Петр Карякин - Верный друг Страница 8

Но вот огоньки, мелькнув в последний раз, исчезли за поворотом. Лодка мягко скользнула по прибрежному песку и зашуршала по гальке.

— Ты что, не уснул ли? — спросил отец, поднимаясь на ноги и кладя весло на дно лодки.

Вытащив лодку на песок, они поднялись по тропинке на крутой обрывистый берег и быстро пошли по луговой дороге. Буран весело залаял в предчувствии охоты и пустился вперёд. У Володи от недавнего сна не осталось и следа. Он быстро шагал за отцом, помахивая поднятым прутиком. Придорожная мокрая от росы трава хлестала его по ногам. Отец Володи — ярый охотник. Весной и осенью, в охотничьи сезоны, он всё свободное время проводит на озёрах. Он говорит, что охота хорошо укрепляет здоровье, и потому часто берёт с собой и сына. Володя тоже любит охоту и мечтает о собственном ружье. Двуствольное казалось ему недосягаемым, и он соглашался на простую переломку. Отец как-то сказал ему, что по окончании семилетки подарит ружьё. До седьмого класса было ещё три года, и пока что Володя ходил на охоту без ружья. Иногда отец давал ему выстрелить из своей знаменитой тульской двустволки. В такие дни Володя был очень счастлив.

— А вот и наше место, — сказал отец, подходя к озеру. Озеро протянулось на восток длинной светлой лентой. На невысоком берегу темнел ивняк, низко склонившийся к спокойной воде, покрытой жухлыми листьями. Возле берегов на мелких местах виднелись островки камыша.

Володя влез в маленький шалашик, сооружённый заранее отцом у самого берега, и стал располагаться там поудобнее, отвалил охапку сухого камыша, которым была закрыта длинная щель — бойница. Через неё открывался вид на озеро.

Выглянув в бойницу, Володя увидел отца. Он стоял по колена в воде, расставлял чучела уток. Чучела были так искусно сделаны, что Володя залюбовался. «Совсем, как живые», — подумал он. Раскрашенных деревянных уток действительно можно было принять за настоящих.

Ветерок пробегал по озеру, рябил воду, и утки, покачиваясь, как бы плыли. Неподалёку стоял Буран и, не обращая внимания на поддельных уток, жадно лакал воду.

Расставив чучела, отец вышел на берег, топнул высокими охотничьими сапогами, стряхнул воду и посмотрел на восток. Там небо было уже чистым от туч и подёрнулось бирюзой. А над кустами протянулась тоненькая ещё бледная полоска зари.

— Самое время, — проговорил отец, разгладив большие, прокуренные усы.

Подойдя к шалашу, он вполз в него на четвереньках и улёгся рядом с сыном, просунув в щель бойницы ствол ружья.

Володя разостлал мешок и разложил на нём патроны так, чтобы было удобнее брать их при стрельбе.

Буран лежал в ногах, положив голову на лапы, чутко подрагивая ушами. Кругом стояла тишина, та предутренняя тишина, когда слышно даже, как вдалеке шуршат под лёгким ветром камыши.

Из-за озера, донеслись приглушённые расстоянием выстрелы. Володя напряжённо вслушивался. Вдруг: — Кря-кря-кря! — донеслось откуда-то из-за камышей.

Оглянувшись, Володя увидел, как насторожился Буран. Он почуял добычу. В воздухе засвистели крылья, и утка шлёпнулась на воду рядом с чучелами. Что-то говоря по-своему, она раза два окунула голову в воду и стала плавать, как среди старых знакомых.

Боясь пошевелиться, Володя смотрел то на утку, то на отца.

— Стреляй же скорей! Стреляй! — нетерпеливо шептал он.

Но отец не торопился. Прошло две-три минуты, а мальчику казалось, что утка плавает перед ними не меньше часа, вот-вот снимется и улетит. А отец всё не стрелял. Володя отлежал ногу и стал постепенно вытягивать её, боясь зашуметь, но вдруг замер, услышав над головой характерный свист многих крыльев. Утка, отплыв от чучела, крякнула, поднялась над водой, но, как бы раздумав, снова села. И вся стая, услышав её призыв, описала полукруг и опустилась рядом. Тогда один за другим грянули выстрелы. У Володи зазвенело в ушах. Не успел он опомниться, как отец, выскочив из шалаша, вновь пальнул по поднявшейся уже стае. Буран помчался и с разбегу плюхнулся в воду. Через несколько минут он уже стоял у шалаша и, отряхиваясь, разбрызгивал по сторонам целый дождь холодных капель. Несколько капель попали Володе на шею, отчего по спине побежали мурашки. Четыре вытащенные из воды утки лежали на траве.

Вскоре прилетела вторая утиная стая. Отец только успевал стрелять. В ногах у Володи лежало теперь не меньше пятнадцати уток.

Отец передал ему ружьё. Не успел Володя как следует расположиться с ружьём, как послышался знакомый всплеск воды. «Прилетели», — сообразил он.

Действительно, на воде маячило больше десятка тёмных силуэтов. Которые из них настоящие? Чучел было восемь. Теперь плавало двенадцать. Но отличить чучела от настоящих уток неопытным глазом было трудно — все сероватые, у некоторых еле заметные светлые и тёмные полоски по бокам.

«Вот, наверно, эти», — решил Володя. И стал тщательно выцеливать, ловя на мушку двух крайних птиц. Затаив дыхание, он нажал на спуск. Трах! В плечо сильно толкнуло! Трах! — и опять толчок. С воды с криками взметнулись четыре тёмных силуэта. Буран, взвизгнув, кинулся вперёд. Мальчик, дрожа от нетерпения, смотрел на озеро. Там плавало семь уток. Восьмая колыхалась на зыби кверху брюшком. Буран, вытянув шею и отфыркиваясь, подплывал к ней. И вот уже добыча у него в зубах. Мальчик выскочил из шалаша. Собака принесла и положила перед ним на траву… безголовое чучело.

Володя, ничего не понимая, смотрел на «добычу». Потом поднял чучело, повертел его в руках. Собака стояла возле молодого охотника и, склонив голову на бок, заглядывала ему в глаза, сочувственно помахивая хвостом.

Бросив ненужное теперь чучело, Володя отвернулся и, сжав кулачки, чуть не заплакал от досады. Отец поднял с земли безголовую деревянную утку, осмотрел её и сказал:

— Молодец, сынок. Девять дробинок в боку и плюс оторванная голова. Это не так уж плохо.

— Чего же тут хорошего, — шмыгнул носом Володя, — ведь не настоящая же. Сам не знаю, как получилось.

— Ничего, — ответил отец, — тут и опытному глазу трудно разобраться, когда и утки и чучела все в куче. А стреляешь метко.

На востоке небо совсем порозовело. Вот-вот выглянет солнце. С дальних озёр доносились частые выстрелы.

— Идёт охота, — прислушиваясь, проговорил отец.

— Ты следи, — сказал он, — а я закурю.

Но не успел он свернуть папироску, как Володя выстрелил два раза в подлетевших уток. Одна закружилась на воде и утихла, вторая поднялась и, низко скользя над озером, упала в камыши. Буран долго искал её. Володя следил, как качаются верхушки камыша, раздвигаемого собакой.

— Неужели не найдёт? — проговорил он.