Павел Мариковский - Неожиданные встречи Страница 55

Я не разрешаю собаке поднимать отбросы на улице, и она хорошо знает команду «брось». На этот раз мне следовало бы помолчать, посмотреть, что будет дальше. Но я, не подумав, закричал на своего пса. Ворона испугалась, перелетела на другое дерево и хрипло закаркала. Это была та, которая прилетала к нам каждый год.

Подарком вороны оказался кусок говяжьей кости с торчащими сухожилиями и кусочком мяса.

Тогда невольно вспомнилась известная басня Крылова про ворону, лисицу и кусочек сыра. Кто знает, быть может, не раз в народе видели, как сытая ворона бросает кусок еды голодной собаке. Наверное, такое происходило не так уж и редко. Только думали, что птица свою находку случайно роняет. Отсюда и родилось слово «проворонил», потому и дедушка Крылов басню сочинил. Дело же, скорее всего, в другом…

Вороны все видят, все замечают, ничто не ускользает от их внимания.

Как-то в парке я увидел, как собака закапывала в снег свою добычу. Видимо, она была неголодна, раз решила сделать запас. Но за собакой, оказывается, внимательно наблюдала ворона и, едва только та направилась куда-то по своим делам, тотчас же слетела на землю и уселась на то место, где была припрятана еда. Ворона торопилась, наверное, не одна она наблюдала за собакой. Но хозяйка-псина была опытной и, видимо, не раз имела дело с воронами, она заметила воровку, ринулась к ней, прогнала, вытащила из снега свою добычу, некоторое время, оглядываясь по сторонам, медлила, потом все же съела. Решила, что лучше себя заставить есть, чем отдать вороне. Куда денешься, когда они всюду сидят на деревьях.

В этом же парке жили две белочки, на кафедральном соборе гнездилось много голубей, на деревьях всегда сидели вороны и вездесущие воробьи. Иногда с дочерью я ходил в этот парк кормить голубей. Они привыкли к посетителям, и едва только кто-нибудь показывался с кульком на площади возле собора, как все голуби спешили на кормежку большой стаей. Вороны вообще пренебрегают хлебом и зерном, охотятся за чем-то более существенным. Лишь иногда к большой стае голубей, усиленно клюющей зерно, не спеша подлетит одна из ворон и важно пройдется в сторонке, как бы проверяя, чем потчуют птиц.

Белки тоже привыкли к своим опекунам. Но резвые зверьки не берут что попало, а предпочитают кедровые орехи, не так уж любят орехи грецкие, расколотые, еще меньше — орехи земляные. Любят они и конфеты, но только шоколадные. В общем, избалованные белочки. Их вкусы хорошо изучили посетители парка. Всем приятно, особенно детям, когда шустрое и пушистое создание соскакивает со ствола дерева и садится на руку.

Как-то белочек кормил орехами пожилой мужчина. Подошла девочка, протянула конфету. Белочка, расправившись с орехами, схватила лакомство, прыгнула на дерево, поднялась повыше, немного погрызла конфету и потом, поднявшись еще выше, спрятала угощение в развилку ветки.

В стороне, метрах в семидесяти, почему-то на земле почти неподвижно сидело с десяток ворон. Тотчас же одна из них поднялась, подлетела к дереву, села на него, боком-боком подскочила к развилке ветки, схватила конфету и умчалась с ней к своим. Добыча была дружно расклевана птицами.

Так произошло дважды.

Когда белочки основательно наелись и им надоело угощение, они разбежались в разные стороны. Разлетелись и вороны.

Не знаю, одна и та же или две разные вороны прилетали за конфетой, но ясно, что промысел хитрых птиц был давно и отлично отработан. Вот почему они и сидели на земле. Оттуда было легче наблюдать за происходящим…

Осенью с севера на юг Казахстана прилетают стаи галок, ворон, грачей и здесь зимуют. Днем они улетают в пустыню, что-то разыскивают на солнечных, свободных от снега склонах предгорий, а на ночь собираются большими стаями и поближе к горам на деревьях устраиваются на ночлег. Рано утром вороны, грачи и галки улетают на поля, оставляя под деревьями многочисленные пятна белого помета.

Птицы охотно ночуют на высоких тополях города, и проходить под такими деревьями вечером небезопасно, чтобы не попасть под обстрел того, что прошло через желудки птиц и природой предназначено для удобрения почвы.

Чем питаются эти птицы — никто толком не знает. Наверное, едят опавшие на землю зерна злаков, в том числе и пшеницы, выискивают трупы погибших насекомых, выщипывают коротенькую зеленую травку.

Ранней весной, увидев стаю грачей, деловито снующих по едва зазеленевшему холму пустыни, я замечаю одного, который особенно усиленно ковыряется в земле, и, не спуская с него глаз, иду к нему. Недовольные моим появлением грачи улетают, а на замеченном месте я вижу вырытую острым клювом ямку, раскапываю ее лопаточкой и ничего не нахожу, так как пожива уже вытащена из-под земли и съедена. Но потом мне удается заметить большую белую личинку земляного дровосека-доркада и жука-чернотелку.

Но как птицы через слой земли не менее десятка сантиметров могут находить свою добычу?

Обонянием? Но, как упорно утверждают орнитологи, оно у птиц очень слабо развито или даже отсутствует. Да и каким оно должно быть сильным, чтобы почуять личинку насекомого через толстый слой, к тому же чаще всего плотной земли.

Может быть, по слуху? Личинка, допустим, обгрызая корни растений, издает тихие звуки и к тому же сотрясает почву. Но активная деятельность личинок жуков ранней весной, когда почва еще холодна, вряд ли возможна.

Не излучают ли личинки насекомых, обитающие в почве, какие-либо биотоки? Птицы, особенно те, у которых не развито обоняние, могут обладать способностью улавливать ничтожные излучения.

Вопросов много. Но ответы на них найти непросто.

Как-то, спасаясь от жары, мы заехали в узкую полоску зарослей лоха, тянущихся вдоль сухого русла реки Курты, и, заглушив мотор, услышали многоголосые крики грачей и галок. Крики издавались, по меньшей мере, несколькими сотнями пернатых. Оказывается, недалеко располагалась их колония. Все деревья были обвешаны гнездами, и над ними вились стаи черных птиц.

Я схватил магнитофон и помчался в самую гущу колонии. Крики обеспокоенных обитателей стали истошными. Осторожные грачи и галки, зная нрав человека, держались вдали и лишь иногда наиболее смелые из них, пикируя, пролетали мимо, почти рядом.

В гнездах всюду виднелись почти взрослые птенцы. Повинуясь тревожным сигналам старших, они залегли в гнездах, и лишь кое-где высовывался наружу наиболее любопытный птенец, рассматривая невиданное ранее существо, нарушившее жизнь большого птичьего общества.

С края колонии одно из гнезд заняли две пустельги. Как велика сила подражания! Обычно молчаливые птенцы этой хищной птицы сейчас тоже голосили во всю глотку, только по-своему, визгливо и забавно, очевидно, считая себя принадлежащими к семейству черных птиц.