Евгений Марысаев - Пират Страница 9

Константин вылил в миску банку сгущенного молока. Что тут началось! Пират по-свинячьи залез в миску передними ногами, чавкая, облизываясь, стал пожирать белую тягучую массу. Константин подумал, что следовало бы сначала дать собаке что-нибудь более существенное — например, кусок мяса, а молоко потом, на десерт. Он потянул миску. Не тут-то было: Пират поднял верхнюю губу, оскалил зубы и грозно прорычал.

– А ты, брат, с норовом! — одобрительно сказал Константин.

Мясо собака съела после сладкого.

– Пожалуй, хватит. Не лезь, больше не дам!... О тебе же забочусь, дурачок: заворот кишок с голодухи случится. Пират словно понял смысл сказанного. Он свернулся на оленьей шкуре калачиком, закрыл глаза и будто полетел в бездонную пропасть.

Утром перед уходом на профиль геофизики крепко поспорили со своим начальником. Они убеждали его, что щенка необходимо привязать в палатке, иначе он убежит. Константин утверждал, что щенок не убежит: в таком возрасте собака быстро забывает былые привязанности и принимает за хозяина того, кто ее приласкает и накормит. Он привязал в палатке к верхней перекладине каркаса за нитку полиэтиленовую кружку, раскачал ее. Пират поддал кружку лапой раз, другой, увлекся игрой, а геофизики тем временем поспешно отошли от палатки. Когда щенку надоела игра и он выбежал наружу, ни русобородого хозяина, ни других людей уже не было поблизости. Пират мог найти, догнать людей по запаху, но он еще неважно себя чувствовал. Саднило рану на голове, ранки на боках, оставленные острыми орлиными когтями, болел живот — падал вчеращенок брюхом.

Собаки, какизвестно, занимаются самолечением. Щенок тщательно зализывал ранки на боках. Лизать рану на голове, разумеется, не мог; Пират смочил слюной подушечку лапы и приложил ее к голове.

Недаром говорится, что собаке лучший лекарь — собственный язык. В собачьей слюне содержится целебное вещество — лизоцим, он задерживает рост и размножение возбудителей нагноения и, следовательно, способствует быстрому заживлению ран. Лизоцим, например, содержится в куриных яйцах, поэтому они так долго могут лежать и не портиться.

Пират не спеша начал знакомиться со своим новым жилищем. Обошел снаружи палатку, неторопливо обнюхал все углы. Затем обследовал внутренность: верблюжьи спальники, неостывшую еще печку — «буржуйку», груду сваленных рюкзаков, большой ящик с продуктами. Вещи вкусно пахли дымом и тайгой.

Инстинктом сторожевого пса Пират сообразил, что его долг — охранять палатку и все, что находится в ней. Эта задача была для него новая и пока очень смутная.

В привычные запахи вдруг вклинилась резкая, неприятная струя. Она доносилась с улицы. Собака замерла, насторожилась. Потом в светлом проеме палатки промелькнуло что-то темное, гибкое.

Наконец показался доселе неведомый Пирату зверек — горностай. Несмотря на малый рост (был он не больше котенка), смышленую черноглазую мордашку с острыми ушками и красивый пушистый хвост, он не понравился Пирату. Недремлющим инстинктом собака почуяла в привлекательном и безобидном на вид зверьке извечного своего врага — хищника. И Пират поднял верхнюю губу и зарычал, как в злобе всегда делал его отец, дог Фараон. Но горностай недаром слывет среди таежной твари за отчаянного храбреца и нахала. Хоть бы глазом повел! Неторопливо, хозяином зашел в палатку, зевнул, осмотрелся, затем резко подбросил свое легонькое тельце на ящик с продуктами. Консервные банки с тушенкой прожорливый хищник не тронул, хотя и мог прокусить жесть острейшими своими зубами. Просто не понимал, что в них находится. Горностай принялся разрывать пакеты с «Домашним супом», в состав которого входили кусочки сушеного мяса. Вермишелью он брезговал, рассыпал ее в ящике и на брезентовый пол палатки, пожирал только мясо.

Воришку горностая люди не раз заставали на месте преступления. Возвращаясь с работы, они видели следы разбоя, да и во время завтрака зверек мог внезапно появиться у палатки, схватить из-под носа лакомый кусочек и гибкой черной стрелою влететь в нору.

Не однажды геолог в сердцах хватал ружье, но спустить курок не решался. Геологи, таежные бродяги, слитые с природой воедино, только с виду страшноваты; на самом же деле под штормовкой, пропахшей потом и дымом костра, бьются у них добрые сердца. Убивать дичь только для еды — вот закон, которому они следуют неукоснительно.

Инстинкт подсказал Пирату, что зверек этот занимается нечистым делом. В палатке жили только бородачи — значит, хозяйничать здесь могли лишь они. И щенок решил прогнать непрошеного гостя. Горностай между тем принялся потрошить четвертый пакет с «Домашним супом». Пират запрыгал вокруг ящика, звонко затявкал. Зверек оставил трапезу. Круглые нахальные глазищи остро пронзили собаку. Взгляд был скорее недоуменный, нежели злобный. Иди, мол, гуляй, со мною связываться не советую.

Пират подпрыгнул и попытался схватить наглеца зубами за хвост, чтобы стащить его с высокого ящика. Но промахнулся, только лязгнул молочными своими зубками. Горностай по-кошачьи выгнул спину, фыркнул. Когда щенок подпрыгнул опять, пытаясь стащить за хвост воришку, маленький, но ловкий и опасный хищник сделал молниеносный короткий выпад и полоснул зубами-иглами Пирата по мочке носа. Боль пронзила нестерпимая! Именно за это место вчера укусила щенка бурундучиха, когда отгоняла от своей норы. Пират с визгом покатился по брезентовому полу палатки, роняя на материю алые звездочки. Но в его крови текла кровь Фараона, злобного сторожевого пса. И она, эта кровь, сейчас проявилась. Пират, презрев боль, принял боевую стойку. Но что такое?... На ящике не было горностая. Щенок похлопал глазами, затем выбежал из палатки. Горностая и там не было. Щенок бросился было по невидимому, запаховому, следу, но вскоре потерял его. Ночью возле палатки пробегал заяц, просеменила мышка-полевка и прошел волк. Ненавистный запах врага смешался с другими запахами.

А горностай, прихватив пакет с консервированным супом, просто-напросто убежал в свою нору. В драку со щенком он не вступал совсем не потому, что струсил, нет. Храбрости ему не занимать. Зверек был сыт. А биться с противником его заставлял только голод. Но если бы и произошел поединок, победителем бы наверняка стал бы он, горностай. Убить неповоротливого, неуклюжего щенка, вцепившись ему в глотку острейшими зубами, было для хищника легким делом...

Вечером с профиля вернулись геофизики. Их встречал заливистый лай.

– А кое-кто думал, что ты удерешь...— одобрительно говорил Константин, лаская щенка.— Обожди... откуда у тебя на носу еще одна ранка? И совсем свежая, черт побери!