Королева джунглей - Владимир Владимирович Бобров Страница 45

Земли постоянно страдает от необдуманных действий или трагических ошибок человечества. Но лишь экоцид предусматривает намеренное разрушение биоты — уникального явления Солнечной системы, формирование которой происходило на протяжении миллионов лет. Справедливо, что прогрессивные американские ученые еще в период военных действий проводили параллель между терминами «экоцид» и «геноцид» и предлагали в международных конвенциях рассматривать ведение экологической войны как преступление против человечества. Будем надеяться, что меняющееся отношение человека к своей планете предотвратит повторение индокитайского эксперимента и два миллиона га разрушенных земель Южного Вьетнама останутся единственным напоминанием о прошлом.

Время от времени по выходным дням руководство вывозило сотрудников на купание в Вунгтау. Это бывший американский курорт (янки надеялись на то, что они останутся здесь надолго, и отстроили шикарную автостраду) в 100 километрах от Хошимина на берегу Тихого океана. Автобус некоторое время едет по высокому скалистому берегу, с него открывается величественная панорама на бескрайний океан, катящий свои воды на белоснежный пляж. Единственный недостаток этого местечка — полное отсутствие какой-либо тени. А солнце жарит так, что даже вода не спасает. После нескольких часов купания, загорания, а для меня еще и ловли ящериц, все с красными физиономиями отправляются в город, где можно насладиться холодным пивом и мороженым перед обратной дорогой.

Уже в августе меня ожидала следующая поездка во Вьетнам. Перед отрядом, отправлявшимся на север страны, стояла задача провести описания растительного и животного мира на разных стадиях восстановления тропического леса в Национальном парке Кукфыонг. До него ехать от столицы несколько часов. Мы выезжаем из Ханоя ранним утром, когда улицы забиты тысячами велосипедистов. Не спеша вращая педалями, они артистично лавируют, увертываясь от немногочисленных машин. По узенькому свободному пространству они проносятся, как эквилибристы по канату, ухитряясь не сталкиваться, даже когда мчатся навстречу друг другу. Машина выбирается из города. За окном знакомые уже картины: рисовые поля, повозки, запряженные буйволами. Два часа по дороге на юг, и ответвление уводит нас на запад. Незаметно кончились зеленые пятна рисовых участков, машина выехала на широкое пространство долины. У горизонта, увеличиваясь и множась, появляются уже знакомые, похожие на пни, горы. Теперь машина не мчит по трассе № 1 — Ханой — Хошимин, а ползет по ущельям среди гор. Еще четыре часа трясемся по проселочной дороге, и наконец дорога начинает забираться вверх. Ее обступают непроходимые заросли, перед нами выплывает шлагбаум, и серьезные дяди с автоматами проверяют документы. Дальше простому смертному нельзя — заповедник! После осмотра бесконечных печатей нас пропускают, и вскоре из обступившей дорогу зелени выплывает надпись «Кукфыонг». Шофер выключает мотор, разливается спокойствие летнего дня. Воздух напоен пряными ароматами тропических цветов. Сразу за воротами начинается девственная зелень. Мы оказались в одном из последних сохранившихся массивов тропического леса в Северном Вьетнаме. Обсудив все формальности с дирекцией, снова забираемся в машину. До северного кордона, где мы будем жить, километров пятнадцать, но машина едет больше часа. Вокруг дороги вздымается девственный тропический лес. Это — настоящая гилея, первобытная, видавшая еще, может быть, динозавров. Любая дорога когда-нибудь закончится. Наконец наша машина выезжает на поляну, посреди которой стоит лесной домик на сваях. Выгружаемся и заселяем комнаты на втором этаже (а может, это первый, ведь внизу-то ничего нет). Договариваемся о сроках завтрака и ужина. Обед, как уже все привыкли, — в лесу. Начинаются трудовые будни. Целыми днями мы бороздим просторы парка, изучая его жителей.

Кукфыонг — практически единственное место на севере Вьетнама, где сохранился богатейший природный комплекс, поэтому он и выбран основным стационаром для наших работ. Я и сейчас вспоминаю, с каким благоговением впервые вошел под сень тропического леса. Первое чувство, которое испытал, — чувство величайшего потрясения. Все было необычно и непривычно глазу. Тропический лес производит сильное, ни с чем не сравнимое впечатление, забыть которое невозможно. Снаружи перед вами предстает сплошная непроходимая стена растений, поднимающаяся иногда до 45 метров. Поскольку эта грозная «крепость» непроницаема для взгляда, то кажется, что деревья за этой стеной стоят столь же плотно и пробиться сквозь них можно лишь с помощью бензопилы. На самом деле толщина наружного лесного барьера составляет около шести метров; его образует густое переплетение светолюбивых вьющихся и прямостоящих растений. Проделать брешь в этой «броне» можно лишь с помощью мачете. Работа эта требует немалых усилий, но если вы не новичок, то сумеете отыскать звериную тропу или ручеек, чтобы проскользнуть сквозь эту стену. И тут вы окажетесь в просторном, богато украшенном храме, исполненном царственного величия. В нем невольно осознаешь собственную незначительность, уменьшаясь до истинных человеческих размеров — всего лишь безволосого высшего примата на громадной живой планете. Здесь мир вечных сумерек. Ведь сюда просачивается менее 5 % солнечного света, льющегося на кроны деревьев. Вверху, на высоте 20–30 метров, листва и переплетающиеся ветви образуют почти непрерывный зеленый навес, настолько плотный, что небо представляется снизу каким-то неясным сиянием; даже ослепительный свет тропического солнца достигает земли значительно ослабленным, в виде неясных бликов. Царствует какой-то волшебный сумрак, и это производит впечатление чего-то великого и первобытно-мощного. Недостаток солнечного света под пологом леса вкупе с бедностью почвы препятствует появлению пышной травянистой растительности. В тропическом лесу вы не увидите пестрого цветочного ковра. Зато, к большому удивлению тех, кто прежде бывал только в лесах умеренной зоны, целые букеты торчат прямо из того или иного ствола в нескольких метрах над землей.

Глаза постепенно привыкают к полумраку. Все вокруг окрашено в зеленый цвет различных оттенков. Разнообразные древесные стволы, которые, не ветвясь, достигают значительной высоты, производят впечатление каких-то колонн, подпирающих гигантское здание. Некоторые из них цилиндрической формы и выступают из земли так, как будто у корня они засыпаны; другие, подобно нашим развесистым дубам, значительно утолщаются у основания; третьи, особенно характерные, снабжены у корня плоскими крыловидными выступами. Эти выступы расходятся лучеобразно от главного ствола в виде тонких «досок», окружая его. Из крон, словно канаты, спускаются до земли лианы. Они видны всюду. Лианы обвиваются вокруг стволов, свешиваются с ветвей, перебираются с дерева на дерево, подобно змеям, огромными извивами лежат на земле. Некоторые тонки и гладки, другие грубы и узловаты. На стволах деревьев и на лианах повсюду сидят эпифиты — папоротники и орхидеи. Почву сплошь устилают опавшие коричневые листья. Кое-где лежат потемневшие трухлявые стволы погибших деревьев. Воздух очень теплый и предельно влажный, ветра нет, и пахнет какими-то невидимыми душистыми цветами или листьями. Ходить по этому лесу легко: в отличие от непроходимых джунглей, известных из приключенческих романов, в тропическом лесу можно найти множество тропинок, протоптанных животными.