Шарафат бесстрашная - Рубен Акопович Сафаров Страница 10

самый важный, потому что возглавляет его такой бандит, как Кара Сакал, останется здесь до утра. А через час-полтора придет Юнус. И напорется на басмачей. — Мысль о том, что молодой парень попадет в руки своего злейшего врага, была невыносима. — Нет, нет! Надо пробраться вперед, залечь внизу под холмом и ждать Юнуса. Любой ценой опередить басмачей, передать Юнусу донесение, и пусть скачет во весь опор к нашим».

Она стала огибать роковое дерево, пробираясь вперед. Конь взметнулся на дыбы и заржал. Один из басмачей приподнялся.

— Клянусь аллахом, — сказал он, — здесь кто-то бродит.

Двое других тоже приподнялись и долго вглядывались во тьму. Приглушенными голосами басмачи о чем-то заговорили. Шарафат замерла. Лишь минут десять спустя она решилась проползти еще несколько метров. Теперь под деревом не слышно было голосов, хотя кони по-прежнему храпели и тревожно били копытами. Шарафат поползла смелее. Она не могла бы сказать, какое расстояние ей удалось преодолеть, сколько прошло времени. Все ее мысли и силы были подчинены одному желанию: передать записку Юнусу и предупредить его об опасности. Она не чувствовала, как холодна по-весеннему сырая земля, не замечала усталости. Она ползла и ползла. «Только не разминуться с Юнусом!» — стучало в виске. И вдруг слева от нее мелькнула бросившаяся навстречу тень. Послышалось тихое ржание. Это, наверное, звал своего хозяина привязанный у дороги конь.

— Юнус! — шепотом окликнула Шарафат. Тень прилегла и замерла. — Юнус! — позвала она громче.

Страшная тяжесть навалилась на Шарафат сзади. Кто-то смрадный и грузный подмял ее, прижал к земле, зажав огромной жесткой ладонью рот. Она забилась, тщетно пытаясь вырваться, но тут же поняла, что ей это не удастся. Прямо в ухо ей тяжко дышал Кара Сакал. Его жесткие волосы кололи ей лицо и шею. Сзади ползли двое других басмачей. Мелькнула мысль: все кончено. Железные пальцы обхватили тонкую шею Шарафат. Кольцо сжималось все туже. Только левая рука оставалась свободной, и Шарафат нащупала пистолет. К счастью он оказался близко. План действий созрел мгновенно. Выстрелить, тогда басмач на долю секунды от неожиданности отпустит ее. А дальше...

Выстрел разорвал тишину. И следом за ним — второй. Тяжелая туша Кара Сакала обмякла и свалилась на бок.

— Юнус! — раздался девичий голос. — Беги! Здесь...

Голос умолк.

Тяжелый приклад обрушился на голову Шарафат, и она упала, теряя сознание и обливаясь кровью. Юнус бросился на голос, но прямо в грудь ему грохнули два винчестера.

* * *

Ее привели во двор мечети. И первое, что она заметила здесь — испуганный взгляд одного из телохранителей курбаши Кадыра. В окровавленной избитой девушке, еле переставляющей ноги, Султан безошибочно узнал свою вчерашнюю собеседницу. Но Шарафат даже не посмотрела на парня. Она шла, гордо подняв опухшее, все в кровоподтеках, лицо, и глаза ее, по-прежнему прекрасные, смотрели спокойно и прямо.

Кадыр-курбаши и англичанин сидели во дворе на мягких бархатных подушках. Они пили чай и, улыбаясь, вели беседу.

— Так вот ты какая, — медленно произнес курбаши и плеснул в лицо Шарафат горячим чаем. — Умойся! Я хочу полюбоваться твоей красотой.

— О-о! — притворно ужаснулся англичанин. — К чему такой стиль? Это же — леди.

— Леди, — со злобой повторил курбаши. — Вы знаете, мой друг, сколько мусульманских жизней оборвалось из-за этой леди. Этого красного звереныша. — Он вскочил, схватил Шарафат за косы и отогнул ее голову назад. Сверкнул кривой нож.

Англичанин брезгливо поморщился.

— Кому нужна такая смерть?

Кадыр-курбаши с полуслова понял своего союзника.

— Вы правы, полковник, — сказал он и резким движением сунул кинжал обратно в ножны. — Это была бы слишком легкая кара.

— И не поучительная, — заметил англичанин.

— Изменников ислама, сказано в коране, должна постигнуть мучительная смерть. Так и будет. Эй! — крикнул курбаши. — Завтра утром согнать весь окрестный люд на базарную площадь и привести двух необъезженных скакунов. Пусть глашатай объявит всем, что будет казнена вероотступница, красная гадина Шарафат, бывшая жена Каримбая. А сейчас — увести ее с глаз моих.

— Вери велл, — произнес, не разжимая зубов, англичанин.

И все-таки судьба послала ей последний шанс. Шарафат лежала на цементном полу в подвале мечети. Избитое и измученное тело ныло каждой своей клеточкой.

«Вот и все, — думала она. — Теперь конец. Ну что ж, это могло со мной случиться каждый раз. Разведчик ежедневно встречается со смертью. Так, кажется, говорил Петр Тимофеевич. Умирать не страшно, хотя и хочется жить. Вот только Юнус, спасся ли он? И самое главное — узнали ли наши, что здесь, в Файзабаде — вся свора вместе с главарями?»

Загремел засов. Вошел Султан. Он нес в руках касу с шурпой, накрытую лепешкой.

— Вот, — произнес он с трудом, — курбаши велел тебя покормить.

Шарафат слабой рукой отодвинула касу.

— Ну что? — спросила она тихо. — Не жалеешь, что не выдал сразу красную разведчицу?

Парень молчал. Только сопел, поглядывая на Шарафат.

— Не бойся, — пообещала она. — Я на тебя не донесу.

— А я не боюсь, — откликнулся Султан. — Ладно, ешь быстрее. Сейчас мулла придет.

— Султан, — торопливо заговорила Шарафат. Счастливая мысль пришла ей в голову, и это придало разведчице силы. — Султан! Ты — честный, хороший парень. Ты — бедняк. Ты же понял, что не по пути тебе с байскими прихвостнями. Иди к красным. На их стороне — правда. Борись вместе с ними за счастливую жизнь для народа или погибни за это великое дело. — Она помолчала и добавила тише: — Потому что умереть за это дело — тоже счастье.

Парень смотрел на нее во все глаза. Прекрасна она была в своем порыве.

— Но как же? — забормотал он, наконец. — Я сам вижу, что басмачи бесчинствуют, грабят простой люд, убивают дехкан. Но, видно, прочно связала меня с ними одна веревочка. А у большевиков тоже ничего светлого, разврат. А узнают, что я служил у басмачей, — сразу к стенке поставят.

Резко подняв руку вверх, Шарафат остановила его.

— Ты знаешь, джигит, часы мои сочтены. Перед смертью не лгут. Так вот, слушай. Все эти сказки о большевиках придумали муллы да баи, чтобы запугать народ. Большевики, Ленин — самые честные, самые справедливые люди на земле. И будь у меня сто жизней, я все бы их отдала за революцию.

Султан