На Лунных островах - Франко Проспери Страница 45

Продвигаясь вдоль внутреннего края кораллового барьера, мы внезапно очутились в таком месте, где проход Бандели прерывает линию отмелей. Здесь сцена сразу же, словно по волшебству, переменилась — белое песчаное дно, лишь кое-где усыпанное одиночными группами полипов, круто уходило вниз, в синюю глубину. Теперь нам встречались другие обитатели подводного мира, совсем не похожие на тех, что были вокруг нас минуту назад. Здесь нас окружали гигантские морские окуни-цернии, стремительные барракуды, светящиеся голубые карангиды, проносящиеся небольшими грациозными стайками. Затем, когда мы продвинулись еще дальше по направлению к океану, вдоль правой стены прохода мы увидели белоперку, великолепную акулу с плавниками, покрытыми черными полосками. Кроме этих рыб, нам постоянно встречались стаи люзиан, рыб-хирургов, скарусов и спарид, двигавшихся в сторону лагуны. Видимо, рыбная фауна шла в более безопасные воды лагуны, и, судя по движению, в этом проходе нередко появлялись и обитатели открытого моря.

Было уже одиннадцать, когда Фабрицио, ненадолго оторвавшись от киноаппарата, взял из нашей лодки подводное ружье. Он погрузился, чтобы добыть свежего мяса для нашей экспедиции, а я, вооруженный фотоаппаратом в водонепроницаемом футляре, сделал несколько моментальных снимков.

И тут-то произошла неожиданная встреча. Фабрицио был уже на поверхности и собирался перезарядить ружье, а чуть поодаль Манунца, за которым следовали в своем «дингхи» Тести с Макеном, продолжал еще свою работу. Я, в нескольких метрах от Фабрицио, разглядывал дно возле правой стены прохода, уходящего в глубину.

Вдруг мое внимание привлекла какая-то странная рыба: она лежала на мадрепоровом рифе, метрах в двенадцати от поверхности. Она, не двигаясь, прижалась брюхом к кораллам, словно ей лень было пошевельнуть хотя бы одним плавником. С каким старанием ни разглядывал я эту тучную рыбу, ее круглое туловище, равномерно окрашенное в коричневый цвет, я никак не мог сообразить, к какому виду она принадлежит. Может быть, к серрановым или к губанам?

Я взглянул на нее еще раз. И тут меня поразила одна особенность ее строения, которой я прежде не заметил. Хвостовой плавник этого необыкновенного существа имел какую-то странную выпуклость. Мало того, я отчетливо видел, что хвост рыбы разделяется в центре какой-то ясно выраженной лопастью. Только одна рыба на всем земном шаре отличается этой особенностью… Но возможно ли это? Я чувствовал, как сердце колотится у меня в груди. Мои глаза под стеклами маски полезли на лоб. Хватаю Фабрицио за руку и показываю ему на это удивительное существо, а потом, не говоря ни слова и чуть не забыв от волнения набрать в легкие побольше воздуха, я ныряю.

Под водой самообладание возвращается ко мне, и я, осторожно работая ластами, спускаюсь вертикально вниз и останавливаюсь в нескольких метрах от странного животного. Плавая вокруг него, я его пристально рассмотрел и почувствовал, что в висках у меня глухо застучало. Когда между мной и «им» было уже не более двух метров, я поднял фотоаппарат. Я увидел, что рыба забеспокоилась, стала медленно отделяться от кораллового уступа и поворачиваться.

Теперь я глядел на нее через окошечко видоискателя. Я заметил, какое у нее толстое туловище, рассмотрел плавники, имеющие форму маленьких лопаточек с мясистым основанием; увидел большой хвост, плавно переходящий в туловище без какой бы то ни было перетяжки. Каждая деталь ее облика, темно-бурая окраска, маленькая голова, темная полоса вдоль бока, указывающая на местоположение костей жаберной крышки, — все это запечатлелось в моей памяти за короткое мгновение.

Затем я щелкнул фотоаппаратом. Звук этот и последовавший за ним скрип перекручиваемой пленки подействовали на животное, словно удар хлыста. Рыба сделала молниеносный пируэт, немыслимый, казалось бы, для такого грузного существа и устремилась прочь, в глубину океана. Я попытался было погнаться за нею, в то время как Фабрицио, справа от меня, схватился за ружье.

Но редчайшая дичь, остановившись на какое-то мгновение в нескольких метрах от охотника, быстро исчезла затем в синей глубине.

Не могу описать восторг, охвативший нас, когда мы опять очутились на поверхности. Мы видели кистеперую рыбу!

Манунца, который появился слишком поздно и не смог заснять эту сцену на пленку, требовал, чтоб ему описали знаменитую рыбу, дабы следующая встреча не застала его врасплох. Фабрицио страшно огорчался, что не сумел ее поймать. «Будь она на метр ближе, — повторял он, — и я б ее схватил». А я сжимал в руках фотоаппарат, содержащий бесценный кадр.

Когда на борту «Марсуина» мы возвращались на рейд Дзаудзи, настроение у нас, как нетрудно понять, было приподнятое.

— Так, значит, рыба эта вовсе не глубоководная, — сказал я Фабрицио.

— Видимо, нет. Но ты подумай только, ведь она могла бы сейчас быть здесь на палубе, у нас в руках…

— Скажи, пожалуйста, чего ты волнуешься? Никуда она от нас не денется. Мы убедились сегодня, что, по крайней мере, молодые целакантусы встречаются в проходе. Завтра же мы на «Марсуине» вернемся на это место и используем все имеющиеся в нашем распоряжении средства, для того чтобы изловить кистеперую рыбу.

В тот же вечер, понимая всю важность сделанного открытия, мы сочли своим долгом поставить о нем в известность французские власти. Во время разговора с месье Галабру, исполнявшим в то время обязанности губернатора Коморских островов, я оповестил его о том, что с нами произошло, и официально заявил ему, что наша экспедиция намерена осуществить поимку этого ценнейшего животного.

Всю ночь нас, потерявших от возбуждения сон, преследовали золотые видения, в которых главная роль принадлежала стадам целикантусов. И тем не менее планам нашим не суждено было осуществиться. Через несколько дней, когда мы, уже готовые начать систематические поиски, стали было поднимать якорь, чтобы отплыть к «Пассаж де Бандели», нас вызвал к себе месье Галабру.

Когда мы пришли, он показал мне текст каблограммы, только что прибывшей из Тананариве. И я прочел следующие строки: «Доводится до сведения иностранных научных экспедиций на Коморских островах, что охота на целакантусов запрещена в течение всего 1953 года».

— Наше правительство совместно с правительствами некоторых других европейских и африканских государств готовится в будущем году предпринять охоту на это животное. А пока, дабы оградить себя от случайностей, оно принимает некоторые меры предосторожности, — пояснил мне месье Галабру, заметив на лице моем выражение полного недоумения.

— Я могу заверить вас, — возразил я, — что, если бы нам удалось изловить целакантуса, мы поспешили бы передать его французским властям. Наше открытие имеет такое большое научное значение, что для нас латимерия — это только в высшей степени интересный