Джеральд Даррелл - Ай-ай и я Страница 7

Не следует винить мальгашский народ. В глазах крестьянина расчистка участка леса выглядит не экологическим самоубийством, а средством отвоевать еще кусочек сельскохозяйственной земли, которая прокормит его несколько лет. Срубленные деревья предаются огню, а оставшаяся зола вскормит почву — так поступали праотцы, почему он не может? И как ему объяснить, что поколение праотцев насчитывало впятеро меньше людей, чем теперешнее, и что такое хищническое использование щедрот природы обречет на смерть его правнуков…

Чем ближе мы подлетали к Амбатундразаке, самому крупному городу на озере Алаотра, тем большую скорбь навевал вид под крылом самолета. Тянущаяся на многие мили холмистая земля, когда-то покрытая лесами, теперь была голой и изуродованной бесчисленным множеством морщин — первых признаков эрозии, обеспложивания почвы. За три четверти часа полета мы не видели ничего, кроме этого леденящего душу пейзажа.

— Летим будто над Сахарой, — сказал я Ли.

— Так вот как появилась Сахара, — откликнулась она.

Мы приземлились на травяную полосу, и самолет, немного покатавшись по земле, подрулил к небольшому сооружению, которое прежде заключало в себе диспетчерскую башню, бар и багажное отделение, но в настоящий момент все это было закрыто. Никаких признаков того, что Мианта вышел нас встречать, — я опять задумался, не мифический ли это персонаж. Мы выволокли нашу поклажу из здания аэровокзала (если, конечно, его можно так назвать) и вгляделись в даль исчезавшей в тумане за деревьями грязно-бурой изрытой дороги, покрытой блестящими лужами (очевидно, ночью прошел ливень), но вновь не обнаружили никаких признаков Мианты. Тут наш взгляд упал на видавшее виды такси, в котором сидели дородная мальгашка, ее столь же дородная дочка и ребенок.

— Давай отправимся в центр города и вышлем оттуда поисковые партии, — предложил я Ли.

— Попросим-ка этих красоток потесниться.

Расточая добрые взгляды и широкие улыбки, они пригласили нас в машину, где было еще достаточно просторно. Мы выехали на дорогу, поминутно залетая в ямы; машина протестующе скрипела всеми своими пружинами. Бурая вода брызгала из-под колес, словно кровь. Так мы проехали с четверть мили, подпрыгивая, как на трамплине, и постигая самые интимные подробности личной жизни дородной леди, как вдруг нас нагнала другая машина — в ней сидел отчаянно жестикулировавший Мианта. Остановившись посреди отливавшего красным оттенком кривого зеркала огромной лужи, мы пересели в другую машину, обменялись комплиментами, и Мианта, рассыпавшись тысячью извинений, повез нас в отельчик.

Это было крупное, по мальгашским стандартам, здание, которое содержали китаец и его жена-мальгашка. Окна отельчика выходили на расположенный по другую сторону дороги городской рынок под открытым небом. Прелестный вид, только одно «но»: хочется спокойно посидеть в баре, а в окна доносится галдеж с рынка, не смолкающий от зари до зари.

Мне тут же бросилось в глаза, что все женщины ходят в шляпах. А так как я вообще люблю женщин в шляпах, то я был очарован. Шествуя мимо ваших окон, элегантные малагасийские леди, завернутые в пестрые куски ткани, называемые ламба (в которых они носят и своих детей, привязывая к спине), дарят вам милые взгляды из-под широких полей изящных соломенных шляп. У самых юных, конечно, нет еще детей — их ламба плотно обтягивают тело, подчеркивая каждую соблазнительную выпуклость, а большие глаза, смотрящие из-под широкополых шляп, подобны черным тутовым ягодам. Волшебное зрелище, но я, прямо скажем, не ради этого сюда приехал.

У нас была большая комната, полная совершенно ненужной мебели, а что касается кровати, то она, верно, была изготовлена с расчетом на какого-нибудь святого великомученика. На такой кровати не то что заниматься любовью, но и выспаться проблематично. Окна были зарешечены, что придавало нашему жилью легкий налет средневекового замка; впрочем, по малагасийским стандартам, все это вполне тянуло на трехзвездочный отель.

Как только мы приехали, я тотчас же ощутил резь в желудке, как это обычно случается в тропиках. Но боль в желудке может быть и терпимой, эта же была совершенно несносной. Проглотив лошадиную дозу лекарств, я тешил себя надеждой на лучшее, потому что мне необходимо было быть в форме. Как нас научил Мианта, первое, что следовало сделать, — представиться обоим президентам обоих округов по обе стороны озера, на территории которых нам предстояло действовать.

Наш друг справился и с задачей обеспечения нас транспортом для поездок по окрестным деревням. Он нанял латаный-перелатаный драндулет, явно уведенный с какой-нибудь автомобильной свалки. За рулем — худощавый дылда мальгаш с диковинным именем Ромул. Все дверные стекла были опущены вниз, а ручки, с помощью которых их можно было бы поднять, были отвинчены; куда-то исчезли и «дворники». Одну из задних дверей заклинило, перед и зад были в таком состоянии, будто машина регулярно налетала на всем ходу на кирпичную стену; шины лысые, как головы стервятников, а отпаявшаяся выхлопная труба жутко скрежетала о землю во время движения. Но, как бы там ни было, мотор работал — пыхтел, зудел, ворчал, тарахтел, подчас и с перебоями, но работал.

В таком-то экипаже мы отправились в нашу первую загородную поездку на встречу с президентом одного из округов. Он оказался высокообразованным энергичным человеком, и, когда обменялся с нами рукопожатиями, мы поняли, что он недаром достиг такого поста. Ли подробно рассказала президенту о нашей миссии, и ему явно импонировало не только блестящее знание моей супругой французского языка, но и ее личность. Он бросил мне один-два дружелюбных взгляда, но все остальное время смотрел на Ли не отрываясь и в конце концов сказал, что готов ради нас на все. Я чувствовал, что если бы Ли попросила у него озеро Алаотра в подарок, он ей отдал бы не глядя. Мы пожелали ему всего наилучшего и покатили к западному берегу на встречу с президентом другого округа.

Поездка была удручающей. Бесконечные холмы, окружавшие озеро, были голы, а плоские территории, что раньше являли собой водную гладь или плодородные рисовые поля, теперь оказались засорены илом или вообще безжизненны. На произраставшей кое-где сорной траве паслись редкие стада зебу или кормились одинокие гуси. Мы были в отчаянии. Но вот на горизонте показалось озеро и заросли тростника, где могли найти пристанище лемуры, среда обитания которых столь безжалостно уменьшилась.

Деревня Ампарафараволо оказалась довольно крупной и с виду благополучной: глинобитные дома, крытые тростником, соседствовали с кирпичными общественными зданиями. В одном из них, как нам сказали, находилась приемная президента. К сожалению, сам он присутствовал на заседании и не мог уделить нам внимания, но, как нам сообщили, его заместитель примет нас в половине третьего.