Марджори Ролингс - Сверстники Страница 36

– Дай мне нож.

Он сделал новый надрез, на этот раз выше, в том месте, где чёрная опухоль достигала наибольших размеров. По его щекам катил пот.

– Тебе очень больно, па?

– Будто раскалённый нож вогнали в лопатку.

Мясо больше не окрашивалось зелёным. Жизнь и тепло быстро уходили из тела оленихи, оставляя после себя окоченение смерти. Он встал.

– Я сделал всё, что мог. Я пойду дальше домой, а ты иди к Форрестерам и попроси их съездить за доктором Вильсоном.

– Ты думаешь, они поедут?

– Надо рискнуть. Крикни им и скажи быстро, чтоб они не успели швырнуть в тебя чем-нибудь или выстрелить.

Он повернул назад, к проторенной тропе. Джоди пошёл за ним. За спиной послышался слабый шорох. Он оглянулся. Пятнистый оленёнок выглядывал с края поляны, чуть пошатываясь на ещё нетвёрдых ногах. Его тёмные глаза были широко раскрыты от удивления.

– Па! – крикнул он. – У оленихи был оленёнок.

– Мне очень жаль, сын. Ничем не могу тут помочь. Иди, не мешкай.

Сердце Джоди разрывалось на части. Он медлил. Оленёнок в недоумении поднял свою маленькую головку. Он нетвёрдыми шагами приблизился к телу оленихи, наклонился и обнюхал её. Затем проблеял.

– Давай скорей, сын! – крикнул Пенни.

Джоди бегом догнал его. Пенни на мгновение остановился.

– Пусть кто-нибудь поедет по этой дороге и подберёт меня, ежели я не дойду до дома. Поспеши.

Ужас нахлынул на Джоди при мысли о распухшем теле отца, лежащем посреди дороги. Он пустился бежать. Отец с какой-то медлительностью отчаяния побрёл по направлению к Острову Бэкстеров.

Джоди бежал по Фургонной тропе к миртовой роще, где тропа раздваивалась и одной своей ветвью вливалась в большую дорогу, ведущую к Острову Форрестеров. Дорога была много езженная, лишенная травянистого покрова, который мог бы служить твёрдой опорой для ног. Сухой, сыпучий песок засасывал ступни, цепкими щупальцами охватывал икры. Джоди перешёл на мелкую рысцу – казалось, так устойчивее бежать по песку. Ноги его двигались, но ум и тело как будто парили над ними, словно пустые козлы над колёсами повозки. Дорога под ним была как бесконечный круг, по которому идёт лошадь, впряженная в привод. Ноги его поднимались и опускались, но ему казалось, будто он снова и снова минует всё те же деревья, всё те же кусты. И таким медленным, таким тщетным казалось ему их поступательное движение, что он испытал тупое удивление, когда добежал до поворота. Этот изгиб был ему знаком. Теперь он недалеко от дороги, которая ведёт прямиком на росчисть Форрестеров.

Вот он добежал до высоких деревьев Острова. Они испугали его, потому что говорили, как близко он теперь к цели. Он явился живой, и он боялся. Он боялся Форрестеров. И потом, если даже они откажут в помощи и отпустят его подобру-поздорову, куда он пойдёт? Он задержался на минуту в тени дубов, раздумывая.

Было сумрачно, но он знал, что час темноты ещё не настал. Дождевые облака, словно и не облака вовсе, пропитывали собою небо и заполняли его целиком. Лишь на западе светилась зелёная полоса, цвета оленьего мяса, всосавшего яд. Ему пришло в голову позвать Сенокрыла. Друг услышит и выйдет к нему, и тогда можно будет приблизиться к дому и всё объяснить. У него отлегло от сердца, когда он подумал об этом, представил ласковые глаза друга, полные печали о нём. Он сделал глубокий вдох и опрометью ринулся по тропинке, осененной дубами.

– Сенокрыл! – закричал он. – Сенокрыл! Это я, Джоди!

Теперь лишь выждать немного – и друг выйдет к нему, сползёт на четвереньках по шатким ступенькам крыльца, как он вынужден делать всегда, когда спешит. Или появится из кустов, а следом за ним енот.

– Сенокрыл! Это я!

Никто не отвечал. Он ворвался на подметённый, посыпанный песком двор.

– Сенокрыл!

В доме светился ранний огонь. Из трубы клубами валил дым. Двери и ставни были закрыты на ночь от комаров. Но вот дверь распахнулась. В освещённом квадрате проёма он увидел, как Форрестеры один за другим поднимались на ноги – точно гигантские деревья в лесу вздымались на своих корневищах и шевелились навстречу ему. Он застыл на месте. На крыльцо вышел Лем. Он избычил голову, всматриваясь в пришельца.

– Это ты, стервёныш. Чего надо?

– Сенокрыл… – запинаясь, проговорил Джоди.

– Он захворал. Ты так и так не можешь видеть его.

Это было слишком. Он разрыдался.

– Отец… Его укусила змея… – всхлипывал он.

Форрестеры спустились с крыльца и обступили его. Он громко плакал от жалости к отцу и к себе самому и ещё оттого, что наконец-то он здесь и теперь покончено с тем, ради чего он сюда явился. По собравшейся вокруг кучке мужчин прошло движение – словно закваской всколыхнуло поставленное на пироги тесто.

– Где он? Какая змея?

– Гремучка… Большая… Он пошёл домой, только не знает, доберётся ли.

– Он опух? Куда она его укусила?

– В руку. Она уже сильно вздулась. Прошу вас, съездите за доктором Вильсоном. Прошу вас, съездите за ним поскорее. Я больше не буду помогать Оливеру. Прошу вас…

– Комар обещает не кусаться, – усмехнулся Лем.

– Похоже, тут уж ничем нельзя помочь, – сказал Бык. – Человек, укушенный в руку, умирает скоро. Наверное, он помрёт до того, как доктор осмотрит его.

– Он подстрелил олениху и вытягивал яд печенью. Прошу вас, съездите за доктором.

– Я съезжу за ним, – сказал Мельничное Колесо.

Облегчение нахлынуло на Джоди, словно поток солнечного света.

– Большое спасибо.

– Оставь свои «спасибо» при себе. Я и собаке помог бы, будь она укушена змеей.

– Я выеду по дороге и подберу Пенни, – сказал Бык.– Негоже быть на ногах человеку, когда его укусила змея.

Он и Мельничное Колесо с мучительной медлительностью отправились на скотный двор седлать лошадей. Эта неторопливость была страшнее любой горячки. Если бы для отца оставалась надежда, они бы спешили. А они двигались так медленно и спокойно, как будто выезжали не на помощь, а на похороны. Джоди как потерянный стоял на месте. Остальные Форрестеры вошли в дом и закрыли за собой дверь. Джоди охватил панический страх, что они вовсе не собираются выручать их из беды. Он остался один, и отец тоже остался один. Но вот показались верхом Бык и Мельничное Колесо, и Бык вовсе не враждебно махнул ему рукой.

– Не изводи себя зря, малыш. Мы сделаем всё, что можем. Мы не держим зла на людей, попавших в беду.

Они ударили пятками в бока лошадей и понеслись. Свинцовая тяжесть на душе сменилась лёгкостью. Стало быть, враг один только Лем. Выждав, когда стук копыт затих вдали, он отправился домой по той же дороге.

Он гадал, за какое время Мельничное Колесо доберётся до Семимильного притока. Гадал не о том, будет ли доктор пьян, потому что это было заведомо так, а о том, насколько он будет пьян. Если доктор Вильсон был в состоянии сесть в постели, его считали возможным везти к больному. Когда за ним приходили, он с трудом поднимался и шёл делать своё дело, нетвёрдый на ногах, но с добрыми руками и сердцем. Его знали повсюду и считали, что он умеет лечить, пьян он или не пьян…