В стране ваи-ваи - Николас Гэппи Страница 48

Мы прошли около полутора километров, миновали поле индейцев, пересекли несколько ручьев и очутились в мрачном глухом лесу. Вдруг Чарли, шедший впереди, остановился: навстречу нам шагали незнакомые индейцы, неся за плечами вариши и стрелы, связанные пучками, как прутья римских ликторов.

Индейцы в замешательстве остановились, и я смог их рассмотреть. Шествие возглавлял молодой мужчина с тонким лицом и большими кроткими глазами. За ним следовали старуха, высокий сутуловатый мужчина с длинным носом, застенчивый паренек и, наконец, тучный старик с лисьей физиономией, хитрыми глазками и дрожащими губами.

Мы важно поздоровались за руку; внезапно Эндрью, замыкавший наш отряд, бросился вперед и пылко сжал руки старика.

— Фоимо! — Он обернулся ко мне: — Это же Фоимо, один из двух стариков-тарумов, о которых вы слышали. Я знаю его, он жил одно время в саваннах. А остальные — мавайяны. Они идут к Манате торговать. Вам повезло! Фоимо скажет им, что мы хорошие люди, и они вам помогут. Теперь вам, пожалуй, и в самом деле удастся попасть в страну мавайянов.

Фоимо, пристально рассматривавший меня, тряхнул длинными волосами и стал по очереди представлять своих спутников: молодого человека звали Маката, сутулого — Икаро, паренька — Вакоро.

Взглянув на меня, Маката смертельно побледнел и затрясся. Остальные, кроме Фоимо, тоже были заметно испуганы. Чего они испугались? Моей белой кожи? Бороды? Убедившись, что наши приветствия и улыбки только усиливают их замешательство, мы зашагали дальше, предоставив нашим новым знакомым идти по своим делам.

Пройдя мимо двух водопадов, которые предстояло одолеть нашей лодке, мы очутились на берегу залива, затененного ветвями необычного представителя Eschweilera. Стоило коснуться его кремовых цветков — и лепестки тут же принимали зловещий черно-зеленый оттенок.

Под деревом лежала лодка Чекемы. Чарли и Гебриэл стали ее конопатить, а мы с Эндрью пошли назад и снова напугали мавайянов, которые, сняв ноши и усевшись в круг, раскрашивали друг друга, чтобы в полном наряде предстать перед жителями деревни.

Позже все индейцы, в том числе и нозоприбывшие, помогали нам стащить по валкам на берег большую лодку. Лучше было переправить ее к воде, пока борта не отделаны: их легко повредить.

К носу и корме привязали веревки, и индейцы окружили лодку со всех сторон. По сигналу Эндрью все начали толкать и тянуть. Взъерошенный и возбужденный, сверкая острыми зубами, он сам не жалел сил и подгонял других громкими окриками.

— О, Лиза! — или: — Вапес! — вопил он, когда лодка застревала между стволами.

Индейцы смеялись и налегали еще сильнее. За час с небольшим мы дотащили лодку до лагеря и установили ее на невысоких козлах для окончательной отделки.

Кроме Эндрью и Чарли, от нас уходили четверо ваписианов: скромный и располагающий к себе Альберт, смуглый, усатый, с волнистыми волосами и сверкающими зубами Джеймс, а также двое из отряда Безила. Последних я знал мало, зато с Альбертом и Джеймсом мне было жалко расставаться; несмотря на возраст — оба были люди пожилые, — они потрудились на совесть. Я выдал уходящим продукты на дорогу, а остальное поровну разделил между нами для предстоящего путешествия вниз по Мапуэре. Лишь себе я взял меньше риса и сахара, потому что у меня были еще личные запасы — несколько банок консервированного мяса и овощей.

По горькому опыту я знал, что простая арифметика непригодна при дележе продовольствия. Если вы из двадцати килограммов сахара или сушеного мяса раздадите десять, у вас редко останется десять — чаще всего восемь, а то и шесть. А когда вы поделите оставшееся между десятью рабочими, начнутся жалобы: каждый рассчитывал получить по одному килограмму, как и в первый раз, Часть потерь объясняется утруской, часть усушкой; вообще в этом сыром климате объем и вес изменяются довольно заметно от завтрака до обеда. Поэтому я с облегчением опустошил последний ящик с продовольствием. Теперь я избавлен от недовольства и мелочных пререканий, сопровождающих каждую раздачу. Отныне каждый сам будет распределять по дням продукты, рассчитанные на две с половиной недели; конечно, мы постараемся пополнить наши запасы тем, что удастся купить у индейцев, а также охотой и рыбной ловлей.

Затем я расплатился с уходящими: они получили гребенки, зеркала, ножи, брюки, рубахи, ботинки и тому подобное. Выдал также чеки, по которым они могли получить деньги на правительственном посту в саваннах. Пока шла эта операция, Марк — один из остающихся ваписианов — бродил вокруг нас, смотрел, слушал и, видно, запоминал, в какую сумму я оцениваю различные предметы. В конце концов он подошел ко мне и попросил:

— Я хочу мыла. Оно дешевое, много дешевле, чем в саваннах. Вычтите из моего жалованья!

Глядя на него, и другие захотели получить кое-что авансом, и я провозился до поздней ночи.

Даже Фоньюве и Кирифакка не устояли. Безил уже лег спать, так что они вынуждены были объясняться жестами. Оба старательно изобразили, будто причесываются, потом Кирифакка показал мне старую, щербатую гребенку. Из ящика с товарами он извлек новую, синего цвета, с длинной ручкой. Я подал ему губную гармошку, которую обещал приберечь для него, когда он нанимался. Кирифакка осторожно принял ее, потрясенный тем, что такая замечательная вещь стала его собственностью, но играть не решился. Тогда Фоньюве робко извлек из нее несколько звуков и замер, словно испугавшись.

Я показал на нее Кирифакке и спросил:

— Хочешь получить ее сейчас?

Он медленно покачал головой, возвратил мне гармошку и ответил:

— Канасенэй (так называлась миссия).

Удивленный столь необычным и достойным восхищения самоотречением, я завернул гармошку в мягкую бумагу, сунул в коробочку и на глазах у них бережно положил на самое дно ящика.

На следующее утро Эндрью и его спутники пришли проститься, тяжело нагруженные образцами растений, древесины и минералов, а также тем снаряжением, которое нам уже не было нужно.

— Начальник, надеюсь, вам не придется испытать то, что перенесли мы с доктором Холденом. Только не уходите слишком далеко от лодок, а то индейцы могут напасть на вас. Желаю успеха.

— Большое спасибо, — ответил я. — Когда я вернусь, обязательно навещу тебя в твоем ранчо. Хочу посмотреть, как ты ловишь этих больших арапаим, о которых ты рассказывал.

Он понял, что это прощание, торопливо пожал мне руку и произнес:

— До свидания, начальник!

И вот уже его могучая фигура с вариши на спине удаляется по тропе и исчезает в сумраке джунглей…

Мы обжигаем лодку

— Знаете, мистер Гэппи, это хорошо, что Эндрью ушел. Мы его не очень-то любили.