Александр Морозов - Счастливого пути! (сборник)

Александр Морозов

СЧАСТЛИВОГО ПУТИ!

Сборник рассказов из журнала «Техника — молодежи»

ЧЕРНАЯ ЛАБОРАТОРИЯ

Начало карьеры

Мартин Баддингтон оканчивал институт инженеров-электриков. Однажды его вызвали в кабинет директора. В огромной пустой комнате письменный стол показался юноше одиноким плотом среди морского простора.

— Мартин, — сказал директор торжественным тоном, — запомните на всю жизнь сегодняшний день. Мистер Найт, директор компании «Найтс Эппэрейтэс», по нашей рекомендации, приглашает вас в одну из своих лабораторий.

Найт снисходительно улыбался сквозь легкий сигарный дым.

— Надеюсь, мистер Баддингтон оправдает наши ожидания, — сказал он. — Я изучил ваши лабораторные работы. Те усовершенствования, которые вы внесли, пользуясь самым примитивным оборудованием, порадовали меня. Нам нужны молодые люди, подобные вам. Поймать чудесную птицу, называемую успехом, в дальнейшем зависит только от вас самих.

У Мартина перехватило горло. Он благодарно склонил голову. Ведь только вчера профессор Иерсен, закончив последнюю лекцию, нарисовал студентам мрачную картину их будущего:

— На своем первом же месте начинайте копить деньги. Всюду ищите дополнительный заработок. Не надейтесь, что будете долго зарабатывать. Берите любую работу. Помните, что больше половины инженеров не работает по своей специальности. Будьте готовы к этому и не становитесь на дыбы, если вам выпадет участь превратиться в «бумажного инженера» — маленького администратора, раба инженерной канцелярии.

Получив диплом, Баддингтон немедленно отправился во владения компании «Найтс Эппэрейтэс». Это были громадные корпуса, сверкавшие стеклом и сталью. Здесь Мартину после выполнения обычных формальностей приема дали записку к его начальнику и сказали, что надо идти в самый дальний конец двора. Туда вела длинная аллея, обсаженная высокими тополями. Несколько раз к Мартину по боковым дорожкам подходили какие-то люди и очень вежливо спрашивали, куда и зачем он идет. Увидев записку, каждый из них касался шляпы и говорил:

— Дальше, пожалуйста, мистер Баддингтон.

Лаборатория представляла собою низкое широкое здание в виде буквы Т. В холл выходило много закрытых дверей. Найдя номер четыре, указанный в записке, Баддингтон толкнул дверь. Если бы он вздумал сдвинуть с места всю стену, эффект получился бы такой же. Тогда он обратил внимание на зеленую кнопку звонка и нажал ее. Через минуту бесшумно открылась стальная, как у несгораемой кассы, дверь, и Мартин увидел длинный коридор, залитый светом ламп, заделанных в стены и потолок. Сердце его неприятно сжалось, словно предстояло не начинать первую в жизни самостоятельную работу, сулившую впереди так много, а ложиться на операционный стол.

Шеф Мартина Баддингтона, доктор Лэнд, сказал, что несколько дней должны уйти на тщательное освоение сложного оборудования, без которого нельзя обойтись в работе инженера-исследователя. Почти целый месяц Мартин изучал никогда невиданные им приборы и аппараты. Потом он получал различные задания. Они были странными: то по длине головы или по диаметру пуговицы на пиджаке человека, сфотографированного рядом с оборудованием, требовалось точно определить габариты аппаратуры; то нужно было установить, в каких условиях данное оборудование быстрее всего выйдет из строя.

Баддингтон ни о чем не расспрашивал и никогда ничему внешне не удивлялся. Он знал, что любопытство в лаборатории, занимавшейся непонятными делами, величайший порок.

Наконец Лэнд сказал ему:

— Сегодня приступаем к настоящей работе.

Они вошли в просторную комнату без окон. Лэнд снял в углу телефонную трубку и что- то сказал. Сейчас же на одной из стен раздвинулся занавес, свет потух, и на экране появился берег моря. Волны набегали на желтый песок, залитый солнечным светом, над белой линией прибоя склонялись пальмы, махая широкими листьями, как зелеными опахалами. Женщина с красным зонтиком шла по берегу.

Лэнд и Мартин сидели в низких мягких креслах. Звуки музыки, сливаясь с движением на экране, наполняли зал.

— Что это? — спросил Мартин: — Работа нашей лаборатории?

— Всего лишь цветное телевидение, последняя новинка, — небрежно сказал Лэнд.

Он встал со своего кресла и снова взял телефонную трубку. На экране опять появился тот же берег, но уже в черно-белых цветах. Мартину показалось, что пропало все очарование. Даже музыка звучала как будто иначе.

— Теперь вы должны понять, чем эта штука грозит для черно-белого телевидения. Ни одна собака не захочет смотреть черно-белую телевизионную программу, покупать аппаратуру для нее, имея под боком цветное телевидение. Только совсем недавно «Radio Corporation of America», «Television Broadcasters Association» и другие наши «радиокиты» наладили производство новой аппаратуры для черно-белого телевидения. А сейчас им надо либо все выбрасывать и переходить на цветное телевидение, либо нести колоссальные убытки.

Мартину стала понятна таинственность, окружавшая их лабораторию. Он не раз слышал о подобных «черных лабораториях», но не верил в их существование. Казалось фантастическим, что судьба привела его в одну из них.

— По вашему лицу я вижу, что вы догадались, какая работа предстоит нам, — сказал Лэнд. — Мы должны создать палки, чтобы вставить их в колеса цветного телевидения; компании, заинтересованные в этом, заплатят нашим «боссам» сказочные суммы. Перепадет кое-что и нам.

Мартин кивнул головой. Признание Лэнда для него уже не было страшным ударом. Все равно уйти он не мог. Поставить крест на всех мечтах об исследовательской деятельности? Работа в «черной лаборатории» требует знаний, изобретательности, специальных навыков. Ну что ж, раз такова его судьба, он будет работать здесь, а потом вырвется отсюда и займется настоящей научной работой.

Они начали свою работу в тот же день. По идее Лэнда, надо было создать автоматический источник помех, до неузнаваемости искажавший прием цветной телевизионной передачи. Самое трудное заключалось в том, что действие этого аппарата как можно дольше должно было оставаться непонятным и загадочным, чтобы возникло убеждение, будто враг цветного телевидения — в самой природе новой аппаратуры, в эфире.

Установка, которая в лаборатории № 4 условно называлась «гроб», была уже готова для испытания, когда однажды утром в газете «Нью-Йорк таймс» появилась короткая заметка: