Эрл Гарднер - Поющая девушка

Эрл Стенли ГАРДНЕР

ПОЮЩАЯ ДЕВУШКА

1

Джордж Анклитас оценивающе посмотрел на Элен Робб, точно также, как фермер оглядывает выставленный на продажу скот.

– Черные чулки, – велел он.

Элен кивнула.

– Длинные черные чулки, – повторил Джордж, сопровождая свои слова жестом, охватывающим и бедра.

– Леотард [трико акробата или танцовщика], – вставил Хитрец Маркус.

– Неважно, как они называются, – продолжал Джордж. – Я хочу, чтобы она надела те черные и блестящие, которые прекрасно облегают всю фигуру.

– Да, это он, – кивнул Хитрец. – Леотард.

– И юбочку, – давал указания Джордж, не сводя глаз с Элен. – Дюймов на шесть выше колена. Небольшой белый передник. Ты сама знаешь, который я имею в виду: размером с носовой платок, обшитый по краям кружевом.

– Сегодня – решающая ночь? – уточнил Хитрец.

– Да, сегодня мы с ним разделаемся, – кивнул Джордж.

– До конца?

– Зачем останавливаться на середине?

– Ты ему понравилась, – снова повернулся Джордж к Элен. – Он не сводит с тебя глаз, когда ты появляешься в своем наряде для выступлений. После каждого номера будешь хватать поднос и отправляться в зал. Обходи стол таким образом, чтобы он имел возможность тебя разглядывать, отвлекай его внимание, кроме тех случаев, когда я тебе просигнализирую.

– Запомни сигнал, – заговорил Хитрец. – Джордж проведет рукой по волосам, словно пытаясь их пригладить.

Джордж поднял ухоженную руку с маникюром к черным вьющимся волосам и продемонстрировал условный жест.

– Когда заметишь сигнал, – объяснил Хитрец, – ты должна сразу же идти к столику, однако, подходить сзади клиента. Уясни это. Если у него две пары или три карты одного достоинства, ты спрашиваешь: «Вы хотите сигарету, мистер Эллис?». Не забудь, слово «вы» означает, что у него три карты одного достоинства или меньше. Если ты просто объявишь: «Сигары, сигареты», это означает полный дом [три карты одного достоинства и две другого, например три дамы и две десятки (покер)], а если ты дважды повторишь «Сигары, сигареты» это означает полный дом, где карты достоинством выше валета. Если произнесешь эту фразу один раз, то карты у него ниже валетов – например, три десятки и еще пара чего-нибудь.

– А если у него флеш [пять карт одной масти (покер)] или четыре карты одного достоинства, ты меняешь порядок и... – начал было Джордж.

– Нет, – кратко ответила Элен Робб, в первый раз открыв рот.

Оба мужчины недоуменно уставились на нее.

– Я не пойду на подобное, Джордж. Я спою и покажу ножку, как требуется, но не стану помогать вам обманывать Хелмана Эллиса или кого-то еще.

– Черта с два! – взорвался Джордж. – Не забывай, что ты здесь работаешь! Я – хозяин этого заведения. Делай, что я тебе приказываю. Что случилось? Влюбилась в него? – Джордж немного помолчал, а потом добавил менее грубым тоном: – От тебя это потребуется только, если я подам сигнал. Не думаю, что до него дойдет, Элен. Простофиля и так уже наш. Но ты ему понравилась. Он любит тебя разглядывать. Это одна из причин, почему он здесь появляется. Мы его ублажали последнее время: он чуть-чуть проигрывал, потом мы давали ему выиграть, он опять чуть-чуть проигрывал. Мы изучили его манеру игры. Однако, сегодня вечером планируется участие еще двух человек, что несколько осложнит игру.

– Я не пойду на подобное, – повторила Элен Робб.

– Да будь я проклят! – воскликнул Хитрец.

Джордж отодвинул стул и встал. Его лицо исказила злость. Он глубоко вдохнул воздух и внезапно улыбнулся.

– Хорошо, милая, – сказал он. – Одевайся. Не хочешь – не надо. Просто споешь. Забудь о сигналах. Не станем никого обманывать. Сыграем по честному, не так ли, Хитрец?

Маркуса несколько смутила такая резкая перемена в хозяине.

– Ну... – пролепетал он. – Да, наверное... Конечно, если ты так хочешь, Джордж. Мы и так его обыграем.

– Несомненно, – подтвердил Анклитас. – Забудь о том, что мы говорили, Элен. Иди одевайся. Помни про черные чулки.

Элен Робб вышла из комнаты. Хитрец Маркус наблюдал за покачиванием ее бедер, пока зеленые занавески в дальнем конце не опустились на место и девушка не скрылась из виду.

– Неплохой экстерьер, – заметил Джордж. – Но только для клиентов. Приманка для сосунков.

– Что, черт побери, ты задумал? – взорвался Хитрец. – Мне казалось, что ты поставишь ее на место. Или она будет выполнять то, что ей приказывают, или пусть пеняет на себя.

– Тогда пришлось бы выбрать второй вариант, – ответил Анклитас, качая головой. – Своевольная дамочка.

– Ну и что? – не понял Маркус. – Кто хозяин этого заведения?

– А вот что. Предположим, мы заставляем Элен сделать то, что нам требуется, выуживаем сегодня вечером пять штук у Хелмана Эллиса, а потом эта дамочка отправляется к жене Эллиса и сообщает ей, что мы мухлевали. Ты подумал, что произойдет в таком случае?

– Продолжай, – попросил Хитрец.

– Как только Элен Робб отказалась, с ней покончено – решил я для себя, – сообщил Джордж Анклитас. – Но зачем работать грубо? Если я от кого-то избавляюсь, я все делаю по-умному.

– Что ты планируешь? – поинтересовался Хитрец.

– Подставить ее, – сообщил Джордж с потемневшим лицом. – Подстроим все так, словно она что-то украла, а потом выставим ее вон. Скажем, что если она еще когда-либо появится в этих местах, то окажется за решеткой. Дам ей денег на билет до Аризоны и предупрежу, что если она не покинет пределы штата в течении двадцати четырех часов, я подам на нее в суд. Она слишком много знает. Нам необходимо ее дискредитировать. Помнишь ту красотку, которую мы подставили? Она все еще сидит.

– Ты считаешь, что нам удастся надуть Эллиса без сигналов? – с сомнением в голосе спросил Хитрец.

– Конечно, – ответил Джордж. – У нас ведь и раньше такое проходило, не так ли?

Хитрец кивнул кивнул.

– Не волнуйся, – попытался успокоить его Джордж.

– Я не волнуюсь. Я просто хочу быть уверенным.

– В нашем деле это означает волнение, – заметил Джордж.

2

Делла Стрит, доверенная секретарша Перри Мейсона, остановилась в дверном проеме в конце прохода между личным кабинетом адвоката и приемной. В уголках ее рта играла улыбка.

Наконец, Мейсон почувствовал, что секретарша стоит неподвижно, и поднял голову от тома, который читал.

– Ты всегда говоришь, что не любишь дела, в которые вовлечены фигуры, – лукаво заметила Делла Стрит.

– Ты права, – с серьезным видом ответил Мейсон. – Я предпочитаю разбираться с драматическими ситуациями, где есть шанс изучить человеческие натуры. Я не хочу заниматься геометрией перед присяжными, чертить что-то на доске, складывать и вычитать, умножать и делить.