Марджори Ролингс - Сверстники Страница 68

– Дай мне свет, – спокойно сказал Пенни.

Он поднял лучину и посветил около загородки. Истерзанный в клочья телёнок лежал посреди загона. Возле него лежала Джулия, вцепившись зубами в горло тощего волка. Волк был при последнем издыхании. Его глаза стекленели. Он был весь запаршивлен, весь в клещах.

– Всё в порядке, родная. Отпусти его, – сказал Пенни.

Джулия разомкнула челюсти и отступила назад. Не будь её зубы стерты временем до гладкости кукурузного зерна, жертв среди хищников могло бы быть больше. Пенни посмотрел на изуродованного телёнка, посмотрел на волка. Затем, словно глядя в зелёные глаза невидимого врага, посмотрел куда-то в ночь. Он казался маленьким, словно съёжился.

– Так… – сказал он.

Он вернул Джоди его ружьё и подобрал своё, валявшееся у изгороди. Он нагнулся, взял телёнка за копыто и решительно зашагал к дому. С содроганием понял Джоди, что отец хочет припрятать труп на случай, если хищники вздумают вернуться. Он всё ещё был во власти страха. Загнанная на охоте пантера или медведь всегда приводили его в ужас. Но там всегда стояли люди с ружьями наготове. Собаки там имели возможность бросаться на зверя и отступать. Зрелище же, какое являла собой свирепая волчья стая в загоне, он никогда не захочет увидеть вновь. Ему хотелось бы, чтобы отец оттащил труп телёнка в заросли.

Матушка Бэкстер подошла к двери и с дрожью в голосе проговорила:

– Мне пришлось идти к дому в темноте. Ох и натерпелась я страха. Кто это был, опять медведи?

Они вошли в дом, и Пенни, обойдя её, направился к очагу взять горячей воды из котла, чтобы обмыть раны собак.

– Волки.

– Господи боже! Они зарезали телёнка?

– Зарезали.

– Господи боже! И ведь это не просто телёнок был – тёлочка!

Она ходила за ним по пятам, пока он наливал горячую воду в таз и обмывал раны собак. Раны были не серьёзные.

– Хотел бы я видеть этих тварей в драке один на один с моими собаками, – мрачно сказал он.

Оказавшись снова дома, в тепле и безопасности, чувствуя в себе прилив смелости оттого, что мать боится, Джоди наконец обрёл дар речи:

– Они вернутся сегодня ночью, па? Мы пойдём на них охотиться?

Пенни втирал прокипяченную сосновую смолу в глубокую рваную рану Рвуна и был не в настроении разговаривать. Он заговорил только тогда, когда управился с собаками и сделал им удобное ложе под домом, возле окна своей спальни. Нет, он не допустит, чтобы его снова застигли врасплох. Он вошёл в дом, вымыл руки и стал греть их у огня.

– При таких обстоятельствах человеку не обойтись без доброго глотка, – сказал он. – Непременно выпрошу завтра кварту у Форрестеров.

– Ты поедешь к ним завтра?

– Мне нужна помощь. Наши собаки молодцы, но одной большой женщине, маленькому человечку и мальчику-подростку не справиться с такой уймой голодных волков.

Странное чувство вызвало у Джоди признание отца, что не со всяким делом он может справиться один. Но ведь и то сказать, волки никогда ещё не заявлялись на росчисть стаей. Им хватало на прокорм оленей и мелких животных. На росчисть приходили лишь считанные единицы, поодиночке или парами. Они боязливо бродили вокруг и убегали при малейшей тревоге. Раньше они не представляли собой серьёзной опасности. Пенни разделся и повернулся спиной к огню.

– Как я испугался! – сказал он. – Заледенел аж до самого донышка.

Бэкстеры легли спать. Джоди проверил, плотно ли закрыты окна его спальни. Он хотел положить Флажка рядом с собой под одеяло, но оленёнок сбрасывал одеяло всякий раз, как Джоди натягивал его. В конце концов Флажок согласился лечь в изножье кровати, и Джоди дважды просыпался ночью пощупать, здесь ли он. Их крепость – росчисть – была уязвима. Он натянул на голову одеяло и лежал, боясь снова уснуть. Но в постели так покойно лежится, так сладко спится в первую холодную осеннюю ночь…

Наутро Пенни стал ни свет ни заря собираться к Форрестерам. Волки ночью не возвращались. Он надеялся, что, быть может, один или два из них ранены. Джоди просился с отцом, но мать наотрез отказалась оставаться одна.

– Для тебя это всё игрушки, – сетовала она. – «Можно мне? Можно мне?» Нет чтобы вспомнить, что ты мужчина и должен заботиться о матери.

Его гордость была задета. Он похлопал её по руке.

– Не беспокойся, ма. Я останусь и буду удерживать волков.

– Давно пора. У меня руки-ноги отымаются, как подумаю о них.

Он было приободрился после того, как отец заверил его, что днём волки не покажутся, но, когда Пенни уехал, ему стало не по себе. Он привязал Флажка к столбику кровати у себя в комнате и отправился за водой к провалу. Он был уверен, что на обратном пути услышал звуки, которых никогда дотоле не слышал. Он часто оглядывался назад и, миновав угол изгороди, припустил рысцой. Он-то не боится, говорил он себе, но вот мать, может, боится. Он поспешно наколол дров, с верхом наполнил дровяной ящик на кухне и сложил штабель возле очага. Он спросил мать, нужно ли ей мясо из коптильни. Мясо ей было не нужно, зато она попросила принести жестянку со шкварками и миску топленого сала.

– Отец ушёл и не распорядился, как быть с бедным телёнком, – сказала она. – То ли в землю его закопать, то ли для собак приготовить, то ли для приманки оставить. Ну да ладно, подождём, как он решит.

Делать во дворе было больше нечего. Он вошёл в кухню и запер за собой дверь на засов.

– Оленёнка ты выставь, – сказала она.

– Ма, не заставляй меня выставлять его. Его запах соберёт волков со всей округи.

– Ладно, только тебе самому придётся убирать за ним.

– Я согласен.

Он решил почитать букварь. Мать выудила его из ларя, где он лежал вместе с лишними одеялами, зимней одеждой и купчей на землю. Он занимался всё утро.

– Невиданное дело, чтоб ты был так рад этой книге, – подозрительно сказала она.

А он едва разбирал слова на странице. Он не боится, твердил он себе вновь и вновь. Но слух его был напряжён. Он всё утро прислушивался – вот раздастся стремительный бег мягких лап. Или: вот раздастся желанный стук копыт старого Цезаря по песку, голос отца у калитки.

Пенни вернулся к обеду. Он мало ел за завтраком и был голоден. Он не хотел говорить, пока не наелся досыта. Наконец он зажёг трубку и откинулся на спинку стула.

– Ну что ж, – начал он, – давайте расскажу вам, как обстоят дела. Как я и думал, волки пострадали от чумы чуть ли не больше всех других зверей. Стая, что была у нас этой ночью, – это всё, что от них осталось. Бык с Лемом ездили в Форт-Батлер и Волюзию: с начала чумы там слышали и видели только этих волков и никаких больше. Всё время стаей. Пробирались сюда из окрестностей Форт-Гейс и резали скот по всему пути. Но им мало что доставалось, их застигали на месте прежде, чем они успевали насытиться, и гнали дальше. Они попросту подыхают с голоду. Вчера ночью они зарезали тёлку и годовалого бычка у Форрестеров. Нынче утром, ещё не светало, Форрестеры слышали их вой. Уже после того, как они побывали у нас. Джоди встрепенулся.