Майн Рид - Гаспар гаучо

Майн Рид

Гаспар гаучо

I. Гран-Чако

Разверните карту Южной Америки и взгляните на местность, расположенную между реками Рио-Саладо, Парана и Парагвай. В верхнем течении протекающей на юго-восток от Анд Саладо вы увидите город Сальту, а в верховьях стремящегося с севера Парагвая — крепость Коимбру. Соединив мысленно оба города чертой, вы обозначите между упомянутыми реками область — очень мало известную, но едва ли не самую интересную на всем материке Южной Америки. В ее прошлом много романтичного, а ее настоящее полно таинственности. В наше время страна эта так же мало исследована, как во времена Мендосы и Писарро. Вам хочется узнать название этой области, юный читатель? Это область Гран-Чако.

Жители этой территории наводят ужас на окрестное население, которое поэтому старательно избегает всяких отношений с ними.

Существующее мнение, будто испанцы во времена Колумба покорили всю Америку и господствовали над всеми племенами краснокожих, — чистейшее историческое заблуждение. Движимые жаждой наживы и попутно желанием распространить христианство, испанские конкистадоры note 1 обошли обе части Американского материка, но все же осталось много областей, куда они не заглянули. Некоторые из этих забытых областей по обширности своей равны территории Англии. К числу этих местностей принадлежит область Набахоа на севере, земля доблестных Гуахиров в центре, Патагония и Арауко на юге и, наконец, Гран-Чако, лежащая между Кордильерами, Перуанскими Андами и реками Параной и Парагваем. Эта огромная, как целая империя, территория осталась до сих пор неисследованной, Путешественники, предпринимавшие экспедиции в глубь этой области, быстро бросали свое намерение и возвращались назад.

Попытки иезуитских и францисканских миссионеров насадить там христианство также не имели успеха. Дикие племена Гран-Чако не покорялись ни мечу, ни кресту.

Три больших реки — Рио-Саладо, Рио-Бермехо и Пилькомайо — протекают по территории Чако и соединяются с Параной и Парагваем. Они плохо известны географам. Сравнительно недавно была сделана попытка ознакомиться с рекой Рио-Саладо, но это удалось лишь в верхней части течения, находящейся в колонизованных областях, потому что по ее берегам рыщут хищные дикари.

Еще менее известны географам Рио-Бермехо и Пилькомайо. Верховья Пилькомайо находятся в Аргентине и Боливии и там на ее берегах немало городов и селений; дальше река теряется в области Гран-Чако. Даже устье Пилькомайо не исследовано, хотя река эта впадает в Парагвай как раз напротив древнейшей испанской колонии — столицы Парагвая Асунсьона. На берегах дельтообразного, болотистого и густо поросшего сочной зеленью устья Пилькомайо нет и признака города или поселка; они встречаются лишь в верховьях реки.

Никогда не ступала нога белолицего в область Чако, никогда не высилась здесь церковная колокольня с крестом. Европейцы избегают Гран-Чако не потому, что эта область была мало пригодна для колонизации. Гран-Чако не бесплодная территория, как Патагония, не сырая лесистая низменность, как побережья Амазонки или дельта Ориноко. Необъятные зеленеющие саванны, рощи тропических деревьев, среди которых чаще всего встречаются пальмы, здоровый климат, плодородная почва делают Гран-Чако похожей на огромный парк или сад, насаженный самим Господом Богом, и несомненно привлекли бы сюда переселенцев, если бы не коренное туземное население. Туземцы по природе охотники, а не земледельцы, и не желают пускать на свою территорию пришлых колонистов. Эти воинственные краснокожие индейцы отбили пытавшиеся покорить их войска и с не меньшим успехом изгнали искателей руды и миссионеров. Эти независимые дикари — лихие наездники. Они, как кентавры, носятся на своих резвых лошадях по равнинам Чако. Они не любят жить оседло, а перекочевывают от одной ароматной рощи к другой, словно пчелы, перепархивающие от цветка к цветку. Где им понравится, там и раскинут они свои шатры, там и расположатся табором. Конечно, они дикари, но признайтесь, читатель, вы завидуете их беспечному образу жизни? Не так ли? Я слышу, вы отвечаете: «да». Ну, так следуйте за мной в область Гран-Чако.

II. Парагвайский деспот

Я сказал, что в Чако не было европейских колонистов; теперь упомяну об одном исключении. В 1836 году в ста милях от устья Пилькомайо стоял домик несомненно европейской постройки. Он был незамысловатой архитектуры, с бамбуковыми стенами и крышей из пальмовых листьев, но отличался от хижин индейцев величиной, большой крытой навесом верандой, конюшнями для скота и сараями для сохранения маиса, маниока и других продуктов тропического сельского хозяйства.

Внутреннее убранство дома тоже указывало на присутствие хозяев европейцев. Вся мебель была из бамбука — местного производства, но красивая, изящная, удобная. На полу были постланы циновки из пальмовых листьев; кое-где протянуты гамаки; на стенах развешаны картины — местные ландшафты; скрипка, гитара и кипа нот дополняли убранство жилища.

Комнаты и веранду заполняли чучела животных, птиц и пресмыкающихся, наколотые на пальмовые прутики насекомые, бабочки, блестящие жуки, наконец образцы разных растений и минералов. Собственником этой богатой коллекции был выходец из Германии, берлинский естествоиспытатель Людвиг Гальбергер.

Странно было видеть жилище прусского ученого затерянным в этой глуши, далеко от всего цивилизованного мира, среди степей, где бродят лишь краснокожие туземцы, ненавидящие «бледнолицых».

Чтобы объяснить, каким образом немецкий натуралист попал в негостеприимный край Гран-Чако, следует сказать несколько слов о его предшествующей жизни в Америке.

Четверть века тому назад, когда в Парагвае властвовал жестокий диктатор доктор Хосе Франсия, в благословенном крае жил известный натуралист, друг и соратник знаменитого Гумбольдта, Эме Бонплан. Как истинный ученый, Бонплан был скромен, и многие из его научных открытий приписывают теперь его другу Гумбольдту, с которым они вместе совершали научные экспедиции. Бонплан мирно спит, давно всеми забытый, на берегах Наравы, среди чудной природы, которую он так любил; а между тем потомство должно было бы чтить его имя не меньше имени славного Гумбольдта. Я остановился здесь, однако, на личности Бонплана не для того, чтобы рассказывать его биографию, а потом, что не будь Бонплана, не очутился бы в Южной Америке и Людвиг Гальбергер, переселившийся сначала на Ла-Плату, а потом и в Парагвай по примеру этого французского философа-натуралиста.

Бонплан жил не в самом Парагвае, а на другом берегу реки, в Аргентинской Республике, и занимался здесь разведением плантаций парагвайского чайного дерева. Мирное племя индейцев гуарани полюбило ученого за его ласковый и кроткий характер и стало помогать ему разводить чайное дерево. Дела пошли прекрасно.