леса Трех Ветров, среди диких трав и цветов, и грелись на полуденном солнышке. Гар не отрываясь наблюдал за пчелой, которая выделывала в воздухе головокружительные пируэты. Перелетая с цветка на цветок, она, казалось, нарочно петляла, удлиняя свой путь. То был один из восхитительных летних дней, когда даже лисы забывают о своих заботах и тревогах и позволяют себе понежиться, подставив спины ласковым пальцам Лаская. В эти дни они предаются мечтам о том, как души их обретут покой и безмятежность посреди благоуханных зарослей Дальнего Леса. Что до барсуков, они в такие дни особенно склонны к философским размышлениям, изобретениям и совершению открытий.

О-ха жила с барсуками довольно долго и успела понять, что ее соседи — необычные создания. Они слагают глубокомысленные пословицы, изрекают высокие истины, проникают в непреходящие законы бытия, но, когда созерцательное настроение оставляет их, словно забывают о своих прозрениях и ведут самую заурядную жизнь. Порой в головах их рождаются хитроумные, замысловатые планы, невероятные изобретения, но они даже не пытаются осуществить их, возможно, потому, что лапы их слишком неуклюжи, но скорее потому, что им нравится лишь выдумывать, а не претворять в действительность.