Чарлз Робертс - Последняя охота Серой Рыси Страница 41

Наружная сторона верхней части основания была сплошь вымазана глиной, так что не было видно ее внутреннего строения. Местами торчали из нее концы молодых деревьев толщиной в три дюйма. Значит, фундамент построен прочно. Но нижняя часть этого фундамента состояла из невероятного сплетения веток и прутьев, которые, казалось, были набросаны как попало.

Бой убедился, однако, что все они так плотно сплетены между собой, что их трудно разъединить. Чем больше присматривался он к постройке, тем больше он удивлялся уму строителей.

Но высшим доказательством инженерных способностей обитателей пруда служило направление постройки. В самом начале ее и конце, где вода была мелкая и во время ветра сравнительно покойная, плотина шла в прямом направлении. Но там, где она пересекала более глубокую воду, она круто изгибалась, что давало ей возможность выдерживать напор сильного течения. Несколько минут простоял Бой, не спуская глаз с этого изгиба. Затем взглянул на солнце. Близился полдень. Он почтительно снял шапку перед домиком и поспешно направился к лагерю.

III

Тем временем в темной комнате и длинных тусклых коридорах домика под водой происходило страшное волнение. Битва с выдрой была ужасным происшествием в жизни его трудолюбивых и любящих порядок обитателей. Но еще несравненно ужаснее этой битвы казалось им всем, кроме бобра, зализывавшего в это время свои раны, присутствие человека, который вздумал нарушить их уединение. Человек для них давно уж отошел в область смутных, но тревожных преданий. Его появление вчера и сегодня привело их в ужас. Увидя Боя, который стоял на верхушке плотины и прохаживался по ней взад и вперед, осматривая ее с таким зловещим видом, как будто собирался разрушить всю постройку, они решили, что появление его сулит им в будущем неизбежные бедствия. Когда он ушел и скрылся из виду, все бобры, не только из главного дома, но также из хижины на берегу, бросились к плотине и, не высовывая головы на поверхность воды, занялись осмотром постройки, от которой зависела их общая судьба. Один за другим поплыли они затем вниз по течению и, осмотрев внимательно всю поверхность воды, вернулись в том же порядке обратно.

Не было с ними только большого бобра, который участвовал в поединке с выдрой. Не будь Боя, он вылез бы на сухую траву и, греясь на солнце, вылизал бы все свои раны. Но теперь он не решался выходить на берег. Любовь к чистоте была так велика, что его возмущала необходимость идти в дом с кровоточащими ранами. Но ему ничего больше не оставалось делать. Он был главой семьи, и никто не смел противоречить ему. Он нырнул и юркнул в самую маленькую дверь домика, поднялся по извилистому крутому коридору и свернулся клубочком на сухой траве в углу темной уединенной комнаты. Все тело его было покрыто страшными ранами, из которых, впрочем, ни одна не была смертельной. Он знал, что скоро поправится. У него не было предчувствия смерти, которое заставляет больное животное отказаться от своих прав и уйти прочь, чтобы приготовиться к последней великой борьбе.

Комната, где лежал больной бобр, не отличалась ни просторностью, ни особенно хорошей вентиляцией, но зато во всех других отношениях была отлично приспособлена для нужд ее обитателей. Сквозь пористый, толщиной в три фута потолок, сложенный из торфа и прутьев проникало много воздуха, но мало света. Бобры не очень заботились о свете. Уши и носы были для них важнее, чем глаза. Пол комнаты занимал пространство в пять футов ширины и шесть с половиною футов длины, а вышина ее имела не более восемнадцати дюймов. Пол этого уютного убежища отстоял всего на пять дюймов от уровня воды в коридорах, которые вели к этой комнате. Но тем не менее комната была так искусно устроена, что в ней никогда не чувствовалось сырости. Все было чисто и уютно. Чисты были также и постели из свежей сухой травы, устроенные вдоль стен.

Из этой комнаты, где жила, спала и обедала семья бобров, шли два коридора, которые сообщались с внешним миром. Оба они находились под крышей и кончались отверстием, выходившим в пруд, где глубина воды была значительно больше трех футов. Один из этих коридоров имел два фута ширины и шел совсем прямо, подымаясь постепенно кверху. Обитатели дома носили через этот коридор съестные припасы, состоящие из веток ивы, березы и тополя. Очистив ветки от коры, составлявшей главную пищу бобров, они вытаскивали их и употребляли на исправление плотины. Второй коридор был приспособлен исключительно для бегства в случае опасности, угрожающей со стороны крыши. Он был почти так же широк, как и первый, но гораздо короче и круче. Выходы из обоих коридоров находились глубоко под водою. Даже в зимние морозы эти выходы оставались под водою, как бы ни был толст ледяной покров. По соседству с домиком было много подземных ключей, которые пробивались сквозь почву и смягчали температуру воды. И толщина льда, даже в самые сильные морозы, не достигала больше полутора футов, тогда как в больших озерах этой же области толщина его была иной раз свыше трех футов.

В то время как раненый бобр лежал на постели и зализывал свои раны, в комнату вошли два других члена семьи и подошли к нему. Бобр дал им понять, что присутствие их здесь излишне, и потому они поспешили удалиться, избрав для этого различные выходы. Один из них выплыл к травянистой окраине пролива и под прикрытием водорослей высунул голову на поверхность воды. Прислушавшись, он улегся среди высокой травы и, скрытый там от всего мира, даже от парящего вверху ястреба, принялся глодать кору. Второй, более трудолюбивый, поплыл к верхней части пруда, где, как он знал, было достаточно работы.

Зеркальная поверхность воды казалась совершенно спокойной, а между тем под нею кипела жизнь. То и дело покрывалась она мягкой зыбью, которая расходилась спиральными кругами. И в центре круга показывался на секунду маленький черный носик. Случайный зритель сказал бы, что это рыба, которая старается поймать муху. Но на самом деле это были бобры, не решавшиеся вылезти из воды. Они боялись Боя и высовывали только свой нос, чтобы подышать чистым воздухом. Они были уверены, что он не ушел, а прячется где-нибудь, выжидая случая, чтобы наброситься на них.

Все эти бобры были обитатели домика под водой. Обитатели другого домика на берегу, которые также интересовались утренними событиями, но не принимали в них участия, отдыхали в своем уютном помещении, выжидая благоприятного случая, когда можно будет выйти по делам. Одни из них спали, другие глодали кору молодых веточек ивы в просторной комнате дома. Остальные скрывались в более глубоких и тайных убежищах на берегу. Норы эти сообщались с главным домом при посредстве двух широких туннелей, наполненных водой. Обе семьи жили вполне независимо друг от друга, но совместно чинили плотину, одинаково необходимую всем.