Человеку нужен лебедь - Григорий Григорьевич Володин Страница 46

тлеющих угольках. Капля такой каспийской ушицы пахнет на версту окрест! Но рыба… разварится, станет жидкой, без единой жиринки. Ни один уважающий себя каспиец не возьмется утверждать, что она достойна настоящего рыбака. Чтобы полакомиться рыбкой, ее надо разделать крупными кусками, их пошпаровать аккуратно (ровными дольками надрезать тушку до костей хребта). Крепко присолить и густо засыпать мелкими кусочками лука, мятым укропом, потом завернуть, укутать в брезент — потомить. И опускать ее в котелок, лишь когда в нем забурлит крутой кипяток. Варить быстро на большом огне! И гляди да гляди. Пробуй за плавник около башки. Легко отделился — снимай котелок, рыбу немедленно вытаскивай. Потом собери жирок в чашку, высыпь туда добрую горсть соли, разводи крепкий тузлучок. Заправь его лучком, укропчиком — и макай в него рыбу. Вот это по-каспийски рыба! Во рту тает. Конечно же тогда уха недалека по вкусу от морской воды, в ней ведь тоже рыба плавает.

…Ночью енот загремел чашками, и Борису пришлось кричать, пока тот, по-собачьи ворча, не убрался в заросли. Вскоре рядом ухнул кабан, привыкший здесь бродить без опаски. Потом недалеко долго тявкала лиса. Перед рассветом зашумели вербы, подул норд-вест.

К восходу солнца отгонный ветер засвежел. Подняв парус, Борис быстро добрался попутным ветром до соседнего острова. Остановился в неглубоком, с мелкими и широкими плесами, протоке. Обошел остров — к нему никто не подъезжал и не подходил ни с моря, ни с берега. На взморье не видно лодок, — значит, в островном крае никого нет. На протоках спокойно плавали стаи лысух: черные, как грачи, с ярко-белыми пятнами на лбу. Иногда мелькали кряковые и шилохвости. Вернулся на мелкий проток, достал сетки, прихватил с собой круглую корзину, крытую брезентом.

Огородив сетками большую кулигу чакана, легонько посвистал коршуном, настораживая подлинь. Подражая шуму крыльев падающего сверху орлана, несколько раз прерывисто прошипел, потом громко покричал, как коршун. По всплескам воды определил: линные птицы сплылись в тесные стаи. Палкой ударил по густой стене чакана. Удар отзвуком выстрела затолкался по зарослям.

— Эй, эй, пошли! — закричал Борис, продираясь через кулигу.

Впереди шумно заплескались птицы, послышались их притаенные голоса. Шустрый чирок, выплывший первым на плес, с писком побежал, звонко хлопая по воде крылышками. Борис прибавил шагу. Подлинь зашумела, выбираясь из зарослей. Вскоре она начала плескаться, кричать и биться в сетках. Борис осторожно выпутал и посажал птиц в корзину, собрал сетки.

На лодке достал из сумки журнал и кольца. Выуживая из корзины птиц, окольцовывал им лапы. Отпущенные на волю лысухи оторопело плавали рядом. Чирки молча опрометью кидались в заросли. Кряковые с криком, ошалело бежали по протоку, натыкались на чакан и, мелькнув белым подхвостьем, уныривали.

Коршун, паривший в стороне, услыхав крик уток, полетел к протоку, надеясь поживиться подлинью. Борис приготовился. Когда коршун налетел, вскинул ружье. Хищник метнулся вниз (почти все птицы в таких случаях бросаются вверх). Срезанный дробью, упал рядом с лодкой. Выуживая его из-за борта, Борис выругался:

— Кто тебя сюда просил? Летал бы по степи — не тронул. Там от тебя пользы больше, чем вреда.

Звук выстрела гулко откатился в море. Борис посмотрел на небо. Редкие тучи узкими полосами вытягивались с востока. Края их были растрепаны пышными косами. Раскаты выстрела и тучевые косы предвещали моряну.

Но с берега еще дул норд-вест. Налетая на заросли, он то шумел в чакане, нещадно трепля его вершины, то резко залегал. Вскоре его порывы начали терять силу, и граница, где они обессиленно стихали, стала быстро приближаться к Борису. Когда она пролегла по протоку, Борис увидел недвижные заросли с морской стороны, а с береговой ветер еще осилил склонить тонкие вершины чакана. Потом они застыли неподвижно. На острове наступила тишина. Борис приподнялся и неожиданно ощутил, что два ветра сошлись на его лице: левую щеку трепал сухой норд-вест, правую — освежала влажная моряна. Дыхание ветров было так легко, что рядом даже чуткие листья чакана не шелохнулись. Борису случалось видеть встречу ветров. На море — по бегущим друг к другу маленьким волнам; в степи — по встречным поклонам трав; в камышах — по склоненным махалкам. Но оказаться вот так, в центре, довелось впервые. Им овладело какое-то радостное чувство, которое бывает у человека, открывающего новое таинство природы. Он весело оглянулся, ожидая моряны.

И она пришла. Тихая, неторопливая. Потянула легонько.

К закату по глубокой заманухе между большими островами уже бежали волны, временами захлебываясь пенными гребнями. Но, как часто бывает с моряной, после ухода солнца она потеряла силу и, как говорят каспийцы, чуть дышала. Толкнула море — вода пошла к берегам, а сама, тихонько дуя, словно проверяла: не мало ли, может, еще поработать?

Перед закатом Борис отыскал заросший вход в Лебединый ерик на Степном острове. Перетащившись через перекат, поплыл по течению, изредка сдерживая лодку шестом. Постепенно расширяясь, проток врезался в заросли большими заливами и просторными плесами. На них плавал пожелтевший чакан и привядшая куга, белые корни и белые лебединые перья. Глубокие ямы, вырытые лебедями, чернели отвалами ила. В конце острова Борис замаскировался в кулиге.

На проток лебеди выплыли, когда наступил полумрак. Несколько семей белых птиц долго и самозабвенно купались, с короткими всплесками исчезая под водой и бесшумно появляясь вновь. Лебеди беззвучно взмахивали линными крыльями. Размявшись после нудного дневного затаивания, они величаво поплавали, вальяжно разворачиваясь на поворотах. Замерли, прислушались и отправились на широкие плесы кормиться.

Слабое течение, касаясь бортов, что-то нашептывало, раскачивало чаканинки, и они еле слышно поскрипывали. Уже сквозь дрему Борис подумал, что на острове одни лебеди и почему-то нет другой подлини.

Среди ночи его разбудила громкая побежка по воде. Вдалеке, прихлопывая крыльями и пристанывая от боли и испуга, лебеди убегали с плеса. На нем шумно отряхивался енот или волк. Борис вытащил из-под паруса ружье.

Лебеди осторожно сплывали по течению. Впереди них по меляку спешил волк, его шаги были отличимы от енотовых. Борис перезарядил ружье пулями. От звонких щелчков взводимых курков лебеди остановились. Позади них из зарослей бесшумно вышла волчья стая. В бинокль Борис насчитал тринадцать силуэтов.

Стая хищников и лебеди, похоже, не раз схватывались между собой. Лебеди знали, что они меньше уязвимы на глубоком протоке, где можно отбиваться ударами клюва и даже больными крыльями, где могли унырнуть, скрыться под водой. Волчьи вожаки приводили сюда переярков и прибылых, чтобы поучить их охоте загонами. Одному из вожаков не удалось застать лебедей врасплох и погнать их навстречу стае. Теперь он, опережая птиц, пытался повернуть их назад.

Слыша его, птицы тревожно заговорили:

— Гул-гул-гул!

Борис выстрелил